На следующее утро Джилл записалась в салон красоты. Она была измотана и, сидя под теплым, уютно гудящим колпаком сушилки, незаметно задремала. И тут же ей начал сниться кошмар. «Она лежит в постели и спит. Вдруг слышит, как Тоби въезжает к ней в спальню в своей коляске: скри-ип… скри-ип… Он медленно выбирается из коляски, встает на ноги и приближается к ней, усмехаясь и протягивая к ее горлу костлявые, как у скелета, руки…» Джилл проснулась с диким криком, от которого в салоне произошла паника. Она быстро ушла, не дав даже расчесать волосы.

После этого случая Джилл боялась выходить из дому.

И боялась оставаться в нем.

С ее головой происходило что-то неладное. И дело теперь было не только в головных болях. Она стала очень забывчивой. Спустившись за чем-нибудь вниз, она шла на кухню и долго стояла там, не зная, зачем пришла. Память начала играть с ней странные шутки. Однажды сестра Гордон пришла к ней поговорить о чем-то; Джилл удивилась: что делает здесь медсестра? А потом вдруг вспомнила: ведь ее на съемочной площадке ждет режиссер. Она попыталась вспомнить слова своей роли. «Боюсь, не очень хорошо, доктор». Ей надо поговорить с режиссером и узнать, какая ему нужна трактовка этой роли. Сестра Гордон держала ее за руку и озабоченно спрашивала: «Миссис Темпл! Миссис Темпл! Вам нехорошо?» И Джилл очнулась в знакомой обстановке, опять в настоящем времени, настигнутая ужасом того, что с ней происходило. Она знала, что долго так не продержится. Ей непременно надо узнать, действительно ли у нее что-то неладно с головой или же Тоби каким-то образом может двигаться, нашел способ нападения и будет пытаться убить ее.

Ей надо видеть его. Она заставила себя пройти весь длинный коридор до спальни Тоби. С минуту постояла перед его дверью, собираясь с духом, потом открыла дверь и вошла.

Тоби лежал в постели, а сиделка обтирала его влажной губкой. Она подняла голову, увидела Джилл и сказала:

— Ну, вот и миссис Темпл. А мы тут как раз принимаем чудесную ванну, правда?

Джилл повернулась и посмотрела на лежащую в постели фигуру.

Руки и ноги Тоби съежились и превратились в скрюченные отростки, отходящие от его сморщенного, сведенного судорогой торса. Между ног, похожий на какую-то длинную, противную змею, лежал его бессильный пенис, дряблый и мерзкий. Желтая неподвижная маска исчезла с лица Тоби, но жуткая идиотская ухмылка была на месте. Тело было мертво, но глаза жили неистовой жизнью. Они бегали, искали, взвешивали, замышляли, ненавидели — коварные синие глаза, полные тайных планов, полные смертельной решимости. В них она видела разум Тоби. «Важно помнить, что разум его нисколько не пострадал», — так сказал ей врач. Его разум мог думать, чувствовать, ненавидеть. У этого разума не было другого занятия, кроме как вынашивать планы мести, измышлять способ, как ее погубить. Тоби хотел, чтобы она умерла, а она хотела, чтобы умер он.

Глядя в эти горящие ненавистью глаза, Джилл будто слышала, как он говорит: «Я собираюсь убить тебя» — и ощущала почти физические удары исходящих от него волн отвращения.

Пристально глядя в эти глаза, Джилл вспомнила разбитую вазу и поняла, что ни один из ее ночных кошмаров не был галлюцинацией. Он нашел-таки способ.

Ей стало теперь ясно: Тоби должен умереть, иначе умрет она!

34

Закончив обследование Тоби, доктор Каплан подошел к Джилл.

— Думаю, вам надо прекратить терапию в бассейне, — сказал он. — Пустая трата времени. Я надеялся, что удастся добиться хоть самого незначительного улучшения в состоянии мускулатуры Тоби, но ничего не получается. Я сам поговорю с физиотерапевтом.

— Нет!

Это прозвучало как резкий вскрик.

Доктор Каплан удивленно посмотрел на нее.

— Джилл, я знаю, что вы сделали для Тоби в прошлый раз. Но на этот раз надежды нет. Я…

— Мы не можем отступиться. Еще рано. — В ее голосе было отчаяние.

Доктор Каплан помолчал в нерешительности, потом пожал плечами.

— Что ж, если вам это так важно, но…

— Очень важно.

В тот момент это было самым важным на свете. Это должно было спасти Джилл жизнь.

Теперь она знала, что ей делать!..

На следующий день была пятница. Дэвид позвонил Джилл и сказал, что уезжает по делам в Мадрид.

— Возможно, я не смогу позвонить ни в субботу, ни в воскресенье.

— Мне будет не хватать тебя, — грустно сказала Джилл. — Очень.

— И мне тебя тоже. С тобой все в порядке? Голос у тебя какой-то странный. Устала?

Джилл с величайшим трудом держала глаза открытыми и старалась не думать о жуткой боли, от которой раскалывалась ее голова. Она не помнила, когда в последний раз ела или спала. От слабости она едва держалась на ногах. Постаравшись, чтобы голос звучал бодрее, она произнесла:

— Все нормально, Дэвид.

— Я люблю тебя, дорогая. Береги себя.

— Постараюсь, Дэвид. Я люблю тебя, не забывай об этом. Что бы ни случилось!

Она услышала, как машина физиотерапевта сворачивает на подъездную аллею, и стала спускаться по лестнице. В голове стучало, а дрожащие ноги еле держали ее. Она открыла дверь в тот момент, когда физиотерапевт собирался позвонить.

— Доброе утро, миссис Темпл.

Он сделал движение, чтобы войти, но Джилл преградила ему дорогу. Он удивленно посмотрел на нее.

— Доктор Каплан решил прекратить сеансы физиотерапии, — сказала Джилл.

Доктор нахмурился. Значит, он зря приехал сюда. Кто-нибудь должен был предупредить его заранее. При обычных обстоятельствах он выразил бы недовольство по поводу того, как с ним поступили. Но миссис Темпл такая знатная дама и у нее такие большие проблемы. Он улыбнулся ей и сказал:

— Все в порядке, миссис Темпл. Я понимаю.

И он снова сел в свою машину.

Джилл подождала, пока не услышала, как машина отъехала. Потом стала подниматься вверх по лестнице. На полпути у нее опять закружилась голова и ей пришлось вцепиться в перила и подождать, пока все пройдет. Теперь ей нельзя было останавливаться. Если она остановится, то погибнет.

Она подошла к двери комнаты Тоби, повернула ручку и вошла. Сестра Галлахер сидела в кресле с каким-то рукоделием. Заметив стоящую в дверях Джилл, она удивленно вскинула голову.

— Ах, вот вы и пришли навестить нас, — обрадовалась она. — Как это чудесно, правда?

Она обернулась к кровати.

— Я знаю, что мистер Темпл доволен. Ведь мы довольны, мистер Темпл, не так ли?

Тоби сидел в постели, подпираемый подушками. В его взгляде Джилл читала обращенное к ней послание: «Я намерен тебя убить».

Джилл отвела глаза и подошла к сестре Галлахер.

— Я пришла к выводу, что уделяла мужу недостаточно внимания.

— Вы знаете, вообще-то мне тоже так казалось, — защебетала сестра Галлахер. — Но ведь я видела, что вы сами больны, и поэтому сказала себе…

— Теперь я чувствую себя гораздо лучше, — перебила ее Джилл. — Я хотела бы остаться наедине с мистером Темплом.

Сестра собрала свои рукодельные принадлежности и встала.

— Да, разумеется, — сказала она. — Я уверена, что ему это понравится.

Она повернулась к сидящей в постели ухмыляющейся фигуре.

— Не правда ли, мистер Темпл?

И добавила, обращаясь к Джилл:

— Я пойду пока на кухню и приготовлю себе чашку чая.

— Нет. Через полчаса кончается ваше дежурство. Вы можете уйти прямо сейчас. Я посижу здесь до прихода сестры Гордон.

Джилл ободряюще улыбнулась ей.

— Не беспокойтесь. Я побуду здесь с ним.

— Действительно, я могла бы пойти кое-что купить и…

— Вот и чудесно, — перебила ее Джилл. — Отправляйтесь.

Джилл стояла не двигаясь, опока не услышала, как хлопнула парадная дверь и отъехала машина сестры Галлахер. Когда звук мотора замер в летнем воздухе, Джилл повернулась и посмотрела на Тоби.

Пристальный, немигающий взгляд его глаз был прикован к ее лицу. Заставив себя подойти ближе к постели, она отвернула покрывало и посмотрела на истощенное, парализованное тело, на бессильные, высохшие ноги.