Он притих, осознав размеры ее бедствия.

– Вам не стоит беспокоиться, – сказал он. – После того как я закончу с Маршвеллами, они будут думать, что принимают особу королевской крови. И не обязательно ждать шесть месяцев. До конца сезона вполне достаточно. Так что, как видите, моя дорогая, мы можем продолжить осуществление нашего плана. Возможно, вам даже понравится время, которое мы проведем вместе. Светская жизнь бывает довольно увлекательной. Бал Уотерли открывает сезон через три недели. Тогда и начнем.

– Бал? – Иззи выдохнула это слово так, словно говорила о седьмом круге ада. – Что мне делать на балу?

Блэкуорт нахмурился:

– Разумеется, вы пойдете. Если не пойдете, это станет предметом обсуждения.

– Но я не могу. Не хочу, – раздраженно проговорила Иззи.

Блэкуорт тяжело вздохнул:

– Возможно, вы правы. Я слишком многого прошу. Мне следует просто вернуться к отцу и сказать ему, что я потерпел неудачу. – Он снова вздохнул. – Отец сразу же свяжется со своим поверенным. – Он встал, склонился над ее рукой и, глядя ей в глаза, печально улыбнулся. – Благодарю вас за ваши усилия, мисс Темпл. Я всегда буду вспоминать о вас с теплотой. – Он направился к двери.

Иззи схватила его за руку и дернула. Рассмеявшись, Блэкуорт повалился обратно на канапе, головой уткнувшись ей в колени.

– Послушайте меня, лорд Блэкуорт! Я не позволю вам уйти. Ему не удастся сделать это с вами. И если мне придется выставлять себя на балу и терпеть унижения, значит, так тому и быть. В конце концов, это не имеет никакого значения.

Он ослепительно улыбнулся ей:

– Спасать меня становится привычкой, мисс Темпл.

У нее участился пульс. Его улыбка пронзила ей сердце. Он красив, как греческий герой. Крепкая шея поднимается над искусно повязанным шейным платком, жилка у горла бьется ровно. Иззи чувствовала, как тепло его тела просачивается сквозь юбки ей в колени, и с трудом подавила дрожь. Она вспомнила жар его рук на себе в ту ночь, и эти воспоминания привели ее в замешательство.

Что же она чувствовала? Она чувствовала слабость и силу одновременно, страх и в то же время смелость. Иззи восхищенно смотрела ему в глаза. Они были так близко.

Они золотые, размышляла она. Вовсе не карие. Цвета старого золота, как отполированные сокровища из какого-нибудь найденного древнего клада. Сверкающие золотом, как сверкают, должно быть, глаза тигра.

– Я же просила вас не улыбаться мне, – прошептала она. – Теперь я не могу вспомнить, о чем мы говорили.

Блэкуорт ухмыльнулся и сел.

– Ну вот. Так почему вы считаете, что бал будет унижением для вас? Некоторые находят мое сопровождение приемлемым, даже желанным.

Иззи отмахнулась от него:

– Ах, дело не в вас. – Она подошла к окну, сцепив руки за спиной.

Она надеялась посетить несколько светских раутов в качестве дуэньи Милли. Последние месяцы были заняты приготовлениями к дебюту юной дочери Маршвеллов. Благодаря дальнему родству через покойную мать Иззи Маршвеллы занимают вполне сносное положение, чтобы надеяться на аристократический брак для своей девочки.

Иззи вздохнула, вспомнив изысканные ткани и ленты, которые ее юная кузина выбрала для своих платьев. Денег не жалели, ибо роль Милли заключалась в том, чтобы удачно выйти замуж и повысить общественный и финансовый статус Маршвеллов.

Даже Иззи получила новое платье. Темное и мрачное, скорее подходившее восьмидесятилетней старухе. Чем проще платье, сказала Хильдегарда, тем оно практичнее и носится дольше.

Иззи тоскливо оглядывала воздушно-кружевной наряд, который ее юной кузине подгоняли по фигуре. Платье было чересчур помпезное, но это было бальное платье девушки – то, чего у нее самой никогда не было.

Сделав глубокий вдох, Иззи старалась сохранить самообладание.

Объяснять это будет так же унизительно, как и испытывать. Ну что ж, ничего не поделаешь.

– Лорд Блэкуорт, от вашего внимания не могло ускользнуть, что я не красавица. Мне это хорошо известно. И на балу это станет очевидно. Думаю, вы должны понять, насколько очевидно. Как вашу невесту, меня будут очень пристально разглядывать. Все взоры будут обращены на нас, и контраст… ну что ж, я сделаю это, конечно, как обещала, но не надейтесь, что мне это понравится. – Она устремила взгляд в окно, не в силах посмотреть на него.

– А вы полагаете, что все женщины на балу будут красивы? – спросил Блэкуорт. Если бы красота была критерием, половина высшего света оказалась бы исключенной. Нахмурившись, он изучал ее, стоявшую у окна, освещаемую светом, льющимся сквозь раздвинутые шторы. Клубок противоречий, состоящий из глупых страхов и неженской смелости.

– Конечно. Красивые леди и красивые платья, а я буду как бельмо на глазу.

То, как монотонно произнесла она эту фразу, звучало почти как урок, механически заученный в классе.

– Чепуха. Мисс Темпл, взгляните на меня. Она повернулась, но глаз не подняла.

– Скажите, леди Черримор красива?

– Не особенно, хотя у нее есть некоторые эффектные… достоинства. Но она старше и замужем. И больше не выставляется напоказ.

– Что ж, очень хорошо, давайте возьмем мисс Черримор. – Более некрасивой девушки еще свет не видывал, по мнению Эппи.

Страх исчез из ее глаз, но тут же вернулся.

– И все же она так красиво одета. Ее можно принять, потому что она прекрасно вписывается в свое окружение.

Он по-прежнему не понимал. А хотел понять. И не переставал думать об этом, что ему не свойственно. Эта женщина заинтриговала его своим легкомысленным пренебрежением к свету в одних аспектах и чересчур серьезным отношением в других. Он хотел, чтобы она увидела и узнала ту сторону жизни, которой была лишена.

Он подошел к ней сзади, взял ее за руку и повернул лицом к себе. Глядя на макушку уродливого чепца, мягко проговорил:

– Моя дорогая, вы тоже будете красиво одеты и тоже будете приняты. Ну, с чего вдруг такое нежелание? Просто наденьте свое самое красивое платье, а об остальном предоставьте позаботиться мне.

Она шмыгнула носом.

– Оно на мне.

Он с ужасом взглянул на нее. Этого не может быть! Такое платье даже для служанки не годится.

У нее нет бального платья? Очевидно, вообще нет платьев, кроме того, что на ней. Его отвращение к Маршвеллам усилилось. Есть ли предел подлости и низости этих людей?

И это тоже он может исправить. Улыбаясь, Эппи представил ее в чем-нибудь голубом и воздушном. Она миниатюрная и, судя по руке, тонкокостная. В крайнем случае, она будет выглядеть как светская дама, а этого вполне достаточно, решил он.

– Если я пообещаю, что позабочусь обо всем, вы пойдете? – спросил он.

Она кивнула.

– Моя дорогая Элизабет. Я никому не позволю унизить вас. Вы мне верите?

– Я верю, что вы постараетесь. – Она улыбнулась, затем овладела собой и смерила его притворно-возмущенным взглядом. – Лорд Блэкуорт, я потрясена: вы делаете предложение женщине, даже не узнав ее имени.

– Что? – Она вновь оставила его позади со своим быстрым и острым умом. Еще секунду назад она казалась потерянной – и вот уже стоит перед ним в вызывающей позе, подбоченившись.

– Меня зовут не Элизабет, а Изадора. – Иззи, смеясь, изменила позу и состроила гримасу. – Почти так же ужасно, как и Эппингем, я думаю. О, Бог мой, наверное, вам нравится ваше имя. Уверена; оно имеет для вас какое-то значение. – Иззи смущенно взглянула на него.

Блэкуорт усмехнулся:

– Нет, я терпеть не могу свое имя. Всегда не выносил. Хотя у моего брата имя было еще хуже.

Она вскинула бровь:

– Хуже?

– Мандельфред.

– Мандельфред? И Эппингем?

– Мой отец настоял. – Выражение забавного ужаса на лице Иззи вызвало у Блэкуорта улыбку. – Но вы должны привыкать к нему, Изадора. Если мы собираемся убедительно изображать помолвку, вы не можете избегать его, все время, обращаясь ко мне «милорд». – Он взял ее за руку, подвел к канапе, и они снова сели.