— Давным-давно сотворил Фрит землю. Сотворил он еще и звезды, и земля наша тоже звезда. А чтобы сотворить их, он разбросал помет, потому и растут теперь на земле такие большие деревья да такая густая трава. Сотворил Фрит ручьи и заставил их течь. И они текли за ним, пока он шел по небу, а когда спустился, кинулись искать его вниз. Фрит создал зверей и птиц, и сначала все были похожи друг на друга. Ласточка дружила с пустельгой — они вместе летали и вместе клевали зерна и мух. Лиса и кролик тоже были друзьями и вместе ели траву. У них было вдоволь травы и вдоволь мух, потому что мир лежал новый, и Фрит сиял над ним, яркий и теплый, целые дни напролет.

В те времена Эль-Ахрайрах жил среди прочих животных и было у него много жен. У него было так много жен, что не рассказать, а у жен — так много детей, что сам Эль-Ахрайрах не знал им счета, и все они ели траву, одуванчики, клевер, салат, а Эль-Ахрайрах был им отец.

Тут Шишак одобрительно фыркнул.

— Через некоторое время, — продолжал Одуванчик, — травы стало меньше, и кролики разбрелись по свету, поедая все, что захотят.

Тогда Фрит сказал Эль-Ахрайраху: «Принц Кролик, если ты не сумеешь сладить со своим пародом, я сам найду способ его обуздать. Помни мои слова». Но Эль-Ахрайрах не послушал слов Фрита и сказал: «Мой народ самый сильный на свете, потому что ест больше всех и плодится быстрее всех. А это значит, что он любит Творца своего, Фрита, больше других животных и больше других благодарен ему за свет и за тепло. Пойми же, о Господин, ты сам должен дорожить моим народом, так что не мешай ему наслаждаться своей замечательной жизнью».

Фрит мог бы в ту же секунду уничтожить Эль-Ахрайраха, но он нужен был на земле для забавы, для подвигов и для проказ. Так что Фрит решил не наказывать Принца, а сыграть над ним шутку. Он велел всем птицам и всем животным собраться вместе и пообещал приготовить подарок каждому, так чтобы каждый с тех пор стал непохож на других. И все твари живые пришли к тому месту, куда велел Фрит. Но все пришли в разное время, а Фрит заранее знал, что так оно и будет. И когда пришел дрозд, Фрит подарил ему чудесную песню, а когда пришел бык, он дал быку рога и силу, чтобы тот никого не боялся. А потом по очереди пришли лиса, горностай и ласка. И каждому из них дал он хитрость, жестокость и жажду охоты и приказал убивать детей Эль-Ахрайраха и кормиться ими. Так что когда ушли лиса, ласка и горностай от Фрита, в них уже поселился голод и желание съесть кролика.

А Эль-Ахрайрах все это время плясал, играл да хвастался, что получит от Фрита самый лучший подарок. Наконец и он решил предстать перед Творцом. Но по дороге успел остановиться и отдохнуть на мягком песчаном холме. А пока он отдыхал, над холмом пролетал черный Стриж, и Стриж крикнул ему: «Знай! Знай! Знай!» (и с тех пор, как вам известно, все стрижи только это слово и знают). А Эль-Ахрайрах окликнул Стрижа и спросил: «Что я должен знать?» — «А то, — ответил Стриж, — что не хотел бы я оказаться на твоем месте, Эль-Ахрайрах. Потому что Фрит дал лисе и ласке жестокое сердце и острые зубы, потому что он подарил кошкам бесшумные лапы и такие глаза, которые видят ночью, и все они уходили от Фрита, мечтая убить и съесть любого, кто родился в кроличьей шкурке». И Стриж исчез за холмом. В ту же минуту Эль-Ахрайрах услышал голос Фрита: «Где ты, Эль-Ахрайрах? Все уже разобрали подарки и ушли, не пришел только Эль-Ахрайрах».

Тогда Эль-Ахрайрах понял, насколько Фрит умнее его, и испугался. Бедняга решил, что следом за Фритом идут ласка с лисой, сел на склоне холма и принялся рыть землю. Он рыл нору быстро-быстро, но успел вырыть совсем немного, когда на холме появился Фрит — он шел один. Фрит увидел лишь задние ноги кролика и песок, вылетавший дождем из норы. Увидав эту картину, Фрит крикнул: «Друг мой, не встречал ли ты Эль-Ахрайраха, я ищу его, чтобы сделан, ему подарок?» — «Нет, — ответил, не показываясь, Эль-Ахрайрах, — я его не встречал. Он сейчас далеко, ему некогда бегать туда-сюда». Тогда Фрит сказал: «Тогда выйди ты, и я благословлю вместо него тебя». — «Не могу, — сказал Эль-Ахрайрах, — я занят. Сюда идут ласка с лисой. Если тебе все равно, кого благословлять, благослови мои задние ноги — они все равно торчат».

Кролики слушали эту сказку и раньше по вечерам: и зимними, когда по всем переходам тянет холодным сквозняком, а в рытвинах на тропинках у нор лежит ледяная изморозь; и летними, в траве под пахнущим сладкой гнилью цветком бузины. Но Одуванчик рассказывал так хорошо, что даже Плошка, забыв про усталость и страх, принялся размышлять о несокрушимости Кроличьего Племени. Каждый представлял себя Эль-Ахрайрахом, который посмел нахально обманывать Фрита и все же остался цел.

— Тогда, — рассказывал Одуванчик, — увидев изобретательность Эль-Ахрайраха, увидев, что, даже думая, будто за ним идут ласка с лисой, он не перестает проказничать, Фрит почувствовал удивительную нежность. И сказал: «Хорошо, я благословлю твои задние ноги, раз уж они торчат. Быть вам, задние ноги, сильными, быстрыми, резвыми, и не раз вы спасете жизнь своему хозяину. Да будет так!». И пока он говорил, хвост Эль-Ахрайраха засиял белизной, вспыхнул, как звездочка в небе, а задние ноги вытянулись, исполнились силы и затопали по холму так, что жуки попадали с травинок. Эль-Ахрайрах выбрался из норы и понесся быстрее ветра. А Фрит крикнул ему вслед: «Помни, Эль-Ахрайрах, я не позволю твоему народу овладеть миром. Весь мир стал тебе недругом, а ты — Принцем-у-Которого-Тысяча-Недругов, и стоит любому из них поймать тебя — ты погиб. Но сначала еще пусть поймают — ты умеешь теперь рыть норы, чутко слушать и быстро бегать, — теперь ты Принц-Резвые-Ножки! Будь ловким, сметливым — и не исчезнет твой род вовеки». И хотя Эль-Ахрайрах понял, что Фрит не шутит, они все равно остались друзьями. И потом каждый вечер, когда Фрит, окончив дневные труды, ложился, легко и спокойно, на красное облако, он смотрел, как Эль-Ахрайрах, и его дети, и дети его детей выходят из нор поиграть и полакомиться травкой, потому что остался им другом и пообещал, что род их никогда не исчезнет.

Не успел Одуванчик закончить рассказ, как Желудь, который сидел с наветренной стороны, неожиданно вскинул голову, навострил уши, и ноздри его затрепетали. Странный, противный запах усилился, и через несколько мгновений беглецы совсем рядом услышали тяжелую поступь. Неожиданно листья папоротника на другой стороне тропинки разошлись, и оттуда высунулась вытянутая, похожая на собачью голова с черно-белыми полосками — морда опущена, зубы скалятся, нос почти касается земли. Потом приятели разглядели крупные мощные ноги, грязное черное туловище. Глаза уставились прямо на них, злые и умные. Голова медленно повернулась — сначала в одну сторону, потом в другую, — зверь оглядел всю сумеречную лесную тропинку и снова уставился на них свирепыми, страшными глазками. Челюсти разомкнулись, и кролики увидали зубы, сверкавшие белизной, и белые же полоски на морде. Несколько долгих мгновений все неподвижно смотрели на это чудовище. Потом Шишак, стоявший к нему ближе других, повернулся и двинулся прочь.

— Это лендри, — шепнул он на ходу. — Может быть опасен, может — нет, но я бы с ним лучше не связывался. Пошли отсюда.