— Она ж под нами прям и родила, ё* твою!

Они же обещали… обещали, что не будут в неё… Ей не хотелось снова… Хотелось подождать хоть недельку!

Сознание меркло… Взор застилала тьма…

— Прошшто перебить их всех до одного? — Глубоким, булькающим голосом поинтересовался человек в пузатом латном нагруднике, блямкая при этом своими слезящимися округлыми глазами. И вообще, было в нём что-то такое некрасивое, ненормальное — и зубы какие-то мелкие, редкие и с промежутками, и кожа вроде бы и гладкая, вроде бы и блестящая — а в то же время и вся какая-то толстая, пористо-мешковатая, как парафиновая. Будто бы предки его спали с рыбами, хехе, хотя такие черты были присущи многим жителям Колахомья… из-за чего по традиции их нередко обвиняли в близкородственных связях. Но будет честно сказать, что они — редкие гости этих земель, ибо нечасто они покидают родные территории туманных прибрежных городов и прогнивающих деревушек.

— Да, нет необходимости оставлять пленных. — Азаэль в классической манере взглянул на сидящих напротив него "людей" поверх сцепленных рук — и придвинулся ближе, при этом своим этим неведомым образом заставив линзы пенсне отбросить хорошо заметный блик. — Скажу более — на этом сделали особый акцент. По возможности, никто из них не должен уйти живым.

Все четверо наёмников кивнули — и уже отмеченный толстошеий рыцарь, и рослая эльфийка-лучница с искрящимися от восторга глазами и причёской в виде двух коротких, шаловливых хвостиков, и бравая бардистка-дворфийка с маленьким переносным фортепиано за спиной, и затянутый в тесный кожаный корсет инкуб: с длинными, зачёсанными на одну сторону чёрными волосами и до белизны бледной кожей.

— Заказчик хочет, чтобы они исчезли без всех этих судов и… — А затем он скосил взгляд в сторону, на старый, расшатанный стул, стоящий у шкафа. На нём в какой-то демонстративно прилежной позе, в бледно-розовомплатьице и плотно сжав вместе голые коленки, сидела совсем невысокая девчонка с лазурными волосами и, несмотря на все свои старания сделать это потише, непозволительно громко шуршала обёрткой от леденца. — …юридических проволочек.

Наёмники также к ней повернулись, из-за чего ехидна стала шуршать ещё чуточку медленнее и осторожнее…

— Хорошо. Мы разберёмся с этим отребьем в шшшамое ближайшее время.

— И принесём пару голов в качестве доказательства! — Звонким, режущим по ушам голосом произнесла эльфийка. — Когда мой Пусик наиграется с ними!

— Да. Этого будет достаточно. Только попрошу — не тащите их прямо сюда. Здесь и так хватает беспорядка. — При этих словах, он опять зачем-то глянул на тот разболтанный стул. Вполне возможно, что она каким-то образом была связана с этим наполняющим эту маленькую, душную комнатку запахом, из-за чего все путешественники всё время принюхивались. Хотя шёл он отнюдь не от неё.

Шаос же проводила уходящих помахиваниями ладони — и только после того, как за ними закрылась дверь, она беспрепятственно справилась с обёрткой и сунула конфету за щеку.

— А тё это? Какие-то опасные сектанты, да? — С фальшиво широкой улыбкой, задала она свой вопрос, указывая себе через плечо блестящим от слюны леденцом, от которого шёл приятный аромат карамели. И осторожно, будто боялась наступать на пол, сползла со стула.

Асмодей ответил не сразу. Он поднял над столом бумаги, хорошо их осмотрел с обеих сторон, после чего сунул их в ящик, а на их место поставил высокий стеклянный стакан, чуть ли не совершив при этом большую ошибку и не бросив его Шаос в глупой надежде, что она его поймает.

— Нет. И я даже не уверен в том, что сущность, которой они поклоняются, на самом деле существует. Но они разрывают могилы, оскверняют покойников и проводят над ними тёмные ритуалы.

— Поняяяятно… И пъямо так всех за это взять и убить? Хмф!

— Да, Шаос. Именно так. Но я считаю, что в этом есть какая-то особая, личная заинтересованность, однако вопросов я не задаю. И очень надеюсь, что ты также не станешь об этом слишком распространяться. Это не совсем официальная работа, если ты понимаешь. И тебе повезло, что я не стал тебя прогонять и разрешил остаться — ты пришла первой и обещала вести себя тихо.

— А-аааага. — Кивнула девчонка. И подошла к стеллажу, где по картонным коробам была расставлена какая-то документация — с заданиями ли, выполненными или только ожидающими выполнения, или карточками путешественников, кто знает. Но они её прямо очень сильно заинтересовали, из-за чего уставилась она на них прямо с таким вниманием, что могло даже показаться, будто бы она тянула этим время в ожидании, когда уже можно будет сменить не очень приятную ей тему. — Но я ведь была хоосэй ехидной, а? А ессё тебе бы пъислось меня со стула самому снимать, а я тебе все штаны молоком залила, хехе!..

— Да. Я допустил некоторую ошибку, слишком в тебя поверив, но можешь не переживать — этого больше не повторится.

И вот теперь-то, когда тема была "благополучно" поменяна — голубоволосая девушка с виноватой, зубоскалящей улыбкой направилась к столу, чтобы забрать свой стакан — да только не прошла она и трёх шагов, как ноги её в самом буквальном смысле разъехались — и она плавно села прямо на попку. Улыбаться пришлось ещё более гдупо и виновато…

— И что ты сделала со своими лапами?

— Ай, елунда! — Отмахнулась она, безуспешно пытаясь встать на не слушающихся приказов ногах.

При этом было весьма вероятно, что вчера, когда она со стеклянным взглядом прижимала к груди уже переставшего дышать младенца в надежде его покормить, что-то ему нашёптывала… Когда по лицу её покатились крупные слёзы, стоило ей заслышать скрип половиц под ногами более чем полутонного тела… Или когда он через силу вырвал… забрал его из её слабых и усталых рук, а вместе с этим и всё остальное её заведомо нежизнеспособное потомство, оставив ей лишь плаценту — она была бы чуть менее бесшабашной.

— Тязёлые лоды!

Серокожий дамианец покивал ей в ответ. С её габаритами они у неё всегда тяжёлые, но в этот раз она даже ходила с большим трудом. Из-за чего он, дурак, разжалобился и посадил её к себе на стол. Полный дурак… И теперь, демонстрируя последствия врождённой неуклюжести ехидны в виде большого пятна, тянущегося от паха и до правого колена, был вынужден выйти из-за стола и пройти к двери, чтобы закрыть её на ключ. Всего лишь чтобы ему никто не мешал, пока он будет переодеваться, но зловредный мозг Шаос дал ей команду и она, когда была уверена, что он видит её, потянула платье вверх, обнажая розовое бельишко с белыми крольчатами и мягонький, ещё малость мешковатый животик с блеклым розовым символом — вчера ей всё-таки повезло, и их семя в ней не проросло.

— Знаес, я только втела лодила, и хотела бы походить лёгонькой, ноо… для тебя — так и быть, я лискну! Навенное, я ессё и не успела достить своего обытьного уловня плодовитости?.. Но где надо — я уве тугая!

В ответ ей в голову прилетел комок из снятых Азаэлем штанов, так что она потерпела фиаско в своей наиболее удачной попытке встать на ноги и снова осела на свою пухленькую попку, при этом же довольно и по-доброму улыбаясь.

— Х-хехе! Да сутю я, сутю!.. Я лесила в этот лаз завязать, на подольсэ! Надо как-то за голову блаться натяться… Натяться? Натять!

— Сложно в это поверить. — Зашуршал он сменной парой штанов, втискивая в них тощеватые и узловатые конечности. — Зачем ты пришла?

— В этот лаз — тосно! Я стану длугой! У меня вдохновление есть! Ты ведь не повейишь, то со мной плоизосло!… Кого я… — Она приемлемо-терпимо сложила его брюки, будто бы не зря игралась у себя дома в служанку, и, не вставая, протянула их другу…

Он выхватил их из её маленьких лапок и не глядя сунул на самую нижнюю полку шкафа.

— Я в курсе — Неллит. Она и ко мне заходила.

— Тё?.. — Уже вот практически встав, снова села Шаос. И в неверии нахмурила бровь.

А потом её глаза округлились ещё сильнее. Это же что получается?!