Нельзя отрицать, таким образом, что сознательные действия правительства по повышению ценовой стабильности и снижению уровня инфляции очень важны для создания и поддержания благоприятного инвестиционного климата. В то же время в некоторых условиях они могут не достигать своей цели, а иногда оказаться не просто неэффективными, но и вредными. Это может происходить в тех случаях, когда избранные антиинфляционные меры начинают существенно тормозить экономический рост и подавлять внутреннее производство и деловую активность.

Появились признаки того, что общие темпы экономического роста в России стали затухать, во многих отраслях обрабатывающей промышленности стал наблюдаться застой, а в некоторых — даже наметились тенденции к спаду. Ставка на продолжение роста мировых цен на основные позиции российского экспорта однобока и весьма опасна. Замедление же темпов увеличения добычи нефти и некоторых видов сырья указывает на то, что дальнейший экономический рост должен быть во многом связан с факторами внутреннего спроса. Тем более что с 2000 года стали действительно складываться условия к самоподдерживающемуся экономическому росту, во многом основанному на внутренних факторах. И в настоящий момент именно от грамотных действий правительства и взвешенной экономической политики во многом будет зависеть, удастся ли воспользоваться создавшимися условиями. Государство в силах как укрепить эти позитивные тенденции, так и неосторожными действиями подавить их, сделав экономику заложницей лишь конъюнктуры внешнего рынка

Резюмируем. С одной стороны, для принятия решения об инвестициях важна стабильность, в том числе ценовая. С другой стороны, мотивом для инвестиций выступают ожидания будущих прибылей. И вряд ли стоит рассчитывать на инвестиции, если антиинфляционная политика начнет угнетать экономический рост. Кроме того, некоторые антиинфляционные меры, направленные на сдерживание безналичной денежной массы, ведут к удорожанию и снижению доступности кредита, тем самым прямо сокращая инвестиционные ресурсы.

Аналогичным образом неизменность валютного курса или его укрепление могут быть стимулом для иностранных инвестиций (особенно портфельных). Однако если высокий курс национальной валюты приводит к чувствительному падению конкурентоспособности внутреннего производства, он будет служить антистимулом и для инвестиций (особенно прямых). Справедливо и обратное: резкая девальвация валюты (как, например, в 1998–1999 гг. в России) может на время вызвать бегство иностранного «горячего капитала» из страны, но при этом вызвать всплеск прямых инвестиций (в том числе приток иностранных вложений) в развитие импортзамещающих и экспортно ориентированных производств.

Именно в тонком взаимоувязывании различных стратегических и инструментальных целей и средств заключается искусство выработки сбалансированной макроэкономической политики .

Даже принимая во внимание принципиальную гибкость указанных взаимосвязанных инструментов государственной экономической политики, на ближайшую перспективу следует четко определиться с направлением их использования , так как во многом это определяет тот фон, те временные «правила игры», те рамочные условия, в которых будет развиваться российская экономика, с учетом которых должны отстраивать свои планы и развивать свою деятельность основные экономические игроки, включая частный бизнес.

В нормальной, цивилизованной и достаточно развитой экономике четко сформулированные рамочные условия, их стабильность или хотя бы предсказуемость являются необходимостью. Особенно важны они в сфере принятия решений о средне— и долгосрочных планах развития, в особенности в области инвестиций.

Инерционность мышления, идейная ограниченность (прежде всего в целеполагании) проявляется и в вопросе, касающемся стабилизационного фонда .

Сама мысль о формировании стабилизационного фонда исходит из предположения, что и в дальнейшем (в обозримом будущем) Россия будет зависеть почти исключительно от мировой конъюнктуры, а ее благополучие — от складывающихся в мире цен на сырьевые товары. Стабилизационный фонд призван быть буфером, который позволяет сглаживать (компенсировать) колебания мировой конъюнктуры. Таким образом, во многом сама эта идея базируется на предположении об инерционности положения России как экспортера энергоносителей и сырья на мировые рынки, о неизменности слабых конкурентных позиций других отраслей ее экономики, на отсутствии ясных планов государства активно способствовать развитию этих конкурентных позиций.

Фонд понимается как часть средств федерального бюджета, образующаяся за счет превышения цены на нефть над базовой ценой на нефть, подлежащая обособленному учету, управлению и использованию в целях обеспечения сбалансированности федерального бюджета при снижении цены на нефть ниже базовой.

Конечно, уместность стабилизационного фонда в нынешних условиях вряд ли может быть предметом споров. К тому же опыт ряда стран, создававших ранее нас подобные фонды, свидетельствует о том, что концепция создания резерва «на черный день» обоснована и продумана многими специалистами.

Гораздо менее обоснованным видится оптимальный размер этого фонда для России, условия аккумуляции в нем средств, а также тот факт, что правительство, даже не скрывая этого обстоятельства, использует изъятие свободных средств в стабилизационный фонд с целью «стерилизации избыточной денежной массы» (то есть совсем не по прямому назначению). Предметом спора может быть и применяемая базовая цена на нефть.

Кроме того, следует иметь в виду следующие обстоятельства.

Как это ни покажется странным, но применяемые принципы управления средствами стабфонда позволяют говорить о том, что вложения осуществляются под реальный отрицательный процент . По закону, средства стабфонда размещаются в активы, обладающие уровнем надежности, недостижимым в России. Поэтому средства вкладываются в малорисковые зарубежные активы. Доходность зарубежных активов инвестиционного класса находится на уровне 3–5 % годовых. Внутренняя российская инфляция существенно превышает эту доходность. По официальным данным, годовые темпы инфляции на потребительском рынке находятся на уровне около 9—10 %, по неофициальным оценкам, они существенно выше. Но это темпы роста потребительских цен. А ведь есть еще индекс цен производителей — он в два-три раза выше. Да и официальный индекс-дефлятор, который правительство использует при расчете ВВП и который очевидно точнее отражает реальную инфляцию, составляет в последние годы 15–20 %. Расходовать средства стабфонда предполагается в рублях. И учитываются они в рублях. В результате хранение средств стабфонда в малорисковых зарубежных активах приводит к падению реальной покупательной способности этих средств, выраженной в рублях, не менее чем на 5 % в год (исходя из официальных данных о потребительской инфляции), а, скорее всего, со скоростью 10–15 % в год (исходя из официального же индекса-дефлятора ВВП).

Но это еще не все. Надо учесть, что при размещении этих средств правительство пользуется услугами инвестиционных банков или других финансовых посредников, которые приобретают по заказу нашего государства различные ценные бумаги. Следовательно, правительство теряет еще и на комиссионных, которые уплачиваются этим финансовым структурам. Те же комиссионные придется также уплатить, когда правительство начнет, наконец, при необходимости продавать эти бумаги, чтобы высвободить средства и перевести их в наличность.

Но и это еще не все. В последние годы курс рубля постоянно укрепляется (что совершенно естественно при нашем значительном положительном сальдо внешней торговли, при нынешних высоких ценах на нефть, при наблюдающемся экономическом росте и привлекательности быстро растущего российского фондового рынка). Следовательно, при росте курса нашей валюты рублевая стоимость средств стабфонда, вложенных в иностранные активы, все время падает со скоростью укрепления рубля. Это еще несколько процентов в год (а в самое последнее время — несколько процентов в месяц). И чем позже произойдет конвертация средств стабфонда из иностранной валюты обратно в рубли, тем большими будут наши потери.