Впрочем, радовалась я рано. Первый не имел в виду меня. Распахнулись двери, и в зал вошел Синий костюм. Тот самый, который остался со мной в машине. Перебинтованная голова и синяк под глазом — единственное, что свидетельствовало о ночном происшествии. Ах, еще легкое прихрамывание. Но, несмотря на все повреждения, выглядел он свежим и отдохнувшим. У него точно есть доступ к контрабандному кофе! Вот подкатил бы ко мне с крепким и горячим эспрессо, диалог бы мог сложиться иначе.

Мужчина улыбнулся наглой самодовольной улыбкой акулы. Если бы не свидание во сне с Врагом, я бы сжалась от чувства грядущей угрозы. Ночной нападающий, не то что не волновался, он предвкушал.

— Уважаемые Три-прина, — начал он. — Мы подаем прошение о компенсации. Подсудимая должна перейти к нам для возмещения причиненного ущерба.

Слышала я расплывчатые речи (и не только от тех, кто обещал жениться). Слышала витиеватую терминологию (не только в договоре о рассрочке на бесполезный в иных мирах телефон). Слышала уклончивые обещания (про прибавку к зарплате). Слышала неоднозначные. Но впервые обычным повседневными словами кто-то объяснял, почему я должна страдать определенно-установленным образом, а именно, быть переданной в услужение в счет нанесенного вреда и во благо жизни Деополиса.

К слову, не я одна восхитилась наглой речью.

Среди Три-прина завязался жаркий спор. Не осталась в стороне и я.

— Вы не можете сдать меня в сексуальное рабство, — праведно возмутилась. Мало меня тыкали палкой. Очевидно так, иначе с чего потянуло высказаться? — Я из сценария про истинную пару, а не вот это все.

— Плавленые мозги, — тут же встрепенулся советник Второго, а за ним и сам Три-прина.

— Она еще под ягодами.

— Абсурдный спор! Бессмысленная трата времени. Если мозги изжарены, пользы от человека нет. Или вилкой кому глаз выбьет, или в пучине страсти отгрызет ухо сейвалу. Непозволительная роскошь лишаться работоспособного члена группы жизнеобеспечения.

Я заинтересовалась только фрагментом про «пучину страсти». Если бы кто-то действительно мог пробудить во мне эту «пучину», я бы сильно не сопротивлялась. Или сопротивлялась не особо активно. Или активно, но без вдохновения. Или… ай, ну смысл ясен.

— Если сейвал считает, что подсудимая может возместить ущерб тем или иным образом… — вновь затянул Первый.

— Нет, не могу! Вот, — показала я ладонь. В сумрачном свете тоскливых ламп печать должницы по контракту будто бы немного светился. По залу пронесся легкий шепот недовольства. — Прошлый долг еще не отдала. Вставайте в очередь!

— Еще и блаженная, — печально протянул кто-то. — Как жаль.

Начинающий разрастаться балаган прервал Сонар.

— Хватит, — стукнул он папками по столу. — Выведите ее. Она сказала все, что от нее хотели. Для принятия решения она не нужна. С Никием переговорю отдельно.

Конвой материализовался в одно мгновение. Вякнуть не успела. Подхватили под белые ручки, вытаскивая за двери.

— Чем изуродовала? — поинтересовался конвоир, когда двери захлопнулись. Это был все тот же коридор, по которому меня привели. В эту же дверь вышел сейвал после наглого заявления. — Еще и светится. А нет, перестало. Флуоресцентная краска?

— Светоч пометку оставил, — буркнула, недовольная выдворением. Нарешают там без меня.

Попыталась припомнить, а светилась ли эта штука раньше? И значит ли это что-то? Она самоуничтожится через пять секунд? Входящий звонок? Печеньки готовы?

Черт, когда там меня отпустит-то?

— Ага, как в легендах, — хохотнул охранник, и почти сочувственно добавил: — Изжарилась, да?

Я не поняла, о чем он, но уточнять не стала. Внимание отвлеклось на другое. В глубоком коридоре показались два Синих костюма и виновница моей головной боли.

— Погодите секундочку. — Попросила я. — Всего секунду. Я на два слова. Никуда не убегу. Куда бежать-то?

Конвоир поднял лапищу, преграждая путь.

— Нырнешь рыбкой под поезд, например.

— Как же, сгинешь под этой грудой ржавчины.

Конвоир помялся, но кивнул. И правда, что может случиться? Ну, например, я.

Куми я врезала с размаху. Без жалости и сочувствия. Голова девушки мотнулась будто тряпичная, и окровка полетела в стену. До «синих» я не добралась. Успела только замахнуться. Конвоир оттолкнул меня в сторону. Я пошатнулась и позволила себе повиснуть на чужих руках, продолжая злобно сверлить троицу заговорщиков.

Доказательств, что ягоды подложила Куми, не требовались. Было два стакана. Один со льдом, принесенный Клавдией. Другой дала Куми. Косточки я обнаружила именно в нем. Мотив проглядывался как сквозь стекло. Внезапно приглашение. Бесплатный вход и коктейль. И троица поджидающих мужиков. Неясно, заказали именно меня или задача Куми затаскивать всех иномирян, обладательниц дара или девиц, попадающих под нужное описание. Да и неважно.

— Ублюдки, — очень не в духе Избранных, добавила я.

Смерила уничижающим взглядом сейвала, за что в ответ получила воздушный поцелуй. Мерзавец с перевязанной головой попросту насмехался надо мной. Я скрипнула зубами от злости.

Конвоир вновь хохотнул, на этот раз, отпустив пошлую шуточку. Другой рыкнул что-то о повторном заседании, и что-теперь-то бешеную бабу закинут в Порционку.

— Так давайте вернемся, пока все не разошлись, — ткнула я пальцем назад. — Мне есть что дополнить.

Конвоиры переглянулись. А потом мне связали руки. Видимо, чтоб не тыкала пальцами куда не надо. Усадили на лавку и пригрозили помалкивать.

— Так вердикта подождешь, не растаешь. — Дополнил конвоир номер два.

Потянулось время.

Я успела немного подремать, пожаловаться, что голодная, посчитать выщербины на стене (сбилась три раза на четвертой сотне), поскалилась на «синего», когда он подошел ближе, заводя разговор со вторым конвоиром. Вскоре начала думать, что про меня забыли. Порешали свои вопросы и давно разошлись по домам. А огласить подсудимой приговор? Да фиг с ней.

По моему сугубо личному, но крайне объективному мнению, прошло больше трех с половиной вечностей. По мнению подвластного системе и деспотичному режиму конвоира, что с промытыми мозгами и зомбированным сознанием служил силам Зла, прошло тридцать пять минут. Сами решайте, кому верить.

Наконец ручка на двери дернулась. Показался Сонар.

Я сосредоточила все свои сверхъестественные способности, чтобы определить на скупом лице решение суда. Но, либо я не имела подобных способностей, либо мужчина обладал силой противоаналитических чар.

Дреды стянул платок с головы и засунул в карман. Пальцем подозвал конвоиров.

— Что? — не выдержала я, когда вместо того чтобы громогласно огласить о моей невиновности, Сонар что-то зашептал охранникам. — Я и наказание должна угадать? Ну? — неторопливо притопнула ногой.

Дреды развернулся на сто восемьдесят градусов и зашагал обратно в зал.

— Что он сказал? — обратилась уже к конвоиру-юмористу.

— Им требуется больше времени.

Я выдохнула, не понимая, что чувствую. Ожидание лучше, чем немедленный приговор Порционкой или «синими», но… ожидание.

Подошел второй конвоир. Не успела я задать тысячу и один вопрос о дальнейшей судьбе, как на глаза надели повязку. Усталому организму в темноте стало легче. Перестал резать свет. Глаза получили должный отдых.

Меня подняли и подтолкнули в спину. Снова приказали помалкивать. Так мы и зашагали в сторону подхемной станции. Заключение под стражу становилось все страньше и страньше (спасибо тебе Льюис за верные слова!). Смысл связывать руки и закрывать глаза? Ветка метро же одна!

Где-то по дороге сменился конвой. Юморист с товарищем исчезли. Позже к новому сопровождению подключились еще двое. При этом в диалог никто вступать не желал. Кое-как я сориентировалась, что меня усадили в тот же вагончик. А вот заскрежетал он колесами в сторону отличную от Окры.

Из-за напряга с повязкой, в этот раз я дремать не стала. В обществе незнакомых мужчин, даже находящихся в звании, слишком непозволительная роскошь оставаться в беспамятстве. Усвоила на собственной шкуре. Правда, что можно сделать со связанными руками в замкнутом пространстве, тот еще вопрос.