— Знаете что, давайте зайдем к нам. Эти бандиты, нажравшись, орут уже гораздо меньше.

Или моя сестра сюда выйдет...

Сестра Рысека оказалась настоящим чудом.

С огромным пылом она согласилась заменить меня в роли кухарки, рецепты приняла с восторгом, первым делом призналась, что не умеет варить как надо молодую капусту. Ну конечно, молодая капуста! В Австралии небось такого деликатеса нет, покажу я этой заразе Ольге, что такое настоящий обед...

Мы оговорили все условия, в финансовом плане это не выглядело катастрофой, я даже удивилась, что девчонку все устроило, однако она сразу же дала мне понять, что за мои деньги прокормит свою семью целый месяц, так что для неё это просто дикая экономия.

Рысек привез продукты на своем кране, и в нужный час на столе стоял обед! А молодая капуста выступила прямо-таки как примадонна.

Но неужели они все так ничего и не сообразили?..

После обеда бабуля выразила желание пойти в оперу, сегодня же. Так, придется теперь висеть на телефоне, бронируя билеты, а вечером везти семейство в театр. Тетка Ольга и дядя Игнатий поддержали бабулю с большим энтузиазмом — оба, как выяснилось, дико вожделели культуры.

У тетки Изы с дядей Филиппом, как всегда, оказались свои планы.

Прежде чем я успела схватиться за телефон, позвонил Лукаш, прекрасно осведомленный о планах Изы и Филиппа, и подсунул мне идею встретиться вечером, если удастся обездвижить родню. О двоих он уже знает, с ними все в порядке, так что мне следует сплавить оставшуюся троицу.

Сразу после Лукаша позвонил один из издателей, умоляя взяться за срочную работу — вычитать труд по фотографии, который нужно забрать сегодня же.

Благодаря сестре Рысека я немного смягчилась в отношении родственников, но только немного — гости мне порядком осточертели.

А потому я весьма суровым голосом сообщила, что отвезу их в театр, а потом займусь уборкой, стиркой и прочим домоводством, так что на меня пусть во время спектакля не рассчитывают. Ожидая возражений, я приготовилась вежливо, но твердо осведомиться, уверены ли они, что в Австралии домашнее хозяйство функционирует автоматически, без участия человека. Если да, то у меня никаких роботов нет.

При мысли о возможном скандале у меня по спине побежали мурашки предвкушения, но напрасно они бежали — никто и не подумал протестовать.

Я позвонила в театр заказать билеты, и тут мне в первый раз повезло — билеты были. Лукаша пораньше отпустили с работы, и, он уже ждал меня у театра.

— Едем, — распорядился он, когда мой живой балласт скрылся в театральных глубинах.

— Куда? — возмутилась я. — То есть, конечно, едем, но ко мне, домой.

— Нет...

— Хотя... Мне нужно в издательство, забрать рукопись. И ещё мне нужно убраться!

— У тебя с головой все в порядке? Тебе на шею вешают убийство, а ты собираешься уборкой заниматься? Успеешь, а сейчас я хочу тебе показать небольшое представление. Рукопись твою заберем по дороге. Где это издательство?

— На Вавельской.

— Тебя ждут?

— Ждут.

— Хорошо, поехали!

— Но на моей машине. На всякий случай!

Чтобы не стояла перед театром.

Прежде чем я свернула на Вавельскую, Лукаш успел сообщить, что намерен исполнить мое пожелание: явиться перед Пустынко. В кабаке.

В элегантной ресторации «Гранд-Отеля». Чем и взволновал меня до крайности.

В этом возбуждении я лишь слегка удивилась, что в издательстве вместе с текстом — громоздкой, толстой рукописью — меня ждал не привратник в дежурке, а лично сам редактор означенного труда. Он вручил мне тяжелую папку размером с чемодан и смущенно забормотал:

— Я хотел с вами переговорить. Я ни на что не намекаю, может, мне этого вообще не стоило бы говорить... Но... Вы не так давно делали корректуру книги о папоротниках, там ещё были фотографии... А вот в этой.., в общем, посмотрите...

Не понимая толком, чего ради нормальный до сего времени мужик впал в столь странную нерешительность, я вопросительно глядела на него.

— Это мое личное.., мои личные опасения...

Ну, короче говоря, вы посмотрите.., просто посмотрите, может, что-то привлечет ваше внимание...

— Удивительно детально вы мне все объяснили. Но я, кажется, понимаю, что вы имеете в виду. Плагиат?

Он аж перепугался:

— Ради бога, не произносите этого слова, это слишком сильно сказано! Мы с вами беседуем с глазу на глаз, я крайне всего этого опасаюсь, и вообще — я вам ничего не говорил!

Безмерно заинтригованная, я потащила рукопись-чемодан к машине, решив как можно скорее заглянуть в этот труд. Что он там нашел, разрази меня гром? О папоротниках... Да, я читала труд о папоротниках, довольно давно, там ещё были прекрасные фотографии Доминика...

Ах вот в чем дело...

— Что-то тут со всех сторон не так, — сказала я Лукашу, садясь с машину. — Всюду вонь... И какому же кретину пришло в голову замочить Доминика как раз сейчас? Это мой личный враг орудует?

— Скорее, его личный враг. Пошли. Похоже, будет весело.

И вот мы снова в баре, правда из этого открывался прекрасный вид на весь ресторанный зал, а из зала открывался прекрасный вид на нас.

Пустынко с двумя типами сидел к нам боком. Но самое смешное, что в ресторане сидела и Кая Пешт — в разноязыкой, насколько я смогла сориентироваться, компании. Снова необычайно подвижная, притягивающая к себе взгляды.

За исключением взгляда Пустынко, разумеется.

Этот её знать не знал и видеть не видел. А вот у его собеседников головы так и вращались.

В какой-то момент Пустынко обернулся, чтобы позвать официанта, и взгляд его упал на Лукаша. Он окаменел. Смотрел не моргая, и на лице постепенно проступали изумление, ужас и неверие. Изумление сменилось паникой, а неверие перетекло в отчаяние. Пустынко открыл рот, закрыл и растерянно заморгал.

— Пусть удостоверится! — пробормотал Лукаш и вежливо поклонился.

Пустынко обрел способность двигаться, резко повернулся. Я видела, каким трудом ему дается спокойствие. Тут в поле зрения снова угодила вездесущая Кая — шла себе между столиками и внезапно посмотрела на Пустынко. Мимолетно сдвинула брови и тут же перевела взгляд на Лукаша.

Лицо её не дрогнуло, а сама Кая не споткнулась.

— Ну, теперь-то они прибегнут к совершенно иным методам, чтобы тебя прикончить, — ядовито сказала я.

Лукаш пожал плечами:

— Во-первых, опоздали — я уже на них настучал. Во-вторых, иной метод не подействует: я слишком много о ней знаю. Не буду утверждать, что на необитаемом острове я бы бросился в пасть акулы, чтобы спастись от Каи, однако здесь я ей не попадусь — это точно.

— Интересно, что теперь будет. Если бы не мое семейство, я бы все бросила, чтобы насладиться этим водевилем. Если, разумеется, меня наконец перестанут подозревать!

И вскоре все подозрения с Изы Брант были сняты.

Парнишка из Заленжа поддался обаянию майора Бежана и заговорил. Он лишь потребовал укромного места для беседы, чтобы их никто не видел, а то засмеют, скажут, что треплом последним оказался.

Укромным местом оказался разбитый, насквозь проржавевший автобус, уже двадцать лет стоявший посреди заброшенных огородов. Бежан залез в эту развалину через дверь, а парнишка ужом проскользнул сквозь дыру в полу. Сержант Вильчинский бдительно контролировал окружающую территорию, прекрасно зная, что в нашей стране нет такого укромного места, где бы не нарисовался случайный и нежелательный свидетель.

Показания парнишки целиком и полностью подтвердили это утверждение.

Вилла покойника в Лесной Тишине, без сомнения, располагалась в сторонке, на некотором удалении от других домов и была окружена непролазной чащобой. И все же...

Парнишка залез в чащобу, чтобы срезать орешник на удилище. Орешник для этих целей требовался старый, толстый, разросшийся, а самые великолепные кусты росли, разумеется, рядом с жилищем Доминика. Парнишка прекрасно знал, что в доме обитает одинокий мужик, глаз на затылке у него нет и в пяти местах одновременно он оказаться тоже не может, поэтому забрался на дуб, росший у забора, и по ветке перебрался на территорию сада.