— Один из ваших необычных романов, мадам? — поинтересовался виконт, слегка сморщив нос.

Анаис удалось покраснеть.

— О нет, милорд, это просто томик поэзии господина Кольриджа. — Но я подумала, что во время завтрашней поездки это будет легким чтением.

— Благодарю вас, — быстро сказала Шарлотта. — Уверена, это окажется забавным.

Анаис вышла из комнаты и, считая про себя шаги, пожелала им хорошего отдыха. И все это время она мысленно отмечала предметы, о которые можно споткнуться в темноте.

Лезанн остался наверху лестницы, пожелал ей хорошего дня, а затем вернулся в гостиную Шарлотты. Анаис наблюдала за тем, как он идет, будучи более чем когда-либо благодарной за то, что не обладает Даром Джеффа. Она была рада не знать — не чувствовать — дьявольского зла, которое скрывалось в этом человеке. Совсем необязательно иметь Дар, чтобы видеть, что Лезанн следит за Шарлоттой, как ястреб, и собирается делать это до тех пор, пока она не станет невестой или не умрет.

Анаис поняла, что третьего не дано.

Задумчивая и глубоко взволнованная, она пересекла улицу Эскалье и вошла в дом. Отставив корзинку, она прошла через общие комнаты дома. Не встретив никого, посмотрела в окно заднего фасада здания и заметила экипаж, стоящий в проходе в конце заднего двора. Одетый в высокие ботинки и удобные бриджи, Джефф находился внутри его и помогал Пти укладывать багаж.

Позволив себе несколько минут понаслаждаться зрелищем, Анаис опустила занавески, а затем пошла прямо наверх через свою спальню в комнату Джеффа.

Его томик стихов Кольриджа все еще лежал в аккуратной стопке книг. Пролистав его и убедившись в том, что в нем есть то стихотворение, которое ей было нужно, Анаис понесла его в свою спальню.

Она бросила книгу на кровать, открыла шкатулку прабабушки Софии и перетасовывала карты Таро, пока не нашла нужную ей.

Кавалер де Спада. Рыцарь мечей.

На мгновение она закрыла глаза и прижала карту к груди.

Она знала, что очень высока вероятность того, что эту карту она больше никогда не увидит. Более чем два столетия семейная колода передается из поколения в поколение, и теперь она станет неполной — и это будет сделано ее руками. Эти карты Таро окажутся совершенно бесполезными.

Удивительно, но Анаис больше не хотела брать эту карту из шкатулки. Ее девичья фантазия и предсказания прабабушки — все это казалось теперь такой далекой, оставшейся в прошлом, мечтой.

Анаис очень остро чувствовала, что время течет и уходит, и пожалела, что была так глупа и потратила столько времени на ожидание чего-то неведомого. Она устала ждать, ей просто хотелось, чтобы в ее жизни был муж и дети, которых бы она любила. Ее перестало волновать, появится или нет ее прекрасный тосканский принц.

На самом деле она уже не хотела, чтобы он появился. Она хотела…

Ах, но это невозможно.

И хотя у Анаис не было никакого желания подвергать сомнению предсказание прабабушки Софии, было понятно, что в ней многое изменилось. Она уже начала сомневаться в том, что стоит ждать идеального мужчину. По правде говоря, предсказание в целом казалось таким несуразным, что она задумалась — а верила ли она в него когда-нибудь? И за исключением Марии о нем никто больше не знал. История была слишком диковинной, чтобы ее можно было рассказать.

Но прабабушка София повторяла ее — или по крайней мере так делали ее Таро. Снова и снова эта карта появлялась перед Анаис. Опять и опять Король Пентаклей становился ее судьбой.

А что изменится, если она расстанется с мыслью об идеале или никогда не получит назад от Шарлотты Кавалера де Спада? Она больше не сможет читать Таро. Она никогда не обратится к картам, даже если нужно будет решить серьезный вопрос. То, что она прочитала Шарлотте, все еще беспокоило ее. Она не хотела этого Дара, но что же теперь делать?

Это заставило ее опять подумать о Джеффе, о юном мальчике, которым он когда-то был, напуганным и блуждающим в темноте, не имея рядом того, кто мог бы направлять его.

И вдруг странная мысль поразила ее.

А почему рядом с ним никого не было?

Как так получилось, что его мать не знала, что такое Дар? Это была или ее кровь, или лорда Бессетта. Один из них должен был узнать признаки и понять, что Джефф нуждается в помощи, и найти для него Хранителя или Священника, который мог бы дать ему совет, или наставника внутри его круга крови, — ради всего святого, хоть кого-нибудь. Именно так Дар защищали на протяжении веков.

Вместо этого мать отвела его к врачам. Она испугалась, что он сумасшедший.

Впервые Анаис осознала, насколько мало известно ей о Даре.

Господи, неудивительно, что он так переживал за Жизель Моро — и за Шарлотту тоже. Конечно, он хорошо понимал тот страх и неуверенность, которую она переживала как мать, вот почему он так не хотел причинить ей боль, забрав у нее ребенка. Это было бы похоже на то, что врачи пытались сделать с ним самим.

И Шарлотта знала, что ее дочь обладает Даром. Ее жизнь была бы намного тяжелее, если бы ей это было неизвестно! Анаис едва ли могла представить себе, какую озабоченность и тревогу может вызывать у ничего не подозревающей матери такой странный, неземной ребенок.

Но судьба Джеффа была тайной, которая ждет своей очереди, — и, возможно, ее ждать придется вечно, ибо и прошлое Джеффа, и его будущее переставали ее касаться. К счастью или к несчастью, скоро им суждено расстаться. И она не могла не задаться вопросом: как только он возвратится в Англию, к Братству и к своей почти невесте, — не испытает ли он облегчение, избавившись от нее?

У нее не было желания думать об этом, а ее жалкое хныканье не поможет Шарлотте. Взяв книгу и карту, Анаис вскочила с кровати, прошла к столу около двери, затем открыла ящик, пытаясь найти карандаш. Повернув карту к свету, Анаис провела кончиком пальца вниз по рисунку — по поникшей голове рыцаря, по его опущенному мечу и по фону в виде скучного и бесцветного пейзажа.

Пустая жизнь. Отказ. Боец, искусно владеющий холодным оружием, у которого нет врага, чтобы сражаться.

Это похоже, подумала она, на жизнь Хранителя, которому отказали.

Анаис закрыла ящик стола и погрузилась в задачу, стоящую перед ней. На тонком краю нижней части карты она написала всего лишь три слова: «Будьте готовы. Ночью».

Отложив карандаш в сторону, она посмотрела на карту.

Расплывчато, туманно, непонятно, но что поделаешь. К тому же это было почти незаметно. На первый взгляд это была просто старая карта, которую любой мог использовать в качестве закладки. Да, изношенная и слегка необычная, но большинство людей скорее всего не придали бы ей особого значения.

Однако Шарлогга обязательно вспомнит эту карту. Из-за этой карты в ее глазах появились слезы. Увидев ее снова, она детально изучит ее, ища хоть какой-нибудь намек на ее отца.

Отца, который был жив.

Отца, который очень любил ее.

Анаис быстро пролистала томик поэзии, ища свое любимое стихотворение. Это было «Полуночный мороз», ода тоски Кольриджа по своему дому в английской сельской местности, где он родился.

Она нашла его и обвела всего несколько строк.

Вряд ли кто-нибудь будет уж очень пристально рассматривать слова, обведенные в этой книге. Почти все желающие запомнить или лучше понять понравившиеся строчки поэзии или отрывки прозы отмечают их.

И все же было маловероятно, что Шарлотта потратит время на то, чтобы внимательно просмотреть книгу. Возможно, она вообще сегодня ее не откроет.

Анаис громко и от души выругалась. Да, наверное, Шарлотта уложит ее среди вещей в подготовленную ручную кладь, о которой предупреждала ее Анаис.