Могло быть так?

Да запросто. Но Евдокия вспомнила надменный презрительный взгляд Терезы и решила, что первое впечатление от жены таможенника все же было правильным. Хорошее воспитание еще никто не отменял, грубить гостям - не принято.

Дуся быстренько умылась, надела немыслимо короткий цветастый сарафан и поскакала на кухню, разыскивать чашечку кофе и какой-нибудь рогалик.

На кухне было пусто, но из окна, выходящего на противоположную от мангала сторону, Евдокия увидела Модеста, принимавшего в теньке на шезлонге воздушные, но не солнечные ванны. На столике рядом с критиком Землероева разглядела пепельницу и большой кофейник. Прихватила с кухни чистую чашку и отправилась туда.

-  Доброе утро, Модест Казимирович, - культурно поздоровалась Дуся. И показав оттопыренным от чашечки мизинчиком на второй шезлонг, спросила с гламурной бархатной гнусавостью: - Позволите составить вам компанию?

Критик выглядел импозантно даже в трусах. Шелковистых полосатых шортиках. На пузе критика лежал бамбуковый веер, расписанный кусачими драконами, голову прикрывала задорная панамка с эмблемой дома Сен-Лоран, в руке дымилась коричневая сигаретка.

-  Сделайте одолжение, - изобразив, что собирается привстать, разулыбался Казимирович. Приподнял на секунду солнцезащитные очки в золоченой оправе: -  Доброе утро, драгоценная Инесса Сигизмундовна.

Дуры вроде нынешней «Инессы Сигизмундовны» легчайшую издевку расслышать не имеют права, эпитет «драгоценная» обязан сойти за чистую монету. Евдокия улыбнулась шире некуда, продемонстрировала пустую кофейную чашечку и тут же получила порцию отличного напитка.

-  Как хорошо, - вытягиваясь на прохладной ткани шезлонга, чистосердечно высказалась Евдокия. - Прям - красота. Ни московской духоты, ни пыли... Сижу как в Сочи.

Критик хмыкнул. И заглотил наживку. Дуся предлагала поболтать о своем житье-бытье, намеренно выводила разговор на личные темы. На обоюдную откровенность выводила и рассчитывала.

-  Николай Васильевич сказал, что вы москвичка, Инесса? Живете в центре?

Судя по вопросу, Модеста (да и прочих родственников) занимал вопрос - у девушки есть столичная прописка, она не лимита, так что ж ей от дяди Мухобоя-то потребовалось?! Неужто вправду втюрилась в пенсионера?!

А опытный (шпион-нелегал?) Николай Васильевич советовал помощнице поменьше врать. «Если уж свезло родиться в Белокаменной, то нечего и бедную овечку без прописки изображать. Собьешься, Дуся, запутаешься, а московский говор в провинции и так в раз просекают. Коренного москвича там за версту видать».

Дуся резво и правдиво пробежалась по анкетным данным, начиная с песочницы в детском саду. Закончила хвастливым упоминанием высшего экономического образования, заметила, как на лице Модеста появилось выражение «бывает, встречаются и не такие дуры с университетскими дипломами». И посчитала экзамен удовлетворительным. Скромная оценка была поставлена исключительно потому, что откровенность не вызвала ответного жеста. Модест весело посасывал сигаретку и кофеек и никаких вопросов гостье не задавал.

-  Модест Казимирович...

-  Инесса, к чему между своими отчества? - игриво оборвал критик. - Модест. Мо-дест.

-  Тогда я - Дуся, - ответно отыграла Евдокия. - Меня назвали в честь противной бабки, я ее терпеть не могу, так что...

-  Договорились, Дуся. Ты хотела меня о чем-то спросить?

Игра в одни ворота. Но на чужом поле, как известно, подчиняются правилам принимающей стороны.

Тут очень кстати из-за угла дома показалась Тереза со шлангом, Евдокия повернулась боком к критику и, загадочно округлив глаза, прошелестела:

-  Папочка мне сказал, что у Евгения была другая жена, но роман Терезы и Евгения - чище горного хрусталя. Они встретились и полюбили друг друга уже после развода Евгения Ильича...

Слушая Дусин лепет, Казимирович приподнял на лоб очки и поглядел на Евдокию с многозначительным упреком:

-  Вам сколько лет, Дуся?

-  Двадцать пять.

-  И вы еще верите в сказки? - хмыкнул критик.

Вечером - с огромным удовольствием и гордостью! -  Землероева доложила «жениху», что чутье ее не подвело. На белоснежном реноме второй жены Евгения таки сидело черное пятно! Скорее таинственное, чем гадкое, но все-таки - имело место быть.

Семь лет назад, вернувшись после окончания института в родной город, Тереза вместе с компанией бывших студенток сняла у Казимировича трехкомнатную квартиру усопшей бабушки. А еще неопытный в вопросах сдачи жилья Казимирович попросил Евгения «пробить» для него потенциальных жиличек. Милиционер Максим Ильич на тот момент, как назло, уехал отдыхать, обратиться больше было не к кому.

Евгений просьбу выполнил. И отчего-то поехал вместе с Модестом вручать Терезе и компании ключи от нанятой квартиры. Модесту тогда сразу показалось, что Женечка запал на одну из квартиранток. Как увидел фотографию красивой девушки в паспорте, так и помчался «помогать».

-  И получается, Николай Васильевич, - довольно улыбаясь, говорила Дуся, - тут ты не прав. Никакого «горного хрусталя» в помине не было! Евгений и Тереза познакомились за полгода до его развода с Татьяной.

-  И что? Казимирович тебе сказал, что между Терезой и Женькой сразу же роман вспыхнул?

-  Нет, не сказал. Модест богемный сплетник, а не враль, развлекающийся поливанием помоями. Я говорю лишь о том, что существует - ложь. Вранье. Тереза могла как-то повлиять на развод Евгения с первой женой? Могла. А еще меня интересует, почему вдруг девушка, вернувшись из столицы, не стала жить с мамой и папой, а удрала от них на съемную квартиру? Модест сказал, у Терезы приличная семья. К тому же - небогатая. Мама по инвалидности на пенсии сидит, отец работает, еле-еле концы с концами сводят. Точнее, сводили. Но вот скажи, почему вчерашняя студентка стала деньги на свободное жилье транжирить, а не маме лекарства покупать, а?

-  Злая ты...

-  Я справедливая!

Дуся не стала добавлять, что после рассказа Казимировича у нее сложилось мнение: либо Тереза эгоистка каких поискать, либо такая сволочная дрянь, что мама с папой ее сами выставили за порог!

-  Евдокия, - внимательно глядя на Землероеву, произнес Васильевич, - Тереза холодна с тобой. Ты - предубеждена.

Дуся фыркнула. Разобиделась. И пошла в кусты секретно звонить Паршину, так как считала, что чутье ее не подводит. Никогда не подводило! А старенький шпион в ее словах увидел только ревность одной прелестной барышни к другой. Соперничество разглядел! На стервозность Дусе намекнул.

Обидно прям-таки до слез.

-  Олег, привет, ты где, ты занят? - скорострельно выпалила Евдокия в телефон, стоя за кустом сирени.

-  Привет. Работаю.

-  У меня есть для тебя поручение. Важное. Надо съездить в один институт, узнать о девушке Терезе по фамилии Фланель.

-  Как-как?!

-  Я сама уписалась. Наверное, у Терезы какие-то иноземные предки были. Так что найти информацию о бывшей студентке с выдающейся фамилией будет просто. Пожалуйста, Олег, это очень важно, съезди прямо завтра утром.

-  Да я как бы... занят.

-  Оле-е-ег, - провыла Евдокия, разобиженная отповедью «жениха», - прошу тебя!!.. Ты съездишь?!

-  Да.

Дуся сообщила начальнику координаты института и общежития, звонко чмокнула телефонную трубку и попрощалась с другом, весьма довольная собой.

Но это было вечером, а пока она лишь слушала Модеста да на ус наматывала. Вопросики подбрасывала:

-  Дети Евгения ладят с мачехой?

-  Дети, которых бросают матери, поладят с любой женщиной, которая их один раз по голове погладит, - вздохнул Модест. - Милена умница, Сережа... Сережа в том возрасте, когда присутствие рядом прелестной женщины бывает волнительно.

-  И? - Дуся подняла брови.

-  Никаких «и», моя дорогая, - строго произнес Модест. - Тереза легко поступила в технический ВУЗ на бюджетную основу, без всякого блата. У нее голова отличного математика и хладнокровия на троих. Тереза при желании умеет замораживать мужской интерес движением одной брови.