— И все бы ничего, если бы не два «но».

— Каких еще два «но»? — проговорил оборотень ледяным тоном, с видом полнейшего равнодушия.

— Первое. Когда войска и отряд волков прорывались к Арене предков — гвардейцы оказали им сопротивление. Есть пострадавшие.

— Но не убитые.

— Допустим. Второе. Оборотни, что стояли в стороне и ждали, пока вы растерзаете короля и всех, кто, как вы считали, утратил способность к обороту…

— И что с ними не так?

— Сильфы утверждают, они — не львы. Вы что-нибудь об этом знаете?

— Нет. Вы — глава безопасности, вот вы и думайте. Я не совсем понимаю, почему я зде…

— Не понимаете? — Ральф сверкнул глазами. — Вы что, действительно не понимаете, что вас и гвардейцев использовали, чтобы уничтожить львов-оборотней и их влияние в этом мире?!

— Это лишь ваши домыслы.

Ральф приказал увести упрямца. И только собрался распорядиться, чтобы к нему доставили Брана (еще один родственничек), как вдруг сердце закололо. Нестерпимо. Невозможно.

— Алекс! — прошептал он, хватаясь за грудь и выскакивая из допросной.

На ходу он отдавал распоряжения, понимая, что все это бесполезно. Он уже знал, что опоздал, что произошло что-то непоправимое. Он чувствовал. Чуял.

— Арктур! — они столкнулись с его величеством уже на выходе из дворца.

Бледный, с горящими отчаянием глазами, король не проронил ни слова — оба поняли друг друга без слов, сразу, как только увидели.

Беда. Алекс. Ари. Беда….

— Питера Марлоу сюда, — распорядился его величество.

Два льва неслись по улицам Хоммерсета, за ними летели с десяток армейцев, которых лорд Ксеркс отрядил в охрану. Пыль летела в небо, сердца оборотней сжимались в тревожной тоске, а прохожие шарахались от несущегося за всем этим кеба, в котором трясся артефактор.

Вот она — улочка, где притаился новый дом Алекс. Дверь закрыта. Охраны нигде нет.

Король собрался было навалиться на дверь, чтобы попытаться ее выбить, но Ральф отрицательно покачал головой. Приложил руку к двери. И подумал о том, что ему очень надо войти, потому что произошло что-то плохое с теми, кто здесь жил, с теми, кого он любил.

Замок щелкнул.

Они вошли.

Тихо. Безлюдно.

Львы разом втянули воздух и пошли по следу. Запах страха. Но не панического, что туманит рассудок, лишая надежды на спасение, нет. У этого страха запах был совсем иным… Этот страх кипел в крови адреналином, он не желал сдаваться — он боролся, как мог, до последнего…

Ступеньки вниз. Вот сюда Алекс забегала, а остальные ее ждали. Потом наверх. Вниз, к подвалам, туда, где проход в старый дом. И…

Ничего. Словно Алекс, Морган, Ариадна и госпожа Клай исчезли. Еще несколько шагов — и они наткнулись на… собаку. Огромный, лохматый пес лежал на боку. Из многочисленных ран зверя сочилась кровь, бежала быстрыми струйками вниз по ступенькам…

Собака, казалось, не дышит. Львы, тяжело дыша, склонились над телом, не слыша мерного, угрожающе-нарастающего гудения над головой…

Стре окружили незваных гостей плотным кольцом. Ральф присмотрелся. А ведь он уже видел их. Тогда, когда в первый раз посетил дом артефактора и… Алекс. У них были другие глаза, у этих механических насекомых. Не такие черные и тусклые. Тогда они сверкали драгоценными камнями! Он хорошо это помнит.

— Что здесь происходит? — позади львов раздался голос Питера Марлоу. Где все? И что произошло со стре? Морган?!

Питер Марлоу застыл, словно онемел. Ральф и его величество расступились, и взору артефактора открылось то, над чем склонялись только что оборотни — собака. Собака вся в крови. Стре попытались напасть, но артефактор разобрался с собственным творением одним щелчком пальцев, даже не поворачивая головы в сторону жужжащих бунтовщиков.

— Не сметь! — рявкнул Марлоу на стре и кинулся к псу. — Нет-нет-нет! — Питер упал на колени.

Мгновение — и шерсть пса покрылась нитями какой-то серебристой паутины. Ральфу показалось, израненное тело чуть дрогнуло, но, возможно, ему лишь показалось…

— Давай, дружище… Давай! Ты же обернулся, регенерация повышенная, держись. Не смей умирать! На тебе ж артефактов, как на бродячем псе — блох. Ну же… Ну!

Питер колдовал над раненым. Губы шептали заклинания на странном, непонятном языке, руки порхали, как крылья, а артефакты сменяли один другой.

Вот пес сделал глубокий вздох. Выдох. Еще один…

Но не успели они сами вздохнуть, как услышали несколько ироничных хлопков в ладоши:

— Браво, браво! Какая неожиданная встреча. Всегда чувствовала, что с твоим дворецким что-то не так.

— Нимертия. Что происходит?

— Я смогла разгадать тайну стре. О, это было непросто… Ты настоящий гений, братец!

— Молодец. Где остальные?

— У нас! — рядом с Нимертией появился…

— Фил?

— Добрый вечер. Хочу предупредить сразу: если вы не отпустите моих сородичей, то ваши родные будут уничтожены.

Алекс

Как же болит голова. И плечи. Плечи горят, голова раскалывается. Пот струится по всему телу и нечем дышать.

Что со мной?

— Алекс, детка…

Неужели я заболела? Как тогда, в детстве Госпожа Клай отпаивала меня бульоном с ложечки и все бормотала про сильный жар. Отец с Морганом то и дело караулили экономку у дверей моей спальни, чтобы шепотом спросить: «Как она?» Та молча кивала головой, и тогда отец опять уходил в подвал — изобретать не помогающие лекарства. По ночам у меня был бред — мне казалось, что у кровати сидит огромная белая медведица. Иногда она вставала, открывала настежь окно, собирала лапой с черного неба прохладные звезды и сыпала их мне на лоб и плечи — становилось легче. Через неделю я пришла в себя и с тех пор почти не болела.

— Клай?! Почему мы очнулись, а она — нет?

Надо же — и Ари здесь. Беспокоится. Я поняла, что несмотря ни на что, мои губы растягиваются в глупейшую улыбку.

— Стре накинулись на нее первой. Может…

Стре? О чем она говорит?! Как на меня могли накинуться стре?! Артефакты были созданы отцом для защиты нашего дома, они не могли напасть на хозяев! Это… Это невозможно! Отцу завидовали все артефакторы Хоммерсета: сложнейшая работа была практически не выполнима. Он не успел оформить самый прибыльный патент в своей жизни только потому, что…

Умер.

Я медленно возвращалась в этот мир.

Отец. Заговор. Ловушка. Побег…

Черные глаза стре и чудовищная, злая ухмылка тети Нимертии. Фил… Фил был какой-то другой, не похожий на себя. Его я тоже помню — он никогда не стоял так прямо, не смотрел так уверенно, холодно и… безразлично.

— Где мы? — захрипела я.

— Слава предкам, ты очнулась! — встревоженное лицо Ари было белее снега, растрепавшиеся волосы золотым огнем горели в полутьме.

— Мы не знаем, — вздохнула госпожа Клай. — Мы были без сознания, пока нас сюда тащили.

Я огляделась. Все плыло перед глазами, но того, что я увидела, вполне хватило, чтобы понять: мы в подвале, чем-то похожем на тот, что был у нас под домом, и притащили нас сюда явно не с самыми благородными намерениями.

— Фил! — покачала головой экономка. — Такой хороший мальчик… был всегда. Кто бы мог подумать?

— А Нимертия? — Ариадна вытянула затекшие ноги, привалившись спиной к каменной спине. — Она же получила то, что хотела! Почему на нас напали? Не понимаю.

— Они, — я пыталась выразить словами путающиеся в голове мысли. — Они все были какие-то не такие. Словно это они, и… не они.

— Какая умная девочка! Или все-таки мальчик?

Я вздрогнула. Каменные стены подвала стали исчезать, будто проваливаясь куда-то, а из темноты вышли… странные создания. Серые, полупрозрачные, словно сгустки тумана. Серость — это первое, что пришло в голову. Тени-призраки были лысыми — ни волос, ни бровей, ни ресниц. Огромные миндалевидные глаза белесы, на худых плечах бесформенными облаками висит серая ткань, больше похожая на паутину. Их появлялось с каждым мгновением все больше, они бесшумно копошились вокруг, словно тараканы или муравьи — и это сводило с ума!