Куда же она шла? Да пёс ведает. Сначала она об этом даже не думала, а просто брела, куда глаза глядят. А когда же обида на "убогих" отступила, то в голове уже зароились мысли о том, что в первую очередь было бы неплохо поесть, потому что кухарка, едрить-её-повариха, или где-то отсутствовала, или же просто не открыла дверь, оставив свою госпожу в нелёгком положении голодной… Хотя именно Лизе она и была обязана работой! Ведь по вине этой безалаберной ехидны ушёл предыдущий повар, который однажды… ну, не то, чтобы однажды, но как-то раз особенно неудачно усадивший крутившуюся под руками и вечно задирающую перед ним хвост хозяйскую дочку на кастрюлю с замешенным для пирогов тестом и на ней же её и вы*бавший. И ожидаемо, что практически всё то, чем он её только что обильно "нафаршировал", что аж животик у неё вспучился — вылилось из её разбитой дырки наружу, делая обстановку на кухне не слишком гигиеничной. А там как назло и дворецкий не вовремя подошёл проверить, как идёт приготовление ужина… В общем, он не смог выдержать этого позора и уволился, ввиду чего Шаос лишилась последнего слуги-мужчины, смотрящего на неё как на женщину и способного хотя бы из-за этого вести с ней общение. И на его место взяли эту сушёную стервь.
Только денег у неё, честно заработанных, которые она могла без зазрения совести тратить и не чувствовать, что попадает под влияние своего отца, у неё было немного… Практически все ушли на покупку ремня, булавы и огненного зелья, забытых и превратившихся теперь в награду смелого авантюриста.
— Дааа…. Надо бы к Азаэлю зайти, сказать, сто я… не сплавилась с заданием…
Значит, ей нужно было поесть не за дорого, а заодно зайти в гильдию… И что же, в таком случае всё было решено за неё — следует наведаться в "Рога и Копыта"! И она взяла себе хорошо знакомый путь — прямиком в дамианский квартал! Чтобы хорошенько размять ноги и… трижды за полчаса воспользовавшись заботливо расставленными скамеечками… и…
А вообще — нихрена! Изрядно так вымотавшись по дороге и даже успев пожалеть о том, что она чуть ли не через весь город решила переться в своём текущем положении… кстати, несколько более "тяжёлом", чем вчера — она всё же добралась до этого дебильного дамианского квартала и вступила за порог заведения, что располагалось под вывеской с чёртёнком, держащим наколотую на вилку сосиску.
И что же за мысль первой возникла в голове у Шаос, когда она оказалась в этом тёмном, заставленном столами и лавками зале, с дощатым полом, истекающей сладковато пахнущим воском люстрой и громко смеющимися подвыпившими людьми? Дом. Вот они — все эти суккубочки, ходящие между столов и разносящие напитки да не хитрые блюда, которые над ней смеялись, а она, в общем-то, не очень-то на них и обижалась. И посетители, в большинстве своём грубые, грязные и беспринципные, с большими сильными руками, способными накрыть её пузико одной ладонью… и которые тоже над ней часто смеялись. Второй же мыслью проскочило то, что она действительно очень низко пала, раз считала этот дешёвый трактир, в котором над ней так часто смеялись, своим домом. А вот что стало бы третьей — уже было неизвестно, ибо кто-то из зала обернулся в сторону двери и, издав громкое "Ооооо!", выдал:
— Гляньте-ка кто пришёл!
Девушка подняла руки в приветствии, и ей ответили громким хохотом и поднятыми кружками. Узнали, признали!
Преимущественно здесь собирались авантюристы, всех рас, полов и возрастов для того, чтобы промочить горло после… перед… во время очередного опасного приключения, обсудить планы, завести нужные знакомства, объединиться в группу или же, разругавшись, разойтись… и снова сойтись. Хаос и полное наплевательство ко всем и всему. Каждый раз — множество новых лиц, и никто никому ничем не был обязан. Дно, которое заботливо приняло Шаос в слой ила на долгие годы. Где было так тепло и комфортно, где никто и никогда не мог упрекнуть тебя в том, что ты ведёшь какую-то иную, неправильную жизнь, и тебе не нужно было стесняться своего естества…
Почему-то, у неё задрожали веки. Ведь ей нелегко далось возвращение в семью — и тому были веские причины. И если бы голос не подал король этого заведения — она бы, наверное, расплакалась и убежала. Но нельзя было слышать этот влажный и визгливый голос, чувствуя какое-либо иное чувство, нежели отвращение:
— Шааааос! Какими же ветрами тебя занесло в моё скромное заведение?
Это был Рикардо. Маммон… Наверное, самый отвратительный из всех видов дамиан. Похлеще большинства монстров-бегемотов и… и ехидн. И если нельзя сказать, что каждый из видов дамиан должен олицетворять собой какой-то порок, вроде того, что голиафы — это гнев, суккубы — похоть, то маммоны определённо были исключением из правила. Демоны алчности, воплощение стяжательства и обжорства. И Рикардо Гиас не был исключением. Этот огромный, до безобразия жирный урод восседал за стойкой, повизгивая своим противным голосом и пырясь поросячьими глазками в сторону девчонки, что долгое время работала на него. И предвосхищая возможные вопросы — периодически с ним спавшая, да.
Шаос соскалилась хищной улыбкой — и направилась в его сторону. Друзьями они никогда не были, и их отношения носили скорее… взаимовыгодный характер. Он давал ей работу и крышу над головой без особых обязательств, а она… ну, она позволяла ему избавляться от ненужных и приносящих ей сильную душевную боль "вещей".
— Я смотрю, благородные господины тоже не имеют ничего против того, чтобы засовывать свои члены в твоё грязное лоно.
— Даааа-да, Йикайдо! Я тойэ ада тебя видеть!
Вблизи он был ещё более отвратителен. Его маленькая безволосая голова была "украшена" какими-то совсем позорными рожками, едва пробивавшимися из-под его вечно лоснящейся кожи, шея — вполне логично отсутствовала под складками подбородков, плавно переходящих… да хрен пойми во что. Он весь был как кусок оплавленного в несколько слоёв воска. Одни только его соски, эти два мерзко растянутых розовых пятна, торчащих на обрюзгжих грудях по обе стороны фартука, чего стоили! И два ощипанных куриных крылышка, едва торчащих из-за спины — розовых и пупырчатых, даже перепонок лишённых.
Однако же самым неприятным для Шаос… даже для Шаос, для похотливой ехидны, испытывающей приятные пульпации в животе от вблизи немытых мужских тел — был его запах. И когда она подошла к стойке… привставая на носки и "вешаясь" на неё не самым солидным образом — но иначе бы она своего собеседника вообще видеть не могла — то снова почувствовала его. Кислый и удушливый. Омерзительный.
— Что-то ты совсем о нас позабыла. Не приходишь, не навещаешь, совсем не радуешь нас своим присутствием… — Он со скрипом привстал на табуретке, стараясь увидеть её живот. — Как там твой хозяин поживает? Я слыхивал, ты работаешь на какого-то жадного хоббита, высратого банкиришку, что облапошивает простых работяг…
Никого он не облапошивает, хотела сказать Шаос, но… промолчала.
— Поэтому он у тебя такой… маленький? — Его блестящие губы растянулись в улыбке — и он совсем тихим шепотом спросил: — Порадуй старика Рикардо — ты пришла сюда избавиться от своей ноши?
И дамианин облизнулся. Мерзко, сочно облизнулся, что у Шаос внутри всё перевернулось от этого жеста. Она почувствовала приступ тошноты.
— Не обойвай… не обо… не обольсяйся! — Девушка отлипла от стойки, делая шаг назад и прикрывая животик сразу обеими руками. — Я не для этого здесь. И вассе — какой ты стайик? Я сама ставсэ тебя буду!
— Мы с тобой примерно одного возраста. Ты лишь дольше, чем я, носишь на своей голове рога.
— Аааа-га, ага! — Ей на момент обращения было двадцать один, ему — за тридцать. Хотя до обращения она его и не знала. — А тепей — будь доб… добв?… добл! Будь добл, квувку пива и куйиных павоек! Двойную пойцию!
— Ооо, ты такая отвратительная мать…
— Я знаю. — Она улыбнулась ему, так же одаривая улыбкой.
***
Первым делом, Шаос принесли её пиво. Куриные же палочки, что скрывались под не совсем разборчивым "куйиные павойки" (и даже ведь не "кулиные палотьки", что и то было бы гораздо понятнее) нужно было подождать… Но вот сейчас, сидя за столом не будучи под таким внимательным взглядом личности, перед которой ей хотелось выглядеть "покруче" — она всерьёз задумалась: а надо ли? Как бы, будь она в положении от, эхем, существа разумного, там бы можно было не думать и делать что хочешь — итог её ждал один, мёртвый плод и пустота в душе собственной. Сейчас же… вполне вероятно, они с ней и не связаны через кровь, а потому…
