— Ого! — брови Макомото взлетели. — А я-то думаю, почему Сэт ради него потратил такую прорву Силы… — отшельник потряс головой и посмотрел на меня: — А что с Микой? Надеюсь, ты её не обидел?

— Нет, — покачал головой я, — мы провели обряд, и она отправилась в Синий Лес.

— В Чертоге Смерти Таро помимо всего прочего убил огромную обезьяну, освободив тем самым Хозяина Леса из рабства, — очевидно наслаждаясь ситуацией, подкинул дровишек Иоши. — Волчица ушла готовиться к возвращению Господина, а я решил, что Мунайто не составит труда разрубить эти кости и остановить воплощение твари…

— Дурак! — покачал головой Макомото. — Ему же в новом теле придётся восстанавливать силу! Лет пятьдесят, если не больше! Он же сейчас как простой человек, а ты его потащил сюда!

— А что было делать?! — подняв взгляд, неожиданно возмутился Иоши. — Хосу-сама в Тонком Мире, вы в ретрите! Кого мне на помощь звать? Монахов из святилища Каннон? Рыжую шалаву или неразумных лесных ками? Эта тварь поднялась бы в течение пары дней и все равно бы его нашла! Только в деревне вы уже не смогли бы помочь, и Хосу-сама бы не почувствовал!

— Хм-м, — отшельник озадаченно посмотрел на Иоши, словно увидел в нем кого-то другого, потом перевёл взгляд на меня. Глаза его вдруг затуманились. Продолжалось это пару секунд, затем Макамото отвис и, обведя нас взглядом, произнёс: — Хосу-сама нас ждёт. Пойдёмте. Мы должны успеть к нему до заката.

— И меня, что ли, ждёт? — испуганно промямлил Иоши. — А я-то там зачем?

— Тебя он особенно ждёт, — усмехнулся отшельник. — Так что готовься к ретриту лет так, примерно, на семь!

На Иоши было жалко смотреть. Енот как-то сразу осунулся, опустил плечи и обречённо вздохнул. Нет, просидеть в пещере семь лет на рисе и воде — приятного мало, но что-то слабо верится, что его так накажут. Ведь это благодаря Иоши ситуация разрешилась как надо, да и ретрит, насколько я помню, это не наказание, а наоборот — возможность подняться. Никто никого против воли туда не отправит, так что…

— Все, собирайте вещи и выходим, — поторопил нас отшельник. — Нам нужно успеть до заката!

Меня, конечно же, никто не спросил, но я и сам был не против. Бок болел уже не так сильно, горечь во рту прошла, так что можно и прогуляться.

Подойдя к камням, я первым делом напился из фляги, затем вздохнул и посмотрел на мешок, край которого по-прежнему торчал из земли. Ощущения никуда не исчезли. Там внутри находилось что-то важное, и странно, что ни Иоши, ни Макамото не обращали на него никакого внимания. Может быть, оно важное для меня? Наверное, брать в руки непонятно что как минимум глупо, но я же себе потом не прощу. Да и чего опасного там может лежать?

Еще мгновение поколебавшись, я наклонился и выдернул мешок из земли.

Вообще, кожаные изделия достаточно долговечны, и какой-нибудь ремень ты можешь носить больше пяти лет при условии надлежащего хранения и ухода. Однако если тот же ремень кинуть на землю и вернуться к нему через те же пять лет, то результат очевиден. Мешок же пролежал в земле гораздо дольше, и произошло то, что и ожидалось. От резкого движения потрескавшаяся кожа разошлась, и все содержимое высыпалось на землю.

Придержав ножны меча, я наклонился и внимательно рассмотрел выпавшие из мешка предметы.

Хм-м… Не так-то много добра таскал у себя в сумке асур, хотя… Если не брать во внимание кучу гнилых ошмёток, всего я насчитал десять предметов, восемь из которых оказались монетами. Прямоугольные, со скруглёнными краями и выбитыми иероглифами, они выглядели достаточно тяжёлыми и являли собой целое состояние. Две золотых монеты и шесть серебряных. Не знаю, какой тут у них обменный курс, но лишними они точно не будут!

Помимо денег из мешка выпал небольшой брусок из легкого металла, по весу и цвету похожего на алюминий, и непонятная штука, по форме напоминающая медиатор[46], с небольшим крючком на узкой стороне.

Мгновение поколебавшись, я подобрал эту вещь с земли и тут же ощутил то самое чувство. Это как смотреть на старую фотографию деда, на которой он изображён вместе со своей собакой. Гордость, чувство защищенности и легкая грусть… Словами это не передать. В семидесятых годах прошлого века у нас в семье жил алабай[47]. Огромный, белый с коричневыми подпалинами. Отец в детстве мне о нем часто рассказывал, но ни деда, ни того пса живыми я не застал. Остались только фотографии, вот и сейчас… Что это? Кусок кости, чешуя или памятная вещь, принадлежавшая тому, за кого меня тут принимают? Не знаю, но определенно эта штука только моя, ну а деньги… Я убрал предмет в сумку, затем подобрал монеты вместе с бруском и, обернувшись к отшельнику, произнёс:

— Тут непонятный кусок металла и восемь монет, две из которых золотые.

— Оставь себе, — пожал плечами старик. — Нам деньги без надобности.

— И тебе? — переведя взгляд на Иоши, на всякий случай уточнил я.

— И мне, — кивнул тануки. — Я могу покупать, продавать и получать при этом доход только от чьего-то имени. Своих денег у меня быть не может.

— Все, хватит болтать! — буркнул Мокомото и, положив на плечо шест, направился по тропе на юг.

Иоши обреченно вздохнул и пошёл следом.

Ну да, к начальству на ковёр лучше не опаздывать. Что в том мире, что в этом… Убрав монеты в мешок, я закинул его на плечо и, поправив на поясе ножны, двинулся следом за остальными.

До нужного места мы добирались около трёх часов, и за всю дорогу отшельник не произнёс больше ни единого слова. Впрочем, примерно в километре от той поляны лес резко оборвался, и все слова сразу закончились — такая открылась вокруг красота.

Тот, кто бывал на Кавказе, меня поймёт…

Гора Ума, на которой мы находились, вздымалась в высоту километра на три, и с её склона открывался потрясающий вид на долину и соседние горы. Всего в пределах видимости я насчитал пару десятков деревень и еще один замок. Рисовые поля тянулись на север до большого светлого озера, на берегу которого высились стены какого-то города. Лес занимал примерно треть видимого пространства и произрастал в основном на склонах гор, гряда которых тянулась с запада на восток и скрывалась за горизонтом.

Интересно выходит… Все прошедшие сутки, несмотря на рассказы местных, меня не оставляло странное чувство того, что мир ограничен тремя деревнями и замком сюго, но сейчас завесы упали, и настроение поползло вверх. Хотя, наверное, я так обрадовался, потому что очень сильно соскучился по горам. Ведь одно дело любоваться ими со стороны, и совсем другое — вот так подниматься по склону.

Поначалу мы какое-то время поговорили с Иоши, и он меня удивил, заявив, что не видел возле костей никакого мешка и, кроме страха, ничего там не чувствовал. Предъявленные еноту брусок и чешуйка ситуацию не прояснили никак, но деньги тануки узнал и даже рассказал мне о местном обменном курсе.

Собственно, ничего сложного. Золото и серебро тут считалось по весу и обменивалось по курсу примерно один к десяти. Золотые монеты носили название «рё» и весили примерно по пятнадцать граммов каждая. Их чеканили на императорском монетном дворе и в столицах всех пяти кланов, а отличались они только иероглифами на лицевой стороне.

Конкретно эти монеты попали сюда откуда-то с севера, и в том, что я нашёл их в вещах убитого, не было ничего странного. Асуры, как и многие ёкай, обладали способностью обращаться в людей, и деньги им были нужны, как и всем остальным. Тут же, блин, куда ни плюнь, обязательно попадёшь в оборотня, и не просто так Кенджи меня тогда проверял.

За лесом тропа исчезла, но на скорость движения это не повлияло никак. Не доходя примерно полкилометра до вершины, Мокомото подвёл нас к отвесной скале и, не говоря ни слова, зашёл в небольшую пещеру.