Странно.

Хотя не мне судить — это факт. Я вот тоже получила предложение руки и сердца от мужчины, которого люблю. Ральф любит меня. Всеми четырьмя лапами за свадьбу — и что?

Да ничего хорошего. Если для того, чтобы быть вместе, мне надо отказаться от себя, стать просто другим человеком — возникает вопрос — а любит ли он меня? Может, все-таки он любит себя в своей любви ко мне?

Артефактора, который может несколько суток просидеть в лаборатории в поисках разгадки, любить не просто. Принесет ли мне это счастье? Принесет ли это счастье ему? Не знаю. Я не выдержу, если меня запрут в уютном доме, разряженную, как мартышку. Время от времени будут мной хвастаться, или не будут, потому как — нечем. Я не красавица.

Это буду уже не я. А я — это я. Но разве смогу я быть собой без него? Как такое возможно?

Что же мне делать? Я без него не могу. И без артефакторики — тоже! НЕ МОГУ! Слеза моря…

— Смотрю, твое общение с братом прошло не столь успешно. Он взбесился?

— Нет, — меланхолично отвечала я. — Распорядился, чтобы я вышла за него замуж.

— Так это же здорово, — осторожно поинтересовалась Ари. — Алекс? Что-то не так?

— Он… поставил условие. А я… Не могу. Не могу на это пойти…

— Таааак, — Ари воинственно сложила руки на груди. — И что же он хочет? Любопытно было бы услышать. Ну?

— Я переселяюсь к нему. Надеваю женское платье. И никаких лабораторий. Потому как женщин-артефакторов не бывает.

— М-м-м-м-м… Что ж. Весьма э-э-э-э-э категорично. И что же ты?

— Угадай.

— Алекс, — тихо проговорила сестра.

Я согласно кивнула и добавила:

— Я иду в лабораторию — у меня обязательства перед мастером Бертрамом. Он обещал поддержать меня на совете, а я взамен обещала разобраться кое в чем. Надо бы нанять охрану. Мне необходимо обойти остальных артефакторов. Поможешь?

— Конечно! А еще займусь договором с Бертрамом — надо юридически оформить ваши отношения. Слово двух уважающих себя артефакторов, это, конечно, замечательно, но лишним не будет. Я договорюсь с охранным агентством. Волки тебя устроят?

— Конечно. И сама одна не ходи. Мало ли что.

Ариадна кивнула.

— Надо стре забирать из того дома. Пусть будут у нас, — мне отчего-то стало тревожно.

И тут в дверь постучали.

Мы вышли из кабинета. Госпожа Клай выглянула из кухни. Морган подошел к двери, но открывать не торопился.

— Слушаю вас.

— Приказ его величества.

— Какой?

— Перевести семейство Марлоу в королевский дворец. В городе неспокойно.

Морган посмотрел на нас вопросительно. Никуда перебираться не хотелось. И если удирать, то лучше отсюда.

— Мы переберемся в другой дом, — сообщил Морган. — если что-то серьезное, во дворце может быть опаснее, чем здесь.

— Значит, мы останемся с вами и подстрахуем, — донеслось из-за двери.

— Конечно, — торжественно объявил дворецкий, не открывая, однако, дверь.

Мы переглянулись.

— Надо уходить, — принял решение Морган.

Госпожа Клай кивнула:

— И мне они не нравятся. Что-то тут не так…

Мы стали отступать в сторону подвала, намереваясь через лаборатории выйти в старый дом. Там будет уже легче. Сердце колотилось как бешеное.

— Нас обложили со всех сторон, — сообщил Морган. — Сигнал тревоги не прошел. Живее!

Мы быстро спустились в подвал, я забежала к себе в лабораторию, схватила саквояж. Пройти подземным переходом — быстро, не чуя под собой ног. Подняться вверх в доме, который уже успел стать чужим и (как только мы шагнули из подземелья, то сразу это почувствовали) враждебным.

— Назад!

Морган первым сообразил, что мы совершили ошибку, перехитрив сами себя.

Стре! Наши умницы стре кинулись на нас. И… я не знаю, что в них заложили новые хозяева, но боли не было. Я лишь почувствовала, что уплываю. Последнее, что увидела — расплывающиеся, торжествующие лица Нимертии и Фил.

Чье-то рычание, переходящее в хрип… Морган? Что с ним? Почему он… рычит? Или это не он?

Что вообще…

Ральф

Ральф спускался вниз. Все ниже и ниже, по винтовой каменной лестнице, ведущей к помещениям нижнего яруса дворца. Много лет камеры пустовали, вплоть до сегодняшнего дня. Традиционное празднование выпуска военной академии, конечно, не в счет. Раз в год буянящих оборотней исправно отправляли сюда протрезветь до утреннего покаяния, но то был скорее обычай, нежели следственные меры.

На этот раз… На этот раз это вовсе не так.

Оборотень шел в камеры, которые были полны гвардейцев. Элиты. Золотой молодежи. Все они угодили сюда под предводительством лорда Арктура, отца главы безопасности королевства. И вот теперь, пока его величество занят тем, что принимает делегацию артефакторов, заверяя последних в том, что все под контролем, ему, Ральфу, выпало «счастье» навестить собратьев в красных мундирах. В том числе и собственного отца.

Вниз, вниз, вниз… Голова раскалывается. Охрана доложила, что его матушка уже прибыла с прошением о свидании. Льярра… Вот только этого ему сейчас не хватало! До полного счастья, так сказать.

— Добрый вечер, — поздоровался он, войдя в допросную.

— Вечер добрый, — ответил отец.

В голосе старшего Арктура иронии не было. Как можно? Вежливость в любой ситуации. Безукоризненное соблюдение приличий согласно статусу! В этом весь отец. Как это на него похоже…

Ральф опустился на стул. Он просто не мог понять, с чего начать. Отец, ревнитель традиций, помешанный на правильности следования законам предков… Его отец пошел на предательство. Сам, по собственной воле! Или…нет? Не верилось! Просто не верилось, тем более такая глупость! Неужели ссылка повлияла на него настолько, что тот тронулся умом? Его отец был кем угодно. Тираном, ханжой, гордецом, но… Но глупцом Арктур старший не был. Никогда.

— О чем молчите, герцог Арктур? — насмешливо проговорил отец, словно и не он был обвиняемым.

— Пытаюсь понять, стоит ли нам с Ариадной просить короля о вашем помиловании.

— Ариадна — это? — оборотень поднял на сына полный искреннего недоумения взгляд, словно и правда не помнил, о ком это идет речь.

- Ариадна Арктур. Будущая королева, невеста его величества, — Ральф склонил голову на бок, не отказывая себе в удовольствии в открытую наблюдать за тем, как гнев заливает глаза сидящего напротив.

— ЧТО?! — взревел бывший глава рода Арктуров. — Как? Как королевой может быть моя погибшая дочь?

— Что значит — погибшая?! — Ральф даже привстал.

— Моя дочь, моя любовь и гордость, умерла десять лет назад, глупый щенок! Моя… Моя Ари умерла в тот день, когда утратила способность к обороту.

— Вашу дочь лишили самой возможности обернуться. Все эти годы его величество ждал, а мы, его слуги, пытались разгадать эту загадку, чтобы ей помочь.

— Чушь! Льва невозможно лишить оборота. Настоящего льва!

— Да что вы?! — теперь взревел и Ральф.

— Да.

— А что тогда было с его величеством?

— Были слухи. Упорные слухи о том, что нами правит не оборотень. «Недооборотень», брак! Фикция, подделка! Пощечина предкам…

— И вы осмелились…

— Осмелились? Мы лишь воспользовались законным правом! Слышишь меня? Законным правом сородичей! Мы проверили. Мы ошиблись и готовы понести кару — быть растерзанными на Арене Предков!

— Вы подбили на это гвардейцев?

— Нет. Это… Бран. Бран приехал ко мне около полугода назад.

— Странно.

Около полугода назад с оборотом у короля было все нормально. Но заговор затеяли не месяц назад. И даже не пару недель… Хорошая работа. Неизвестно, правда, чья, но хорошая. Слаженная, продуманная, прекрасно спланированная! А они все — и король, и его доверенное лицо — Питер Марлоу, и лорд Ксеркс, да и он сам, все дергали за разрозненные ниточки и только путали друг друга. Фиаско. Позор…

— От кого пошла информация про оборот?

— Не знаю. Но хочу отметить, что все происходящее нельзя рассматривать как мятеж. Повторяю — мы имели право требовать от его величества доказательства, и мы его получили. Публичный оборот.