Где-то слева от Джеффа, за пределами его видимости, возникла новая схватка, а так все на судне затихли.

— Прикажите своим людям отступить, Сабо, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Сделайте это сейчас же!

Если капитан и колебался, то лишь секунду.

— Прекратить! — заорал он, и его голос разнесся по палубе. — Стоп! Мы здесь закончили!

Но Джефф не убрал клинок от его горла. Мужчины исчезли с палубы так же быстро, как и появились на ней.

— Лезанн — негодяй и подлец, больше чем вся ваша команда, вместе взятая, — сказал он. — Я хочу наказать этого ублюдка, Сабо. Сейчас же!

У Сабо дернулись уголки губ, и на его лицо вернулась ухмылка.

— Ну что ж, — сказал он, кивнув головой в сторону люка. — Можете взять его… если что-нибудь останется после того, как закончит женщина.

Только теперь Джефф повернулся и увидел то, за чем уже наблюдал весь корабль. Анаис теснила Лезанна к баку, держа шпагу в левой руке, а свою любимую рапиру в правой. Она отвечала на его выпад выпадом, легко парируя, используя шпагу только для баланса. Джефф направился было к ней, но потом сумел себя сдержать, хотя это было самое трудное решение, пожалуй, за всю его жизнь.

Если он приблизится, то это отвлечет ее и выведет из себя. К тому же он просто был не нужен. Лезанн скалил зубы, как бешеная собака, словно не верил собственным глазам.

Снова и снова он нападал на нее с безумной яростью и наталкивался своим клинком на ее. Анаис все время держала его на нужной ей дистанции, она изящно отступала, почти насмешливо — а затем направляла свой точный выпад или в район его горла или ребер, но никогда не доводила его до конца, двигаясь при этом так, словно играя с ним, как кошка с мышкой.

— Глупая сука! — выругался Лезанн, неистово, но беспорядочно атакуя ее.

Смеясь, Анаис отразила удар, и Лезанн чуть не потерял равновесие. Мужчины попятились. Теперь ничто не мешало ее длинному лезвию. Джефф слышал, как позади него последние члены команды Сабо, пока имелась возможность, пятятся к своим веревкам.

Однако Лезанн не собирался покидать палубу. Несомненно, он начал этот бой клинков, будучи абсолютно уверенным в себе, и собирался биться до смерти.

Ни один из мужчин не бросился на помощь Анаис, и Тибо также не отдавал приказ сделать это. Казалось, как и Джефф, они понимали, что это без толку. Она снова и снова изматывала виконта, а затем отбрасывала его. Он снова предпринял атаку, с яростью наступая на нее. Она парировала выпад и энергично оттеснила его. Лезанн дико качнулся, коснувшись кончиком клинка снасти, которые служат для уборки парусов, и перерезал их. Где-то высоко парус сначала надулся, а потом опустился, криво раскачиваясь, позади него, как занавес во время дешевого шоу.

В этот момент Анаис наклонилась и аккуратно, очень осторожно ткнула в его висок.

Лезанн вскрикнул, задыхаясь от гнева. У него было дикое выражение лица, а вниз по щеке стекала кровь.

— Английская сука! — снова проревел он. — Как ты посмела?!

— Вы вынудили меня, Лезанн, — спокойно сказала она, в этот раз все время тесня его назад. — Вы собирались убить Шарлотту, а теперь я хотела бы убить вас. Согласитесь, это справедливо.

Тогда Лезанн запаниковал. Он яростно набросился на нее, но безрезультатно, и тогда, отступая дюйм за дюймом, наконец вскочил на груду сложенных парусов и вцепился в планшир.

Это была его фатальная ошибка, потому что он оказался в ловушке. Лезанн начал размахивать руками, на его лице застыла маска ужаса. Когда он предпринял последнюю попытку спасти себя, его клинок упал и покатился по палубе. Слишком поздно. Он опрокинулся назад, а потом упал через поручень.

На палубе наступила тишина. Затем раздался громкий всплеск.

Лишь тогда Джефф осознал, что он почти дрожит. Люди Тибо взорвались приветственными выкриками, кто-то хотел пожать руку Анаис, но их резко прервали. Где-то внизу раздался громкий звук, зловеще отзываясь эхом по всему судну, как будто в трюме что-то взорвалось.

С бьющимся в горле сердцем Джефф подскочил клюку, схватился за край руками и прыгнул вниз. Приземлившись, он побежал в сторону пассажирской каюты. Анаис следовала за ним по пятам.

Он резко замер с другой стороны бизань-мачты. Рябой человек по имени Наварра, весь покрытый деревянными щепками, лежал пластом с неловко подвернутой ногой в узком проходе. В двери каюты было отверстие размером с крикетный шар.

Анаис перепрыгнула через тело.

— Этьен! — крикнула она, просунув руку через отверстие, и что-то оттолкнула. Оно упало с грохотом, и она распахнула дверь. Этьен Тибо с широко распахнутыми глазами все еще стоял, прижавшись спиной к стене, и держал в руке пистолет.

Он сразу же опустил его.

— Приветствую вас, — сказал он. — Ну вот и все.

Джефф взглянул на лежащего на спине контрабандиста. Выше, на самой верхней полке, съежившись от страха, стояла на коленях Шарлотта, которая в попытке защитить Жизель спрятала ее себе за спину. Увидев Анаис, она в изнеможении упала, прижав руку к груди.

— Слава Богу! — заплакала она. — Слава Богу!

Джефф наклонился над телом, прижав два пальца к горлу Наварры. Этьен осторожно переступил через тело и с любопытством посмотрел на него.

— Он мертв, месье? — спокойно спросил мальчик.

— Нет, — сказал Джефф, ощупывая рану. — Думаю, он просто ударился головой.

— О… — Маленькое лицо Этьена вытянулось. — Очень жаль!

Глава двадцать первая

Преподобный мистер Сазерленд был прежде всего человеком веры. Строгий традиционалист, он полагал, что руку Господа можно увидеть во множестве вещей, которые человеку не дано понять за всю его жизнь, и Сазерленд относил Братство именно к этой категории. С другой стороны, будучи хорошим Священником, он твердо верил в Братство и понимал, что ради справедливости иногда приходится чем-то жертвовать. И в тех редких случаях, когда он обнаруживал, что его личные принципы вступают в конфликт с его естественными склонностями, это беспокоило и тревожило его.

Он стоял около одной из кирпичных башенок, которые обрамляли колчестерскую станцию, наблюдая за тем, как в тот момент, когда последний из их чемоданов был выгружен из экипажа Шарлотты Моро — а точнее, из экипажа ее отца — на обочину, пошел дождь. А затем извозчик хлестнул лошадей, и под дождем процессия, состоящая из двуколки и экипажа, с грохотом отправилась в путь.

Шарлотта махала им троим до тех пор, пока экипаж не повернул на главную дорогу. И даже тогда Сазерленд увидел в заднем окошке маленькое личико Жизели с заостренным подбородком, которая наблюдала за ними, становясь все меньше и меньше. А затем, в самый последний момент она подняла руку и прижала ее к окну — вместе со своим маленьким носиком, — и Сазерленд больше ничего не мог разглядеть, хотя было ли это из-за дождя или из-за слабой дымки на его глазах, он сказать не смог бы.

Джеффри и мисс де Роуэн, стоящие ниже, на тротуаре, развернулись и бросились с улицы под крышу станции. Они сильно встряхнули и закрыли зонтики. Одетые в темные одежды, почти как для торжественного вечернего приема — он в черном фраке и ослепительно белой рубашке, и она в платье из атласа цвета темного баклажана, — они были похожи на богатую молодую пару.

Граф продолжал наблюдать за экипажем, который теперь был на довольно большом расстоянии от них.

— Как вы думаете, — сказал он скорее самому себе, — смогут ли они справиться без нас?

Сазерленд улыбнулся:

— Ты не единственный Хранитель, друг мой, способный охранять этого ребенка, и не имеет значения, что, возможно, за последние несколько дней вы втроем привязались друг к другу.