Ну а дальше понятно: без руководства — офицеров, унтеров и сержантов — нет армии. Без барабанщиков и трубачей сложнее передавать приказы, смерть знаменосца и падение стяга сильно бьет по духу солдат. Понятно, что в список приоритетных целей так же попадает артиллерийская прислуга и всякие курьеры, которые тоже могут передавать приказы. И вообще иногда достаточно пристрелить одного человека и не сражаться со всей армией. Были бы австрияки поточнее в бою за Аркольский мост, глядишь бы и закончились революционные войны лет на двадцать раньше.

В общем, такая тактика определенно работала. Попавший под плотный обстрел авангард турок быстро пришёл в смущение и откатился за пределы досягаемости нарезных штуцеров.

На покрытых тонким слоем снега камнях осталось лежать полсотни тел в красных форменных рубахах. Капитану тут же пришла в голову мысль, что будь на турках такие маскхалаты, целиться в них было бы гораздо труднее.

— Перезарядиться, занять позиции, не высовываемся, быть готовыми к отступлению! — Во всю мощь легких прокричал Авдеев.

Этому их тоже научили уже в егерях. Даже если противник знает о твоем присутствии, совсем не обязательно облегчать ему жизнь и позволять, например, считать сколько егерей им противостоит.

Вторая атака турок получилась тоже какой-то вялой. Потеряв после первого же залпа не привыкших, что их целенаправленно выцеливают, командиров противник вновь откатился обратно. Только на третий раз неизвестному турецкому полковнику — а судя по всему перед ними был целый полк, к счастью, без артиллерии иначе бы ничего егеря сделать не смогли — удалось настроить своих солдат более решительно и те с криками бросились вперед с максимально возможной скоростью. Не слишком правда большой — по камням немного присыпанным снегом особо-то не побегаешь, а тропа, виляющая вдоль ручья в силу своей узости для полноценной атаки, подходила мало.

— Максимов! — Рявкнул капитан после первого залпа, — бери свой взвод и отходи к повороту, будете нас прикрывать, когда мы драпать станем!

Поручик Максимов, слегка, как и все окружающее оглушенный стрельбой, скорее догадался, что от него требует командир, чем услышал приказ, поднял свой взвод и начал отступать втыл. Со стороны увидевших спины врага турок раздался торжествующий вопль, османы видимо посчитали что только одним своим видом смогли обратить гяуров в бегство. За такой волюнтаризм им тут же прилетел еще залп, скосивший три десятка вырвавшихся вперед солдат. С расстояния в пятьдесят шагов промахнуться было уже не так-то просто. А вот ответные выстрелы — некоторые турки не выдерживал и начинали стрелять с заведомо слишком большой дистанции только впустую расходуя пулю в стволе.

Убедившись, что все бойцы отстрелись Авдеев скомандовал.

— Отходим к основным силам, быстро!

До турков оставалось совсем немного — метров сорок-пятьдесят, когда егеря похватав ноги в руки бросились назад по ущелью не слишком замариваясь построением в колонны. Это была еще одна их сильная сторона: каждый знал свой маневр и не нуждался в плече товарища рядом, чтобы чувствовать себя в бою уверенно. Ну и конечно стрельба не в плотные колонны, а в отдельных скачущих по камням аки козлики егерей дело — крайне малоперспективное, тем более для турок, всегда больше полагавшихся на схватку грудь в грудь чем на огненный бой.

Отступить в итоге получилось достаточно успешно: размен сотни вражеских пехотинцев на нескольких своих, неудачно все же поймавших вражеские свинцовые подарки, был как ни крути выгоден. Попытка же турок штурмовать основную позицию русских и вовсе закончилась очень быстро и очень плачевно. Убойный залп четырех сотен штуцеров буквально смел наступающих первыми бойцов не хуже пушечной картечи, заставив идущих следом искать спасения в отступлении. Нет, вероятно, если бы турки знали, что показанную раньше высокую скорострельность может поддерживать только одна рота, а прочие могут стрелять, как и положено нормальным штуцериникам, раз в несколько минут, они бы может и решись на один один сметающий все штыковой удар. Но они-то этого не знали, а атака в лоб на противника, который может выпустить за время сближения в тебя больше тысячи пуль, да еще и вдоль узкого ущелья — дело для самоубийц.

В итоге дело закончилось еще парой вялых попыток — скорее демонстративных, чем претендующих на какой-то результат — атаковать, а во второй половине дня егеря снялись с места и «рысью» отправились на восток на соединение с основной армией. Общий счет убитых при этом в маленьком забытом уже через пару лет боестолкновении, не вошедшем ни в какие учебники истории, составил 167 к 9 в пользу русских, а были бы все егеря вооружены скорострельными пулями, потерь бы не было вообще.

— Господа! — Я как радушный хозяин встречал гостей с распростертыми объятиями и улыбкой во все тридцать два на лице. Как профессиональный продажник встречает жирного, денежного клиента. Тем более, что комиссия в этот день собралась более чем представительная. Император Александр, привыкший уже к тому, что я постоянно генерирую какие-то новинки, с ним за компанию приехал и Константин, хотя его как раз я не звал и видеть тут, по правде говоря, не слишком горел желанием. С другой стороны — и не прогонишь теперь.

Кроме старших представителей дома Романовых от армейского ведомства был генерал Вязмитинов Сергей Кузьмич, возглавляющий военное министерство, а также начавший набирать последнее время политический вес, Алексей Андреевич Аракчеев. Ну и конечно же с ними свита, куда же без нее, мать их за ногу! Они ж даже посрать сами не ходят!

Всю эту толпу едва земля вокруг столицы подсохла я вывез за город для демонстрации кое-каких новинок военной техники. Предупредил, что все показанное им будет предельно секретно и лучше бы, чтобы об этом знало народу поменьше, дабы пресечь возможную утечку к неприятелю. И вот на тебе — пятнадцать человек. Как только цыганский табор с медведями не притащили?!

Впрочем, я подозревал, что так будет, поэтому подготовился заранее.

— Господа! Прежде чем переходить непосредственно к демонстрации, прошу подойти вот сюда к столу и ознакомиться с предложенными документами. — Генералы, переговариваясь в полголоса и перебрасываясь удивленными взглядами прошли к длинному установленному посреди полигона столу. — Господа сопровождающие, это вас тоже касается.

Офицеры, совсем уж не скрывая недоумения направились вслед за начальством. Казалось бы, какие документы могут быть одновременно интересны всем участникам загородного выезда? Инженерная документация — вряд ли, теоретическое обоснование — тоже, может таблицы стоимости затраченных материалов и работ — сомнительно. Нет, я решил собрать со всех присутствующих, наверное, первую в истории этого мира подписку о неразглашении.

— Это что шутка? — Буквально через несколько секунд раздался голос Вязмитинова. — Если шутка, что совсем не смешная!

Военный министр, которого ранее я видел только на общих совещаниях и лично никогда не общался, особого впечатления не производил: выглядел каким-то мягким, постоянно косился на императора, как будто отслеживая реакцию хозяина, и вообще был похож на верного пса больше верного чем умного. Собственно, возможно, что именно по этой причине он и был поставлен на занимаемый ныне пост.

— Никаких шуток, Сергей Кузьмич, — я тоже подошел к столу, где лежала стопка одинаковых, отпечатанных типографским способом форм. — То, что сегодня будет вам продемонстрированно, может кардинально поменять ход текущей и будущих войн и наше отчество кровно заинтересованно, чтобы как наши противники, так и наши друзья по ту сторону пролива узнали об этом как можно позже. Я знаю, что многие к полученным на государственной службе различным тайнам и секретам относятся весьма свободно, позволяя себе обсуждать явно не предназначенные для чужих ушей дела с посторонними людьми. Так вот я хочу, чтобы каждый присутствующий сегодня здесь знал — это не тот случай. Впрочем, я никого не держу, каждый может отказаться поставить свой автограф под документом и покинуть сегодняшнее мероприятие без дальнейших последствий для себя.