— Остановка сердца… Внезапно.

Голос дрогнул, а в душе проснулась злость. Я не отвела взгляд, хотя прекрасно знала, что должна была. Оборотень вправе засчитать подобную дерзость как вызов, и тогда не жди от зверя милосердия.

Оборотень молчал, зло сверкая глазами. Отлично! Это что — гнев? На отца? За то, что посмел умереть, не дав обвинить себя в государственной измене? Судя по тому, как скрипнули челюсти в тишине, аристократ прочитал в моих глазах насмешку.

— Сварр, — приказал он, отводя глаза. — Этих троих — в допросные. Кто умер, когда и почему — разберемся в управлении. Дом перерыть сверху донизу. Все, что найдете — документы, артефакты — ко мне в кабинет.

Вот тут я не выдержала — рассмеялась. Артефакты вынести из дома артефактора?! Оборотни, вы серьезно? Ну что ж… Вперед! Отряд силовиков, следователей и экспертов — если таковые, конечно, имеются — придется отскребать от стен не один день. И не важно, чьи подпаленные шкуры это будут — львиные или волчьи! Перед Смертью все равны…

— Выполнять, — еще жестче приказал оборотень. — Кое-кому пора преподать урок вежливости…

Лев сжал кулаки, а я лишь пожала плечами.

— Но… — начал Морган.

Не знаю, хотел ли дворецкий предупредить, что в этом доме опасно для здоровья так развлекаться, или просто возмутиться — бедный Морган не успел ни того, ни другого. Его скрутили, заломив руки и пригнув голову вниз.

— Не смейте! — закричала я, почувствовав, как боль пронзает тело.

Волки схватили за загривок и тряхнули, словно щенка.

— Что вы делаете? — побледнела госпожа Клай. — По какому праву?

— Вы проследуете сами, или…? — обратился к ней седой оборотень.

Белый, как снег. Это ж сколько ему лет? А может… Я присмотрелась — алые огоньки в глазах. Альбинос! Надо же… Они так редки в наших краях…

— Это просто разбойничье нападение какое-то, — выпрямила спину бесстрашная экономка. — Вы нарушаете наши права. И…

— У вас нет прав, — равнодушно отозвался аристократ. — Дело государственной важности.

— Любопытно, — раздался от порога грудной, мурлыкающий голос. — А как его величество отреагирует на подобные заявления от главы службы королевской безопасности? И как на подобное нападение посмотрят главы других домов? Думаю, артефакторы не очень-то обрадуются подобному беспределу.

— Ариадна… — аристократ обернулся.

Зеленые глаза оборотня сузились.

На пороге стояла госпожа Рэнберг — адвокат дома Марлоу. Я вдруг поняла, что эти двое — как две капли воды похожи друг на друга. Гордая посадка головы, манера держаться. Зеленые глаза, густые золотые волосы. Я, конечно, знала, что поверенная нашего дома — львица, но что из настолько знатного рода…

— Брат, — насмешливо склонила голову госпожа Рэнберг.

— Сестра.

«Что?.. Ариадна — сестра вот этого вот? Целого главы службы безопасности короля?» — мысли заметались в голове, а в глазах безопасника на мгновение мелькнула боль. Может — показалось? Нет. Точно нет! Интересно…»

— Ваша светлость, — сухим, безразличным тоном начала госпожа Рэнберг, — Я заявляю решительный протест. Вы нарушаете права уважаемых граждан королевства.

При каждом слове Ариадны оборотень морщился, как будто у него невыносимо болела голова.

Я посмотрела на торжествующие лица слуг. Морган и госпожа Клай, похоже, воспряли духом.

— Порочите доброе имя артефактора Питера Марлоу. — продолжала чеканить слова адвокат, не сводя глаз с брата. — И можете быть уверены, записи вашего проникновения в дом уже отправлены в полицейский участок, прокуратуру, а также приемную его величества, с просьбой разобраться в правомочности ваших действий. Кроме того…

— Ариадна, — прорычал глава. — Дело более чем серьезное.

— Кроме того, — женщина сделала вид, что не слышит. — Копии документов отправлены в коллегию поверенных — на случай, если со мной или моими клиентами что-нибудь случится. Вынуждена также предупредить — второй пакет копий ждет своего часа. Стоит мне активировать артефакт, — женщина, улыбаясь, показала мужчине тыльную сторону ладони, на которой мерцал лунный камень, — и материалы уйдут во все центральные газеты королевства.

— Ариадна, неужели ты думаешь, что я способен…

— Ваша преданность короне безгранична. В этом я как раз не сомневаюсь.

Что-то прорвалось сквозь тщательно транслируемое всем нам безразличие в голосе Ариадны Рэнберг. Что-то, отчего вдруг стало холодно, несмотря на жарко пылающий камин.

— Вы не имеете права записывать действия службы безопасности. — Устало проговорил оборотень, поднеся ладонь к глазам.

— Запись велась автоматически. Все претензии к Питеру Марлоу.

— Удачно умершему артефактору?

— Не смейте! — закричала я, изо всех сил дернувшись от волка, который меня удерживал.

Слезы вдруг выплеснулись наружу. Как же не хотелось их показывать! Но я ничего не могла с собой поделать — они текли по щекам, застревали в горле. Я плакала. Плакала при всех. На глазах у аристократов, волков, родных сердцу Моргана и Клай, на глазах у стен нашего дома. Дома, который я поклялась защищать до последнего вздоха на каменных ступенях фамильного склепа! Как же так… Возьми себя в руки, Алекс Марлоу! Возьми…

— Не смейте порочить доброе имя отца! Слышите? Не смейте…

— Доброе имя! — Зарычал лев, подскакивая ко мне. — Доброе имя?!

— Отойди от Алекс, — услышала я слова адвоката перед тем, как утонуть в бешенстве зеленых глаз.

— Отойти?! Этот ваш Питер Марлоу сделал артефакт, который должен был лишить его величество возможности обернуться во время завтрашней церемонии. Тебе объяснить, к чему бы это привело?!

— Отец не мог, — вновь повторяла я.

Язык пересох, прилип к небу, голова гудела. Хотелось лечь. Забыться.

— Поймите вы. Он просто не мог этого сделать…

— Алекс, — Ариадна положила мне руку на плечо. — Успокойся. Мы во всем разберемся. Его светлость во всем разберется.

— Уж будьте уверены, — герцог стоял в отцовском кабинете спиной ко всем нам. — Я разберусь. Обязательно разберусь!

— Я бы вас попросила, ваша светлость, сменить тон и настроиться на сотрудничество. Члены дома Марлоу не обязаны этого делать, но, тем не менее, готовы помочь. Было бы вежливым, на мой взгляд, выразить своим поведением им благодарность.

— Они — граждане нашего королевства! Не препятствовать следствию, оказывая всяческое содействие — их прямая обязанность, — парировал герцог.

— При условии, что это не нарушает прав и свобод личности, — улыбнулась адвокат.

До сих пор не могу прийти в себя от таких новостей. Хотя… Я все эти дни не могу прийти в себя, а сегодняшняя пятница бьет все рекорды. Все рухнуло в одночасье и продолжает рассыпаться на глазах, песком утекая сквозь пальцы. Не удержишь, не вернешь…

Как бы мне хотелось проснуться, и осознать, что ничего этого не было! Не было… Так, бывает, счастливо просыпаешься, понимая, что кошмар душной ночи — лишь страшный сон. Но это не так. Смерть отца не сон. Смерть отца случилась на самом деле. Его нет. Нет. Я больше… Больше никогда его не увижу! Не услышу его голос, не заставлю улыбнуться, не обниму. Никогда…

— Я готов помочь вам в расследовании, — проговорила я в спину оборотня. — Недопустимо, чтобы имя отца было очернено.

— Вы так уверены в его невиновности? — герцог стремительно развернулся — и вперил в меня злой зеленый взгляд.

— Более чем, — кивнула, не отводя глаз.

Его, без сомнения, это безумно раздражало.

— Ваша уверенность делает вам честь, однако… Мой жизненный опыт говорит о том, что о любом могут всплыть сведения, которые…

— Вы не понимаете, — перебила я его.

— Просветите, — усмехнулся оборотень.

— Отец специализировался на защитных заклинаниях, понимаете?

— Нет. Не понимаю, — оборотень сел напротив, закинул ногу на ногу и чуть подался вперед. — Какая разница?

Я невольно залюбовалась четкими, выверенными, быстрыми, ловкими и вместе с тем такими мягкими, такими грациозными движениями мужчины. Одно слово — лев! Если бы этот…рыжий понимал в специфике артефактов так же, как двигался, он бы не задавал столь глупых вопросов!