Она все время качала головой, а потом, очевидно, заметив кого-то, кто был для нее важнее, чем Гарри, сказала:

— Если вы найдете ее раньше, чем я, скажите, что я ищу ее.

Махнув на прощание рукой, она растворилась в толпе.

Гарри двинулся в сторону дверей, ведущих в сад. Он сомневался, что Оливия дойдет туда, но поскольку к дверям вели три ступеньки вверх, оттуда ему будет легче ее увидеть.

Но и с этого выгодного положения он видел многих знакомых ему гостей, но Оливии нигде не было. Был Себастьян, который по-прежнему очаровывал юных леди вымышленными историями своих подвигов. Был Эдвард, стоявший рядом с ним и пытавшийся выглядеть старше, чем был на самом деле. Была подруга Оливии (он так и не вспомнил ее имени), которая пила маленькими глотками лимонад и делала вид, что слушает пожилого джентльмена, кричавшего ей что-то на ухо. И наконец, был брат-близнец Оливии, который подпирал стену со скучающим видом.

Даже Владимир был здесь. Он важно шествовал через зал, расталкивая лордов и леди и не утруждая себя извинениями. Гарри отметил, что вид у телохранителя был серьезный, и подумал, что надо бы, пожалуй, узнать, в чем дело. Однако каково же было его изумление, когда он понял, что русский великан направляется именно к нему.

— Идите со мной, — приказал он Гарри.

— Вы говорите по-английски? — удивился Гарри.

— Не так хорошо, как вы говорите по-русски, — ответил Владимир на своем родном языке.

— Что происходит? — спросил Гарри. На всякий случай — по-английски.

Владимир посмотрел на Гарри в упор:

— Я знаком с Уинтропом.

Этого было почти достаточно, чтобы Гарри поверил ему.

А потом Владимир сказал:

— Леди Оливия пропала.

Гарри вдруг стало все равно, доверяет он Владимиру или нет.

Оливия не понимала, где она находится.

И как она сюда попала.

И почему у нее связаны за спиной руки, связаны ноги, а рот чем-то завязан.

Она пыталась разглядеть что-либо в полумраке.

Она лежала на боку, лицом к стене, на какой-то кровати. Может быть, тот, кто это сделал, полагал, что если она не сможет двигаться и кричать, будет не важно, что именно она перед собой видит.

Но кто? Почему? Что с ней произошло?

Она попыталась думать, постаралась привести в порядок свои мысли. Она была в туалетной комнате. Там была и Мэри Кэдоган, но потом она ушла и Оливия осталась одна. Как долго? Минут пять, не больше.

Она наконец собралась с силами и успокоилась, чтобы вернуться в зал, но дверь открылась и…

Что произошло? Что произошло?

«Думай, Оливия, думай».

Почему она ничего не может вспомнить? Словно по ее памяти прошлись огромным серым мазком.

Ей вдруг стало трудно дышать. Почему она не может собраться с мыслями?

Она начала дергаться, хотя понимала, что это бесполезно. Все же ей удалось повернуться на спину. Но она не могла ни успокоиться, ни…

— Вы пришли в себя.

Она похолодела.

Голос был незнаком. А когда человек подошел ближе, поняла что его не знает.

«Кто вы?»

Она, конечно, не могла говорить. Но он прочел вопрос в ее глазах, полных ужаса.

— Не важно, кто я, — сказал он с легким акцентом. Она не могла понять, откуда он родом. Она была не в ладах с иностранными языками и не могла определить акцент.

Человек подошел еще ближе и сел на стул около кровати. Он был старше ее, но не в том возрасте, как ее родители. Седеющие волосы были коротко подстрижены. В полумраке она не могла разглядеть их цвет.

— Князь Алексей влюбился в вас, — сказал он. Значит, это князь Алексей сделал с ней такое? Человек тихо засмеялся.

— Вы не скрываете своих эмоций, леди Оливия. Это не князь притащил вас сюда. Но ему придется, — он наклонился к ней так близко, что она почувствовала на своей щеке его дыхание, — раскошелиться, чтобы вернуть вас.

Она замотала головой и попыталась сказать, что князь в нее не влюбился, а если и был влюблен, то теперь она его уже не интересует.

— Если вы умны, вы не станете дергаться. Вы не сможете освободиться. Так что незачем понапрасну тратить силы.

Но она не могла не попытаться. Ее охватил такой ужас, что она просто не могла лежать спокойно.

Человек встал и посмотрел на нее. Его губы слегка искривила улыбка.

— Немного позже я принесу вам поесть и воды.

Он вышел, и когда Оливия услышала, как щелкнул замок и в нем дважды повернулся ключ, ей показалось, что она задыхается от неимоверного страха.

Ей не удастся выбраться отсюда. Во всяком случае, сама она не сможет этого сделать.

Но знает ли кто-либо, что она исчезла?

— Где она?

Это все, что мог выдавить Гарри, прежде чем он набросился на князя.

Он вошел вслед за Владимиром в какую-то комнату в задней части дома. Паника росла с каждым шагом. Он понимал, что ведет себя глупо. Это могла быть ловушка. Кто-то, по-видимому, знал, что он работает на военное министерство. Иначе откуда Владимир узнал, что он говорит по-русски?

Может статься, что он идет на собственную казнь.

Но он должен был воспользоваться этим шансом.

Когда Гарри увидел князя в этой комнате, освещенной единственной свечой на голом столе, он не дал ему вымолвить ни слова и набросился на него. Страх сделал его сильным, и когда оба они грохнулись на пол, он зарычал:

— Где она? Что вы с ней сделали?

— Прекратите! — Владимир вклинился между ними и стал их разнимать. Только когда Гарри уже стоял на ногах, а Владимир удерживал его на расстоянии вытянутой руки от князя, до него дошло, что князь не сопротивлялся.

Князь был бледен и напуган.

— Что происходит? — шепотом спросил Гарри.

Алексей протянул ему листок бумаги. Гарри поднес его к свече. Записка была написана на кириллице. Гарри промолчал. Сейчас не время притворятся, что он не может прочесть записку.

«Если вы согласитесь сотрудничать, леди будет жива. Но стоить она будет дорого. Никому ничего не говорите».

Гарри поднял глаза.

— Откуда нам знать, что речь о ней? Они не назвали ее имени.

Алексей молча протянул руку. В кулаке у него была зажата прядь волос. Гарри хотел было сказать, что это могут быть и не ее волосы, что это могла быть другая женщина с таким цветом волос — того невероятного оттенка солнца и сливочного масла.

Но он узнал.

— Кто это написал? — спросил он. По-русски.

Первым заговорил Владимир:

— Мы думаем…

— Выдумаете? — взревел Гарри. — Выдумаете? Вам следует это узнать, и чем скорее, тем лучше, черт побери! Если с ней что-нибудь случится…

— Если с ней что-нибудь случится, — вмешался князь ледяным тоном, — я собственноручно перережу им горло. Справедливость восторжествует.

Гарри медленно повернулся к князю, стараясь унять поднимавшуюся к горлу тошноту.

— Мне не нужна справедливость, — низким, напряженным от ярости голосом сказал он. — Мне нужна она.

— Мы ее найдем, — сказал Владимир, бросив на князя предостерегающий взгляд. — Она не пострадает.

— Кто вы?

— Не имеет значения.

— Я полагаю, что имеет.

— Я тоже работаю на военное министерство. — Он чуть пожат плечами. — Иногда.

— Простите меня, но вы не сумели завоевать мое доверие, — отрезал Гарри.

Владимир посмотрел на Гарри так же, как в бальном зале — тем же прямым пристальным взглядом, который лишил его спокойствия. Было ясно, что он гораздо более важный человек, чем просто телохранитель при князе.

— Я знаком с Фицуильямом, — тихо сказал он.

Гарри похолодел. Никто не знал Фицуильяма — если только тот сам этого не хотел. У Гарри голова пошла кругом. Зачем было Фицуильяму приказывать ему наблюдать за князем Алексеем, если этим должен был заниматься Владимир?

— Ваш человек Уинтроп ничего не знает про меня, — сказал Владимир, предвидя следующий вопрос Гарри. — Его положение не настолько высоко, чтобы знать обо мне.