Бугай достал откуда-то из-за пазухи приличного размера кошель, отсчитал какую-то часть монет себе, остальное отдал Поповичу.

«Эх, нужно было еще торговаться», — с сожалением подумал рабочий, — «больше у них было с собой».

— Отлично, в таком случае смотрим сюда и запоминаем, второй раз повторять не буду. — Попович открыл саквояж и принялся тыкать пальцем в стеклянные бутылки, — вот это к нам завозят больше всего. Бочками. Это и это — чуть меньше и в сухом виде, а вот это получается на выходе. Запомнили? Ну тогда счастливо оставаться, будет еще нужно что-либо знаете к кому обращаться.

Что было дальше Федор Попович не знал. Он спокойно вернулся на завод, где честно заработанное серебро ему позволили оставить в качестве премии, еще и полтинник сверху добавив. Парочка же подозрительных личностей покинув трактир в веселом расположении духа отправились в центр города, где их в условленном месте ждала карета без опознавательных знаков. Двое залезли внутрь, после чего получивший знак возница щелкнул кнутом, и пара запряженных лошадей бодро потянула карету по Невскому, потом по Лиговке к восточному выезду из города. У поворота возница притормозил и из открывшейся двери выпрыгнул на мостовую прилично одетый господин со знакомым уже саквояжем в руках. Неизвестный немного побродил по центру, сделав еще пару петель по ближайшим кварталам, после чего отправился прямиком в английское посольство что в 34 доме по Миллионной улице располагалось. Официально посольство на время войны считалось закрытым, однако на самом деле кое-кто из персонала там все же обретался.

Все это время за заветным саквояжем приглядывали специально приставленные к этому делу люди. Перестраховываясь, учитывая их невеликий опыт в филёрском деле, в слежке участвовало аж полтора десятка человек, начиная от пары бойцов, прикрывающих Федора от всяких неприятностей в трактире и заканчивая стационарными постами у французского и английского посольств. Просто на всякий случай.

Ну а примечательную парочку, уехавшую прочь из города на неопознанной карете, больше никто в живых не видел.

В середине лета боевые действия в Европе вновь перешли из позиционной стадии в активную. Так и не решившись атаковать Французов через реку, союзники вместо этого двинулись на запад, стремясь отрезать Наполеона от снабжения и подкреплений, и, тем самым, вынудить его принять бой на менее выгодных для себя условиях.

Несмотря на то, что боевых действий как таковых не велось почти полтора месяца, обе армии изрядно страдали от потерь. Небоевых. Жаркое лето, высокая температура и отсутствие дождей привели к пересыханию мелких ручьев и вынудили армии брать воду непосредственно из Дуная, что привело к стремительному распространению кишечных болезней в лагерях по обе стороны реки. Возможно именно это обстоятельство — за полтора месяца союзная армия даже без боев уменьшилась на десять тысяч человек — вынудило эрцгерцога Карла шевелиться. Ну или занятая французами Вена, тоже не слишком приятно.

В первых числах июля австро-прусские силы свернули лагерь и перешли в наступление в западном направлении вдоль Дуная, сумев оторваться от французской армии и переправиться на другой берег в районе Нюрнберга. Идея коалиционеров заключалась в том, чтобы стремительным рейдом по землям рейнского союза внести разлад в ряды младших партнеров Наполеона и возможно отколоть от их не слишком, если уж говорить честно, стройных рядов, некоторые колеблющиеся государства.

Французы среагировали с некоторым запозданием и бросились в погоню только через два дня. В течение всего июля полководцы маневрировали то сходясь в жарких арьергардных схватках, то вновь расходясь в стороны, пока наконец обе армии в полных составах не оказались в одной точке. Этой точкой оказался городок Фульда что в великом герцогстве Гессен.

У Наполеона к этому времени было под рукой около ста десяти тысяч человек при четырёхстах пятидесяти орудиях плюс спешащий к полю боя Ней с еще пятнадцатью тысячами. Союзники имели чуть больше — около ста двадцати пяти, но зато проигрывали в артиллерии.

Заколебавшийся бегать за противником по всей Германии Бонапарт был настроен максимально решительно несмотря на то, что немцы занимали выгодную позицию. По фронту австрийские корпуса имели неглубокий, но широкий ручей, через который атакующим французам предстояло перебираться, а на правом фланге, находилась небольшая возвышенность, которую заняли пруссаки и затащили туда три десятка пушек, получив мощнейшую оборонительную позицию.

Первым ровно в 8.00 одновременно с залпами орудий, возвестивших о начале боя, в наступление на австрияков перешел Бернадот. Его «горячим приветом» встретил корпус Коллоредо, находящийся на крайнем левом фланге австрийской армии. Еще дальше находился лес и овраг, защищающий позицию от возможного обхода.

Австрияки храбро ударили в штыки и отбросили французскую пехоту обратно за ручей — после того как буквально в первой же атаке был смертельно ранен маршал Франции, его полки на некоторое время пришли в смятение, — подставившись при этом под атаку конницы Мюрата. Заранее заметив эту угрозу, эрцгерцог Карл парировал ее, бросив в бой корпус Хиллера.

Одновременно с этим в центре в бой вступили со своими войсками Массена и Даву. Под ураганным огнем артиллерии французы прорвались к центру построения союзников и с бешенным напором начали теснить врага. Одновременно французская артиллерия подожгла селение Хозенфельд в тылу австрийцев, а на правом фланге союзников, дабы облегчить положение австрийцев, попытались контратаковать прусские части под командованием Блюхера…

Бой продолжался весь день и его итог решил подход корпуса Нея, который в самый решающий момент, когда Наполеон уже прикидывал, бросать ему в схватку гвардию или лучше отступить, ударил во фланг увлекшимся атакой пруссакам. Первой в бегство бросилась бригада Цитена, находившаяся на правом фланге построения, а за ней рухнул подобно костяшкам домино весь фронт.

Тяжелое поражение — союзники только убитыми, пленными и пропавшими без вести потеряли больше двадцати пяти тысяч человек — привело к распаду пятой коалиции. Крысой, которая первой бежит с тонущего корабля, оказался прусский король Фридрих Вильгельм, в тайне от других союзников направивший к Наполеону послов для заключения сепаратного мира. В итоге, оставшись с противником один на один, сложить оружие вынуждены были и австрияки.

Если пруссаки по результатам этой войны, можно сказать, отделались легким испугом: кое-какие пограничные земли отошедшие Саксонии и Вестфалии плюс приличная контрибуция не в счет, то австрияки попали по полной. Они потеряли Далмацию и выход к морю, потеряли Галицию — она отошла России, и польские земли — герцогству Варшавскому, кроме того, кое-какие земли вокруг Зальцбурга отошли Баварии. Про контрибуцию и обязательство примкнуть к континентальной блокаде — то же, кстати, обещала сделать и Пруссия — и говорить нечего.

Окончание войны в Европе тут же сказалось и на положении союзников в Испании. Бонапарт уже осенью десятого года перебросил за Пиренеи дополнительные силы в количестве семидесяти тысяч штыков, что мгновенно развернуло ситуацию на сто восемьдесят градусов.

В ноябре 181 °Cульт вновь захватил оставленный испанцами без боя Мадрид и принялся методично громить англо-испанские силы по всей северной и восточной части полуострова. При этом испанцы окончательно перестали пытаться воевать с французами грудь в грудь и перешли к партизанской тактике, одновременно пытаясь, где это возможно подбивать население на восстание.

Не смотря на полное преимущество французов что касается армейской силы, достичь решающего перевеса и закончить наконец эту войну у них никак не получалось. Кроме решительного настроя испанцев, в пользу союзников играло еще и господство на море, что позволяло англичанам оперативно перебрасывать силы вдоль побережья, тогда как войскам Наполеона эти расстояния приходилось преодолевать исключительно на своих двоих. Естественно, если бы две противоборствующие армии таки встретились лицом к лицу, шансов у плохо обученных и отвратительно вооруженных испанцев и малочисленных англичан не было бы никаких, вот только такого подарка Бонапарту преподносить никто не собирался.