Увез? А как же Николай Васильевич? Евдокия утерла слезы тыльной стороной ладони. Пошмыгала носом. И попыталась изгнать из головы пораженческие мысли.
«На нас напали по дороге из поселка Муромцевых. Нас - ждали. Подготовились на славу. Меня пытались взять в заложники. Стреляли по ногам.
И мне сейчас туда вернуться?! Вернуться в дом, откуда, не исключено, прошел предупреждающий звонок «Готовьте засаду, они выехали»?!»
Ну нет!
Евдокия встала. Решительно одернула юбку.
И села обратно.
До рассвета еще несколько часов, их все равно девать некуда - есть фора для раздумий.
Во-первых, что в анамнезе?
Она - живая. Без пули в ноге или ягодице, так что можно считать - целая (ободранные ладони и колени здесь не в счет). В счет идут отсутствие денег и мобильной связи.
Дуся нащупала на пальце золотой перстенек, провела ладонью по груди - с шеи продолжал свисать золотой медальончик на цепочке. В ушах болтались серебряные позолоченные киски, за которые, к слову сказать, сыщица немало отвалила в магазинчике эксклюзивной бижутерии.
Это радует. Этим можно расплатиться хоть с таксистом, хоть с жадным обладателем мобильника за один единственный звонок до Паршина. Но как найти таксиста-обладателя в одном лице?
Рассвет подскажет. Как только горизонт окрасится полоской света, можно будет прикинуть направление и выдвигаться к трассе. Там можно проголосовать, мобильник попросить, а при везении продать цепочку или перстенек.
Нет, не продать. Отдать в залог. Цепочку подарила мама на окончание института, перстенек - презент от Паршина за отличную работу. Колечко от любимого мужчины Дуся считала талисманом. Эти украшения не просто цацки - память. Придется запоминать автомобильный номер шофера, согласившегося дать денег под залог.
Наметив план мероприятий, Евдокия чуточку воодушевилась - положение уже не выглядело кошмарным и безвыходным. Если по пути к дороге еще и ручеек или родничок встретится - вообще отлично! «Напьюсь, умоюсь...»
А что дальше?
А дальше надо выручать Васильевича. Его не убили сразу же, хотя - могли. Та же баба могла достать из «окровавленного» свертка не баллончик с газом, а наган. То есть нападавшим был нужен не мертвый, а живой Васильевич. Заложник гадам требовался.
И это точно! Поскольку и Дусе стреляли по ногам, а не лупили со всей дури в спину. А значит, есть надежда: Николай Васильевич пока живой. Шпион на пенсии зачем-то нужен похитителям, таких заложников не убивают сразу.
Евдокия отогнала от уха комара. Вообще-то в это время года комаров уже не много, но на Дусю - набралось, кровососы слетелись со всего леса. Вовсю кружились и звенели. А кустика, от которого можно ветку отломить, Евдокия видеть не могла.
- Хороша ж я завтра буду, - вслух буркнула беглянка. Удачливой беглянке предстояло решить, к кому обраться за помощью. К Муромцевым или сразу топать в ФСБ? Николай Васильевич вроде бы их кадр, вот пусть и выручают бывшего коллегу.
Слова Шаповалова о том, что его плохо принял заместитель, совсем не волновали Дусю. Сыщица вполне могла представить, как повернулось дело. Пришел к начальнику какой-то дядя из Москвы. Сказал - готов вам оказать содействие, помочь в розыске убийцы бывшего главы...
А кто такой? Чего надоедает, пальцы гнет?..
Умников развелось - своих некуда девать! Отфутболили Васильевича, это и понятно. Никто не любит, когда чужие под ногами путаются, с советами лезут. С пенсионера что возьмешь? Он налажает - и в кусты, а ты потом погонами ответишь.
Думая так, Евдокия убеждала себя в правильности направления: как только рассветет, она идет к дороге, а дальше в ФСБ. Ничего страшного, если потом придется как-то выворачиваться, объясняя Муромцевым, почему она не к ним, а в Контору направилась. Недоверием обидела. Тут главное - спасти Васильевича из рук каких-то уголовников. «Жених» сказал, что никому уже не доверяет, а звоночек об их выезде мог прозвенеть из дома Муромцевых...
Так. Стоп. Откуда в размышлениях возникла фраза «из рук каких-то уголовников»? Почему мысленная фраза прозвучала как уверенность и не выглядит предположением либо оговоркой?!
Евдокия задержала дыхание, затормозила бег мыслей...
Так... Уголовники, руки. Руки, уголовники. Откуда это взялось?! Почему она увидела в похитителях блатных, а не, к примеру, преданную (щедро проплаченную) группу таможенного или полицейского спецназа?! С бабой в чине капитана. Почему люди выступают в четкой связке с верхними конечностями?..
Озарение пришло внезапно. Перед мысленным взором Евдокии ясно предстала картина: из кабины грузовика свешиваются ноги в агромадных кроссовках... потом появляется рука с зажатым пистолетом...
А рука... вся синяя от татуировок! На пальцах тюремные «перстни», на тыльной стороне - рисунок!
Да. Точно. Спецназовец не мог иметь такие «росписи». Татуировки кривоватые, блатные. От них за версту тюрьмой несет, а не тату-салоном!
Евдокия подрыгала ногами, отгоняя комаров, и вслух сказала лесу:
- И что это нам дает? Что мы узнали?
Васильевич зря подозревает хороших парней Максима и Евгения? Евдокия может брать курс на поселок, сносить шлагбаум и падать на ворота? Ребята Ильи Муромца весь город кверху попой выставят, но дядю Мухобоя сыщут?!
- А фигушки.
О коррумпированности в органах, о крепкой спайке иных начальников с криминалитетом разве что песен с экранов телевизоров не поют. Если представить, что Макс или Евгений имеют «в штате» группу лихих парней (и бабу), то получиться может хуже некуда: Дуся убежала от налетчиков, но утречком сама пришла.
Засада. Лихая группа это вам не привыкший к начальственным окрикам спецназ. Запсиховавший уголовник - человек неподконтрольный и непредсказуемый! Заложника может убрать, как только жаренным запахнет.
- Что делать? - стоя в непроглядной темени, Дуся разговаривала с лесом.
Недавняя решительность ее совсем покинула. Чем больше Евдокия думала, тем больше упиралась носом в стену, тем больше находила тупиков.
ФСБ придется работать с кем-то из полиции. Блатные - их епархия. Но в этом случае не может быть уверенности, что звон не уйдет от подчиненных до начальника. Зазвенеть может до самого верха, до кабинета начальника городского УВД.
Или... комитетчики работают совсем отдельно? Особенно если их предупредить...
Евдокия застонала. Перед сыщицей стояла страшенная дилемма: она здесь пустит гадкий слух, в столицу умотает, а детям Ильи Муромца до самой смерти будут поминать: а помните, как вам не доверяли, как отодвинули, подозревали в связях...
В таких вопросах, словно в поговорках: то ли он украл, то ли у него украли! «Ложки нашлись, а неприятный осадочек остался».
Да какой к черту осадок!!! Мухобоя надо выручать!! Человек жениться собрался, а тут такая срань...
Стоп. Еще раз - стоп. «Такая срань...» Откуда ступор? На ругательство обиделась внутренняя цензура: Дуся никогда не выражалась, даже треснувшись ногой или обжигаясь, «бли-и-ин!» вопила?
Нет. Цензуре на мысленные выверты - наплевать и растереть, поскольку момент для воспитания не тот.
«Васильевич решил жениться...» Дословно - «человек жениться собирался...»
На теще криминального авторитета! Николай Васильевич Шаповалов собирался взять в жены родственницу самого мстительного мужика в Первопрестольной! И злобного к тому же. Авторитетного до кончиков ногтей.
До встречи с Александром Сергеевичем Мироновым молоденькая сыщица полагала, что штампованное выражение «при виде его стыла кровь в жилах» выдумано слабонервными романистами для создания пущего эффекта у впечатлительных читателей. После встречи с полным тезкой светоча российской поэзии это мнение Дуся кардинально изменила. Знакомство с Сашей изменило мир! Мирон умел одним лишь молчаливым присутствием реально замораживать кровь в венах. Он мог смотреть мимо, не говорить, почти не слушать - кровь мерзла и сворачивалась. Еще совсем недавно присутствие Александра Сергеевича нагоняло на Дусю такую жуть, что отнимались ноги и язык!
