Не обнаружив там никакого электронного устройства, он присел на корточки над поверженным и оторвал ему голову. Она покатилась по траве, как футбольный мяч.

Римо наступил на нее сапогом и расплющил в лепешку.

Настала очередь мешка с костями, который в прошлом именовался туловищем сначала Верапаса, затем — Гордонса.

Материализовавшийся рядом мастер Синанджу очень кстати посоветовал:

— Мои предки верили, что душа пребывает в желудке.

Римо желудка пока еще не касался, поэтому, похлопав остатки Гордонса по животику, он спросил, не рассчитывая, впрочем, на ответ:

— Можешь быстро-быстро произнести «рефлекторное срыгивание»?

Затем взял туловище за плечи и изо всех сил двинул стальным коленом чуть ниже солнечного сплетения. Результат превзошел все ожидания. Из торчавшего обрубка пищевода вдруг послышалось «ву-уф». Оттуда стремительно выскочил некий предмет, напоминавший шар размером примерно с бейсбольный мяч.

Он взлетел вверх футов на десять и на мгновение завис в воздухе. Без сомнения, это был центральный процессор Гордонса.

Пока шар висел в воздухе, Римо успел продумать свою тактику. Если он дотронется до процессора, тот может прикинуться чем угодно — даже его, Римо, телом. Если шар коснется земли, то тут же начнет копать лунку, докопается до чего-нибудь, поглотит его и примет новую, неизвестную Римо форму.

Итак, пока шар зловеще висел в воздухе, Римо решил поймать его в полете и расплющить одним хлопком. Проделать все надо было очень быстро, чтобы электронный мозг не успел как-нибудь отреагировать.

Впрочем, возможности действовать Римо не представилось.

Просто подскочил мастер Синанджу и в течение четверти секунды — пока процессор падал — успел рассечь его в разных направлениях такое немыслимое количество раз, что ученик сбился со счета.

Куски ассимилятора упали на землю. Точь-в-точь яблоко из фрукторезки. Несмотря на то, что некоторые элементы поначалу походили на яблочные дольки толщиной с папиросную бумагу, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что ни одной целой дольки нет.

Ученик с учителем молча наблюдали, как черный дождь заливал это своеобразное захоронение.

— Вроде бы не движется, — наконец произнес Римо.

Мастер Синанджу вскочил на ноги и ступил каблуком точно в середину кучки.

Теперь уже безвредные частички металла потихоньку превращались в крошку. Слышался негромкий металлический хруст, отзывавшийся в ушах Римо сладчайшей на свете музыкой.

Смертельно опасные ногти Чиуна снова скрылись в рукавах кимоно. Теперь он решил произнести небольшую речь.

— То, что ты задумал, не сработало бы. Он бы поглотил тебя, ты стал бы очередной его формой.

— Откуда ты знаешь, что я хотел сделать?

Чиун лишь коротко улыбнулся.

— Люди, у которых ногти достаточной длины, знают все.

Римо снова склонился над горкой металлической крошки. Ни один, даже самый крохотный кусочек, не двигался. Теперь электронный мозг Гордонса стал кучкой металлических стружек и опилок, перемешанных с землей.

— Похоже, проклятый андроид наконец-то повержен.

— Ничего удивительного! Ведь в ход пошли «Ножи Вечности».

— И все-таки я не успокоюсь до тех пор, пока от Гордонса ничего не останется. Ни-че-го!

Пока они прикидывали, как окончательно угробить андроид и развеять его прах по ветру, до ушей их донесся стон.

Уинстон Смит, закрыв лицо рукой, лежал на мокрой и грязной траве. Время от времени он колотил по земле кулаком и перестал лишь тогда, когда Римо присел поблизости.

— Такой вот оборот принимают подчас наши дела, — сообщил Уинстону отец тихим голосом.

Оба мастера Синанджу стояли над парнем до тех пор, пока он не выплакался и не поднялся на ноги.

Странно, но дождь тут же прекратился.

Потерявшая всякую чувствительность земная оболочка Уинстона Смита снова заняла кресло пилота и взяла окровавленную ручку управления. Вся троица довольно долго чистила салон пучками травы и листьев. А потом Чиун и Римо протерли стекла — они из красных сделались розовыми. Короче говоря.

Уинстон поднял вертолет в воздух. Всякие там сантименты во внимание не принимались.

Они полетели на север.

Римо расположился в пассажирском кресле. На коленях он держал кучку металлических опилок.

Сзади на крышке расписного сундука восседал Чиун. Рядом покоился длинный сверток, многократно обернутый парашютным шелком. В некоторых местах уже проступили алые пятна. Уинстон старался не оглядываться. Он смотрел вперед за линию горизонта, где окруженные дымной пеленой виднелись горы.

Гора Попокатепетль все еще дымилась. Дым, однако, сделался теперь из коричневого серым. Зев кратера алел от раскаленной магмы, и чем ближе подлетал вертолет, тем шире распахивалась его хищная пасть.

— Давай-ка пройдем прямо над кратером, — попросил Римо.

Уинстон кивнул и поднял вертушку на максимальную высоту.

Римо приоткрыл дверцу и высунул руку с остатками электронного мозга Гордонса наружу.

Слипшиеся в комок металлические опилки полетели вниз, и, хотя над кратером висела дымка, они разглядели, как металлический груз коснулся раскаленной поверхности лавы. Вспыхнул и исчез из виду.

— Ну-ка сделай еще круг, — скомандовал Римо.

Уинстон заложил вираж и снова оказался над кратером. Тем временем мастер Синанджу передал сверток из парашютного шелка Римо. Смит по-прежнему отводил глаза.

Дверь оставалась открытой, и поднимаввшийся от кратера жар тотчас высушил все алые пятна на шелке.

Римо решительно сбросил печальный груз.

Подхваченный волнами горячего воздуха, он закувыркался, подобно смертельно раненной птице. За секунду до соприкосновения с раскаленной лавой, парашютный шелк размотался и явил миру останки той, что при жизни звалась Ассумптой Каакс и была бойцом Фронта национального освобождения имени Бенито Хуареса.

Уинстон изо всех сил вцепился в ручку управления и зажмурился.

— Извини, старик, — сказал Римо. — В книгах не всегда бывает хороший конец.

Смит нерешительно мотнул головой.

— Вы кое-что забыли.

— Интересно что?

Уинстон положил на колени Римо пистолет-пулемет «хелфайр», завернутый в черный боевой башлык Огнетушителя.

— Выбросьте заодно и эти бессмысленные игрушки.

— Как скажешь, — согласился отец и хорошенько наподдал «хелфайру» напоследок. Согласно строгому расчету, он соприкоснулся с расплавленной лавой в самом центре кратера.

Уинстон подавил неуместный всхлип.

— Давайте выбираться отсюда к чертовой матери.

— Держи курс на границу, — кивнул Римо.

— А что там, за границей?

— Там — твое будущее. Если тебя, разумеется, оно волнует.

Уинстон прибавил оборотов, и вертолет оставил позади и Дымную гору, и Мехико. Навсегда.

Санни Джой Ром услышал звук приближающегося вертолета.

Он вышел из свинарника и, прищурившись, взглянул в небо.

— Эй, кто-нибудь кого-нибудь ждет? — обратился он к своим соплеменникам.

Никто никого не ждал. Тогда Санни Джой нахлобучил на голову белый стетсон и, вытирая ладони о джинсы, побрел к месту посадки вертушки.

Из кабины вышел молодой и светловолосый человек. Что-то в его облике показалось Санни Джою до боли знакомым, но что — он так и не вспомнил.

Двух же других пассажиров Ром прекрасно знал. Лицо его вмиг осветилось радостью, глубокие морщины на щеках и под глазами тотчас разгладились.

— Римо! Вождь! Что привело вас в резервацию? — крикнул он зычным голосом.

Римо без особого воодушевления помахал ему рукой. Чиун тоже не улыбнулся. Нахмурившись, Санни Джой во всю прыть припустил к вертолету.

— Что случилось? — спросил он, когда винт наконец остановился.

Римо пожал ему руку.

— Долгая история. Хочу попросить тебя об одолжении.

— Проси, чего там!

Римо положил руку на плечо молодого, светловолосого пилота.