- Нужно будет прикупить ей палку, - заметила Мидара, повернувшись к Эйлар, - для пожилой женщины в столь почтенном возрасте в самый раз будет.

Эвианн сделала вид, что хочет вцепиться ей в волосы. Ее пальцы угрожающе скрючились, а зубы она стиснула так, что они явственно заскрипели.

- За что бог наказал меня такой отвратительной сестрой? - вопросила она у небес.

- Будь на моем месте настоящий ребенок, он бы сразу заикой стал, - не смолчала Мидара, - ты похожа на ведьму, которую предварительно как следует отхлестали метлой. Просто жуть.

Эйлар слушала все эти препирательства и молча смотрела вперед. Она понимала, что иначе сестры просто не могут. Им нужно постоянно спорить, цапаться, издеваться друг над другом и подшучивать. Как, бывало, они с Джоселин изводили Хьюго. Наверное, в любой семье так. Но сейчас все то, что раньше ее забавляло, стало вызывать в девушке раздражение. Очень хотелось громко и резко велеть им заткнуться.

- Лошади могут не выдержать столь долгого пути, - сказала она вслух безличным тоном.

Сестры повернулись к ней.

- Я это говорила два часа назад, - заметила Эвианн.

- Не сомневаюсь, что они устали и проголодались, к тому же, - вставила и Мидара.

- Мы кормили их, - сообщила младшая сьерра, - но все равно, посмотри, как они дышат.

- А что я могу сделать? – огрызнулась та, - остановиться мы все равно не можем.

- Вон там должен быть ручей, - Эйлар указала вперед, - нужно хотя бы напоить их и дать немного отдыха. Полчаса, не больше.

Сьерры тут же согласились. Скорее всего, потому, что им самим хотелось слегка отдохнуть и поразмять ноги.

Малин сидела за столом в паршивом придорожном трактире и ужинала, запивая еду пивом. Ни то, ни другое не вызывало в ней восторга, но привередничать ей не пристало. За всю свою жизнь она немало повидала всевозможных трактиров, таверн, харчевен и прочих дрянных забегаловок, где пища оставляла желать лучшего. Другое дело, что жизнь – такая непредсказуемая штука, что иногда лучше плохая еда, чем вообще никакой.

Да и с деньгами у нее было негусто. Ей не удалось найти себе работу в Тариоле, хотя Малин прилагала к этому максимум усилий. Но как говорится, насильно мил не будешь. Никто не выразил желания взять ее к себе на службу, хотя она демонстрировала свои умения и была не хуже остальных кандидатов. Увы, в Тариоле царили патриархальные нравы, где мужчин всегда и во всем предпочитали женщинам.

Оставаться в городе дольше не имело смысла и Малин решила отправиться дальше. Возможно, ей повезет где-нибудь еще. Хотя проехав половину маленького княжества, она так и не обнаружила ничего похожего. После того, как Малин ушла с последней работы, сопроводив незиритарского купца до места назначения, ничего путного так и не подвернулось. Купец обещал порекомендовать ее своим знакомым, но то ли не сдержал своего слова, то ли никто не прельстился наемницей женского пола.

От скуки Малин поглядывала по сторонам, рассматривая посетителей, которых было немного. Прямо перед ней сидела подгулявшая мужская компания из четырех человек, периодически поднимавшая кружки и расплескивая во все стороны пиво. Сперва они скоропалительно решили пригласить Малин в свою компанию, но выслушав ее отказ, сопровожденный недвусмысленным жестом, отстали. С ней никто не хотел связываться. Посудите сами, ростом она вполне могла бы посоперничать с любым здоровым мужиком, впрочем, и комплекцией тоже. А ее скуластое лицо с квадратным подбородком и массивным лбом служило надежной гарантией того, что никто не станет приставать к ней с двусмысленной целью.

Слева от нее сидела еще одна компания, на сей раз одни женщины. Их было трое. На редкость уродливая старуха с видом крайнего утомления на лице, была самой старшей. Впрочем, все трое выглядели уставшими и изможденными. Особенно, маленькая девочка, которой для того, чтобы усадить на скамью так, чтобы она доставала до стола, пришлось подкладывать две крепкие доски, принесенные со двора.

Третьей в этой компании была молодая девушка лет восемнадцати, не больше. Ее Малин разглядывала дольше всех. Она давно привыкла к мысли, что ее собственное лицо красотой не блещет, хоть позолоти его и махнула рукой на это дело. Но хорошенькие лица девушек всегда привлекали ее внимание. Она рассматривала их и мечтала о том, что вдруг свершится чудо и у нее будет такое же. Глупые мечты, даже идиотские, но Малин не могла отказать себе в этом удовольствии. Она разглядывала лица как картины, вывешенные на стене для всеобщего обозрения.

Так вот, эту девушку с полным правом можно было назвать хорошенькой и даже красивой, несмотря на худобу и усталость. Волосы у нее были совершенно черные, вьющиеся, блестящие. Их так и хотелось потрогать, чтобы убедиться, что они настоящие, мягкие как шелк. Большие серо-голубые глаза, немного неожиданные по контрасту, окруженные черными, длинными ресницами. Аккуратный носик слегка длинноват, но общего впечатления не портит, скорее, придает индивидуальности. Пухленькие губки, сейчас плотно сжатые и твердый подбородок, говорящий об упрямом нраве. Девушка молчала, смотря только себе в тарелку. Казалось, она вот-вот упадет в нее своим хорошеньким личиком и заснет.

Малин разглядывала троицу уже несколько минут и только сейчас поняла, что есть в них какая-то странность. Такие компании были не редкостью на тракте и не бросались в глаза. Скорее всего, пожилая родственница сопровождает двух сестер с весьма большой разницей в возрасте. Но вот младшая… Малин в жизни не встречала такого странного ребенка. По виду ей можно было дать от силы пять – шесть лет. Детям в этом возрасте полагалось капризничать, клянчить особо вкусные кусочки, канючить и хныкать. Или напротив, постоянно вертеться и с трудом усиживать на месте. Для начала, свет не видывал такой наглой маленькой стервочки. В ней было столько уверенности и превосходства, что люди поневоле тушевались в ее присутствии. Она резко осадила служанку, сунувшуюся к ней с сюсюканьем, отчего бедная женщина теперь старалась обойти ее, когда проходила мимо. Она время от времени бросала какие-то тихие реплики сопровождающей их старухе, та морщилась, злилась и судя по всему, делала замечания, но все напрасно. Эту девчонку, кажется, в жизни ни разу не били хворостиной. А стоило бы.

Девушка не принимала участия в беседе. Она даже и не слушала, спала с открытыми глазами. Но вдруг подняла их и встретилась взглядом с Малин. Наемница невольно вздрогнула. Этот взгляд показался ей колючим и как будто горячим, как раскаленный уголек. Он словно прожег ее насквозь. В глазах девушки вспыхнула подозрительность, зрачки расширились, после чего она повернулась к своим спутницам и что-то негромко им сказала. Те тут же перестали препираться и дружно воззрились на Малин. Две пары одинаковых голубых глаз, которые даже у старухи не поблекли со временем. Они были такие же колючие и подозрительные.

Малин перевела взгляд в кружку, проверяя, сколько там осталось пива. На самом донышке. Допить, что ли, и отправляться спать? Или заказать добавки и еще немного понаблюдать за этой странной троицей. Впрочем, нет, кажется, они восприняли ее любопытство, как агрессию.

Малин залпом допила пиво и бросив на стол несколько монет, поднялась с места и отправилась наверх.

- Что она на нас уставилась? – зловещим шепотом вопросила Мидара, - думаете, она узнала?

- Вряд ли, - Эйлар покачала головой, - не думаю, что слухи из Тариолы путешествуют быстрее наших лошадей.

- Она явно заинтересовалась нами, - настаивала та, – может, что заподозрила?

- Если ты и дальше будешь вести себя так, как сейчас, на тебя уставится весь трактир, - вставила Эвианн, - сто раз тебе говорить, что ли, ты – шестилетняя девочка.

- Это и так всем видно.

- Да, но шестилетние девочки не говорят: «Будьте любезны, ступайте заниматься своим делом и не лезьте в чужие», - передразнила ее сестра, - так, кажется, ты сказала служанке?