«Эх, проследить бы, — запоздало подумал Димка. — Интересно: она — по улице, я — за ней, она — в троллейбус, а я… Нет, не получится. Сначала надо переодеться, может быть, бороду привязать, будто карлик-старичок…»

Димка так увлекся, представляя себя в роли ловкого и хитрого детектива, что не сразу заметил, как бабушка всхлипнула, вытерла кулаком слезы.

— Баб, ты чего? — встрепенулся Димка.

— Обидно, внучек, — снова прерывисто всхлипнула Елена Трофимовна. — Уж так забочусь, так сердце за нее болит, а где благодарность? И говорить не желает. Словно я враг какой.

— Да ерунда, — сказал Димка. — Вот придет вечером и все расскажет. Если не по работе, то к дяде Боре пошла. Точно, я вспомнил: вчера он звонил, и что-то о машине они говорили. Наверно, очередь его подошла.

— А может, и в самом деле? — посветлела лицом бабушка. — А я все на Сомова грешу. А рассудить — зачем он ей?

— Конечно! — подхватил Димка. — Дядя Боря — инженер! В институте работает. Да еще и машина!

— Ах, как бы хорошо, — с надеждой вздохнула Елена Трофимовна. — Дай-то бог, чтобы сладилось у них. А тебе, родной, спасибо, добрым словом утешил. Идем, касатик, баночку вишневого компота открою.

Компот — не вареники. Отказываться Димка не стал.

Два стакана компота он выпил. Прохладного, сладкого, пахучего. И еще глазами бы выпил, да живот не принял: хватит!

Облизал Димка красные усики на губе и только собирался подмигнуть коту — темный, мол, ты, дурачок, от такой вкуснятины отказался, — как вдруг в маминой комнате, где остался стоять телефонный аппарат, слабо затренькал звонок.

«Не Любчик ли? — подумал Димка. — Молодец! Как раз время погулять».

Но это был не Любчик.

— А, это ты, Дим Димыч! — услышал Димка бодрый мужской голос. — Здравствуй! Маму к телефону можешь позвать?

— А… кто это? — замялся Димка.

— Не узнал? А я твой верный друг и почитатель твоего поразительного таланта — заедать сливочное мороженое шоколадными конфетами. Теперь вспомнил?

— Дядя Боря! — обрадовался Димка и тут же растерянно добавил: — А мамы дома нет.

— Вот как… А где? Не знаешь?

— Ушла. Я думал: к вам. Недавно ушла.

— Ну, это другое дело! — оживился Борис Аркадьевич. — Недавно, говоришь?

— Минут десять.

— Превосходно! А я звоню из автомата. В ста метрах от вас. Если в тебе по-прежнему живет неистощимый дух любознательности и жажда удивительных открытий, то можешь выглянуть из окна во двор — рядом с беседкой увидишь зеленые «Жигули». Могу сообщить приятную подробность: обладателем этой машины, согласно всем документам, являюсь лично я.

— Купили? — Этот возглас вырвался у Димки сам собой и прозвучал так радостно, точно машина была не дяди Бори, а его собственная.

— По лотерее, к сожалению, выиграть не удалось.

— А можно, я выйду посмотрю? — спросил Димка.

— Милости прошу.

— Бабушка! — выбежав из комнаты, крикнул Димка. — Дядя Боря машину купил!

Как Елена Трофимовна отнеслась к этой новости, Димка, узнать не успел — хлопнул дверью и через две ступеньки поскакал вниз по лестнице.

Димка дважды обошел вокруг новенькой, зеленой, сияющей в лучах солнца машины, заглянул внутрь, на шоколадного цвета коврики, на темный приборный щит перед рулевым колесом, когда легкой спортивной походкой подошел Борис Аркадьевич.

— Что скажешь, юный представитель рода человеческого?

— Колоссально! — выдохнул Димка. — Да, красивая вещь. Люблю все красивое. — Дядя Боря, а сколько она стоит?

— О, лучше не спрашивать! Столько за нее отвалил — самому страшно. Да что теперь говорить о деньгах — теперь надо пользоваться чудесным творением человеческой цивилизации. Не желаешь послушать пение упругого ветра? — Борис Аркадьевич открыл ключом дверцу машины, сел в нее и распахнул дверцу с другой стороны. — Прошу, юность голосистая!

«Творение человеческой цивилизации» дядя Боря вел с большой осторожностью. То и дело смотрел по сторонам и особенно обращал внимание на дорожные знаки, в изобилии расставленные и развешанные вдоль улицы.

— Привыкаю, — объяснил он. — Дорога любит дисциплину.

Так что никакого пения упругого ветра Димка не услышал. Но все равно — здорово было! С сигаретой во рту, в расстегнутой замшевой куртке, дядя Боря по-хозяйски сидел за рулем. Он нажимал педаль газа, и машина заметно набирала скорость; чуть поворачивал руль, и, повинуясь этому движению, она отклонялась то вправо, то влево, как живая. Вот бы Димке научиться водить машину, а потом когда-нибудь заиметь и свою собственную, такую же красивую, легкую, послушную!

У светофора, горевшего красным огнем, Борис Аркадьевич затормозил и показал на часы с бегущей секундной стрелкой:

— Десять минут едем. Да еще десять. Двадцать. Мамуля твоя еще в троллейбусе трясется, а мы уже дома. Вон моя девятиэтажка.

— Я знаю, — кивнул Димка. — Вы нам показывали, когда зимой в кино ходили.

— Да, верно! — вспомнил Борис Аркадьевич и засмеялся: — Это же тогда ты мороженое конфетами заедал!

Свернув к своему дому, он остановил машину у входа во двор, откуда был виден второй подъезд и балкон его квартиры на седьмом этаже.

— Постоим, подождем. То-то удивится твоя мамуля! «Ба, — скажет, — знакомые все лица!»

— Дядя Боря, а это радио? — спросил Димка, с тревогой подумав, что мама здесь может и не появиться.

— Пожалуйста, к вашим услугам!

Борис Аркадьевич нажал клавишу, и машину тотчас наполнил голос Аллы Пугачевой. Они с удовольствием послушали жалобы первоклассника, уставшего от своего трудного детства, и дядя Боря, приглушив звук, сказал:

— А ведь журналисты народ догадливый: вдруг взяла такси и нас опередила?.. Может, записку в дверях оставила?.. Посиди тут, послушай радио, а я взгляну. Только, пожалуйста, без меня ничего не трогай.

Вот этого Димка обещать не мог. Едва Борис Аркадьевич скрылся в подъезде, он пересел на место шофера, подержался за теплый, шершавый круг руля, пощупал упругий рычаг переключения скоростей, лишь на педаль газа не решился нажать ногой.

Димка чувствовал бы себя совсем великолепно в этой прекрасной, новенькой машине, если бы не мысли о матери. Почему он сказал, что мама пошла сюда, к дяде Боре? Неужели только потому, что и дяде Боре, и ему самому, и бабушке так хотелось? А разве сам он уверен в этом?.. Может, все-таки по своим газетным делам пошла? А если не по газетным? Вон как нарядилась, завилась… Неужели ради сапожника? Эх, глупая. Какая машина у дяди Бори! И сам такой веселый, подтянутый, как спортсмен. Домой к ним приехал. А она… Но, может быть, все-таки появится здесь? Ведь о машине еще вчера знала…

Димка оглянулся на шумную улицу. Ему так хотелось увидеть свою красивую, в белом платье и с белой сумкой на плече маму. Но ее не было…

Из подъезда вышел Борис Аркадьевич, и Димка поспешил передвинуться на свое место.

— Нет, не появлялась, — открыв дверцу, сказал огорченный хозяин машины. — Я и у соседки спрашивал. А уж она-то всех видит: у дверного глазка, будто часовой, дежурит. Вреднющий элемент времен нэпа.

— А зачем она дежурит у глазка? — чтобы не говорить о матери, спросил Димка.

— Характер такой несносный. Все должна знать, везде свой нос сунуть.

— Дядя Боря, а что за времена нэпа?

— Ну, батенька, этого так просто не объяснишь. Придет время — в школе узнаешь… Лучше скажи: разве Надежда Сергеевна дома не говорила, куда пошла.

— Не говорила, — вздохнул Димка. — Платье новое надела, взяла сумку белую и пошла. А куда — не сказала.

— Та-ак… — без прежней веселости в голосе протянул Борис Аркадьевич. — Что ж, подождем… Странно! Вчера звонил, предупредил, что постараюсь приехать к одиннадцати. Даже раньше приехал… Хотел обрадовать, свозить на природу… Может, она в редакции? Или в магазин пошла?.. Неужели так ничего-ничего и не сказала?

Димка мужественно выдержал долгий проницательный взгляд Бориса Аркадьевича.