Когда в противоположной стороне лагеря раздаются первые взрывы, «марабу» приходят в возбуждение. Они снимают с предохранителей свое оружие — то самое, владению которым их обучили весьма поверхностно. Ребята послабее еле поднимают его, уже не говоря о том, чтобы пользоваться в бою.

— Предохранители на место! — командует Бэм.

Кроткая большеглазая девочка по имени Бри смотрит на нее с ужасом. Она больше напугана приказом Бэм, чем предстоящим боем.

— Но… если мы не снимем их…

— Выполнять!

Отовсюду раздаются щелчки — бойцы ставят оружие на предохранители. Бэм делает глубокий вдох. От очередного взрыва, раздавшегося где-то в районе Живодерни, сотрясается земля, и сверху на «марабу» сыплется град желудей. С их позиции им видны только деревья и погрузочная платформа. Осколки, взметнувшиеся над Живодерней, падают на платформу. Мелкие куски бетона барабанят по крыше стоящего около нее автомобиля.

— Пора атаковать! — кричит Гарсон Де-Грютт, мускулистый парень с до боли пронзительными серыми глазами и коротким ежиком волос на голове. Сразу ясно: метил когда-то в военные бёфы. Должно быть, Аистиный батальон для него — шанс претворить свою мечту в жизнь.

— Мы должны атаковать! — повторяет он.

— Молчать! — рявкает Бэм. — Мы во второй волне.

Это ложь, конечно. Старки придерживается стратегии «олл-ин»[15]: все в бой, никаких резервов. Победить или умереть. Но Бэм намерена спасти жизни своих подчиненных. Такова сегодня ее личная миссия.

— Смотрите! — восклицает Бри.

Люди в белых халатах и операционных костюмах выскакивают из задних дверей Живодерни. Хирурги, медсестры — все те, кто, собственно, осуществляет расплетение. В душе Бэм вскипает волна ярости. Медперсонал в отчаянии рвет дверцы минивэна, но те не поддаются. Очередной взрыв, Живодерня сотрясается, вылетает несколько стекол. Медики бросают минивэн и бегут к воротам. Один из врачей нажимает кнопку на пульте дистанционного управления, и ворота начинают открываться.

— Здорово, не надо взрывчатку тратить! — радуется Гарсон. — Молодец, Бэм!

— Закрой свой поганый рот! — рычит та. Увидев, что его оружие опять снято с предохранителя, она буравит парня взглядом до тех пор, пока тот не ставит предохранитель на место.

Медики, семь-восемь человек, выскакивают за ворота.

— Что, так и дашь им уйти? — изумленно вопрошает Гарсон.

Бэм смотрит ему прямо в глаза:

— Пойдешь сам и перестреляешь?

Вопрос застает Гарсона врасплох. Он смотрит на свое оружие так, будто впервые видит его по-настоящему. Бэм обводит взглядом весь отряд.

— Ну что — есть желающие немножко поубивать? Мешать не буду.

Никто не вызывается. Ни один человек.

Они бездействуют под прикрытием деревьев, в то время как мужчины и женщины, задыхающиеся, некоторые плачущие, в панике бегут мимо. И тут из ниоткуда является незнакомый Бэм парень. Черные волосы свисают на глаза, лицо испещрено прыщами, и вообще вид у парня как у жертвы радиоактивного облучения. Он становится посредине дороги, запрокидывает голову и широко разводит руки, словно цветок, раскрывающийся навстречу солнцу.

Бегущие видят его, но страх перед тем, от чего они пытаются спастись, так велик, что они бездумно несутся вперед; и когда до парня остается совсем немного, тот с силой сводит ладони в громовом хлопке.

Мощь взрыва такова, что все «марабу» валятся на землю. Когда Бэм поднимается посмотреть, деревья по обе стороны дороги охвачены огнем, в асфальте зияет кратер, а на дороге никого нет. Ни души.

Несколько мгновений «марабу» остолбенело молчат, слушая рев пламени, стук падающих обломков и грохот выстрелов за Живодерней. Только сейчас до их ноздрей доходит запах горелого мяса, и они стараются его не замечать.

— Вообще-то, они производили расплетение… — Голос Гарсона дрожит. — Они заслуживали смерти…

— Может быть, — говорит Бри. — Но хорошо, что это не я их убила.

Команда Бэм ждет окончания боя, не проявляя охоты влиться в него. Больше никто не спорит, даже Гарсон, который, по-видимому, очень недоволен. Наверно, считает, что выказал себя трусом, и виновата в этом, естественно, Бэм.

И только когда сражение заканчивается, Бэм ведет свой отряд мимо дымящихся развалин Живодерни на обезображенный двор лагеря «Лошадиный Ручей».

Старки уже собрал освобожденных расплетов на обширном травяном газоне, нынче усеянном мертвыми телами и обломками, и торжественно объявляет:

— Мое имя Мейсон Майкл Старки, и я только что освободил вас!

Толпа слишком оглушена происходящим, чтобы ликовать. Картина смерти и разрушений превосходит все, что Бэм видела до сих пор. Хуже, чем бойня на Кладбище. Лагерь сожжен дотла. Не видно ни одного живого взрослого. Избежал ли кто-нибудь из них страшной кары от руки Старки, жаждущего отомстить всему миру?

— Что он сделает с десятинами? — спрашивает Бри. Бэм поворачивается и видит: несколько вооруженных аистят караулят группку десятин. Те, по-видимому, станут пленниками, поскольку к свободе не стремятся.

— А кто его знает, — отвечает Бэм. — Может, превратит в рабов. Может, суп из них сварит.

— Бр-р, — произносит один из «марабу», мальчик с торчащими в разные стороны волосами — его имени Бэм не знает. — Ты же не думаешь, что он правда так поступит? Или?..

Сам факт, что мальчишка не отверг с порога ее саркастичное предположение, говорит о многом: не одна Бэм подозревает, что Старки окончательно сбрендил. Конечно, есть группа его фанатичных приверженцев, жадно поглощающих всю желчь и злобу, которые он им скармливает; но, похоже, сомневающихся тоже немало. Интересно, сколько? Если Бэм бросит вызов власти Старки, сколько у нее может оказаться сторонников? Наверно, ровно столько, чтобы вместе с единомышленниками угодить на виселицу за измену.

Она видит, как справа от нее из изуродованной шпалеры выбирается Дживан. Лицо паренька в крови. Бэм отрывает от своего хаки накладной карман и протягивает его Дживану, чтобы тот вытер кровь со лба.

Старки замечает Бэм.

— Я смотрю, твой отряд хорошо отдохнул, — говорит он, одаривая ее чем-то похожим улыбку.

— Ты приказал нам взять на себя погрузочную платформу, — холодно отрезает она. — А там толком нечего было делать.

Он не удостаивает ее ответом.

— По машинам! Уходим! — командует он и шагает прочь.

На дороге их ждут фургоны без опознавательных знаков. Водители, предоставленные организацией хлопателей, поедут разными маршрутами, чтобы доставить аистят обратно на электростанцию, лежащую во многих сотнях миль от места преступления.

Хэйден, наряду с маленьким гаремом Старки и другими ребятами, не принимавшими участия в операции, оставлен на электростанции ждать триумфального возвращения героя. Бэм не терпится выложить Хэйдену все, что накопилось на душе за целый день. Она должна рассказать кому-нибудь, должна излить свои чувства. Как странно, что ее исповедником стал именно Хэйден.

«По машинам! Уходим!»

В фургоне без окон, доставившем их сюда и теперь везущем обратно, у Бэм возникает чувство, будто она в транспорте для перевозки расплетов. Она не имеет возможности распоряжаться собственной свободой, и это угнетает, как если бы ее действительно заключили в тюрьму. Оружие разряжено и сложено горкой в углу; Бэм специально проследила за этим. Не хватало еще, чтобы ребята от скуки принялись играть смертельными игрушками. Она прислушивается к обрывкам немногочисленных разговоров:

— Как думаешь, а вдруг какие-то хлопатели не хлопнули и сейчас сидят в фургонах?..

— Если нельзя выглянуть в окно, меня начинает укачивать…

— Остин Ли! Кто-нибудь видел Остина Ли? Пожалуйста, скажите, что видели!..

— Старки говорит, у нас получается все лучше. В следующий раз пойдет легче…

И тут Дживан дерзко заявляет во всеуслышание:

— А я скучаю по Кладбищу.

Все сразу смолкают. Теперь, когда всеобщее внимание обращено к нему, Дживан говорит еще громче: