— Это было коллективное решение. Его многие поддержали. И вы в том числе.

— Вы прекрасно знаете, почему я его поддержал. И меня не интересует, почему его поддержали другие. Я спрашиваю, почему вы вообще его предложили?

— Очевидно — потому, что вы не справились.

— А вы справились?

— У нас есть подозреваемый.

— И нет преступника.

— Это вопрос времени. — Госпожа Зинтер хищно улыбнулась. Она явно давала понять, что превратить подозреваемого в преступника не так уж и сложно.

Долан вспомнил, что ему велели изображать шкаф, и попытался никак не выдать своих мыслей.

Мысли были в некотором роде даже ностальгические. Сколько раз он такое видел ещё в бытность милитом? «Вот вам человек, сделайте так, чтоб его можно было посадить».

И делали же! На фоне того, что творили некоторые умельцы подтасовывать факты, ситуация с Лисаром выглядела не такой уж и сложной. Внук заговорщика, лишённый права на магический камень, производитель оружия, в том числе и той самой взрывчатки, остатки которой нашли на местах взрывов. Идеальный кандидат в террористы! Не прикопаешься!

Предъявить его публике — и никому даже в голову не придёт искать настоящего виновника.

— Так кого вы покрываете, госпожа Зинтер?

— С чего вы взяли такую чушь? — Под слоями наигранной искренности чувствовался отголосок угрозы. Очень лёгкий, едва заметный.

— С чего вы взяли, что это чушь? — парировал Силь.

— Потому что мне лучше знать.

— Так расскажите же мне, что вы такое интересное знаете.

— О, я многое знаю. Модный цвет в нынешнем сезоне, код от своей банковской ячейки, прогноз погоды на завтра, свежий законопроект по распределению бюджета. Что из этого вас интересует? Спрашивайте, я расскажу. Кроме банковского кода, разумеется.

Судя по всему, препираться таким образом эти двое могли долго.

Охранники воспринимали всё совершенно спокойно и даже, кажется, не вслушивались. Один снова изучал журнал, второй просто таращились перед собой и иногда на Долана.

А Долан думал про мебель.

Зачем выносить диван? Очевидно, чтоб Силь мог сесть только на одно конкретное место.

Но почему именно туда?

Что с этим креслом не так?

— Ладно. — Силь хлопнул по подлокотникам. — Не хотите идти мне на встречу — не надо. Исключительно из уважения к вашему возрасту, я всё расскажу сам. Но это уже не будет считаться чистосердечным признанием.

— Вы меня в чём-то обвиняете?

— Для начала: в ослином упрямстве и запредельной глупости.

— Не уверена, что правильно вас понимаю… — осторожно проговорила госпожа Зинтер.

— Вы правильно меня понимаете, хоть и ведёте себя сейчас как полная дура. А я, простите, не в том настроении, чтоб красиво строить фразы.

Приклеенная улыбка слегка поблекла. И даже охранники напряглись.

— Господин полковник, я знаю, что у вас был тяжёлый день. И вообще нелёгкий период. Как и у всех нас, впрочем. Я искренне сочувствую тому, что случилось сегодня с вашей девочкой. И только из уважения к её памяти я не велю немедленно вышвырнуть вас из моего дома.

— Нет, не поэтому. Просто сперва вам нужно выяснить, что именно я знаю, какие у меня доказательства вашей причастности к терактам, и как я намерен ими распорядиться. Именно поэтому вы меня даже пальцем не тронете.

— Думайте над своими словами, прежде чем бросаться подобными предположениями!

— А это не предположение, это факт. Вы отбираете у меня документы, посылаете ультиматум, устраиваете бесконечные проверки, следите за моими людьми и вообще делаете всё возможное, чтоб не дать найти настоящего преступника. И сами тоже не ищете. Мы оба знаем, что ваш главный подозреваемый виноват исключительно в том, что слишком тесно общается со мной. Вывод из этого мне представляется только один: вы точно знаете, кто настоящий преступник, и, чтоб спасти его от наказания, готовы пойти на должностное преступление. Ну как, похоже на правду?

Теперь напряглись уже все. Охранники подобрались, готовые сорваться с места в любой момент. Тот, что торчал у окна, ненароком коснулся висящей на шее подвески с камнем. Долан даже порадовался, что отдал пистолет, потому что очень уж хотелось за него схватиться. Просто так, для надёжности.

А Силь, как ни в чём не бывало, сидел, развалившись в кресле, и мило улыбался всем присутствующим.

У него, кстати, оружие не забрали. Не рискнули или не заметили?

— Мне кажется, ваша теория слишком сложна. — Госпожа Зинтер справилась с собой довольно быстро, даже голос не дрожал. — Зачем мне кого-то спасать? Проще было бы предположить, что я и есть организатор терактов, а вы сейчас сидите в логове злодея и выводите его из себя с настойчивостью, достойной лучшего применения.

— А смысл?

— Что, простите?

— Какой вам смысл взрывать королевскую семью? Что это вам даст, кроме хаоса по всему Истоку?

— Я могла бы войти в историю как человек, укротивший этот хаос. Неплохой пункт биографии, согласитесь?

— Не соглашусь. Больше на фрагмент некролога похоже. В биографиях обычно пишут менее пафосно, зато по делу. Например «Филиция Зинтер, магисса, председатель совета магнатов, которая под конец карьеры окончательно рехнулась и начала сотрудничать с террористами».

— Вы опять?

— Нет, это вы — опять. Опять пытаетесь увести разговор в сторону и защитить… Ну, вам виднее, кого защищать. Явно не закон, не принцессу и даже не обывателей. — Силь лениво потянулся, всем своим видом показывая, что никуда не торопится и наслаждается диалогом. А вот его собеседница, похоже, начала выходить из себе.

— Господин полковник, мне кажется, вы не в полной мере отдаёте себе отчёт о последствиях нашей беседы.

— То же самое могу и вам сказать.

— Справедливо. — Зинтер снова улыбнулась. В этот раз улыбка у неё вышла более естественная, но крайне неприятная. — Но, думаю, я чуть лучше подготовлена к разговору. Вы же не забыли, что у меня есть некоторый козырь в рукаве? Достаточно ценный, чтоб вы извинились и взяли свои слова обратно. Или…

— Или что?

— Или останетесь без него.

— Без козыря в вашем рукаве? — Силь вскинул брови в притворном удивлении. — Отлично, меня вполне устраивает игра без шулерства!

Госпожа председатель поморщилась, сообразив, что запуталась в собственных аналогиях. Немного помолчала, прикидывая, как выйти из ситуации с наименьшим ущербом для репутации, и в итоге сдалась:

— Не притворяйтесь, что не поняли. Если продолжите ваши обвинения, я его уничтожу.

— Кого?

— Вашего друга.

— Уверены?

Долан старался не показывать эмоции, но это давалось всё труднее. Вот сейчас например, несмотря на общее напряжение, захотелось улыбнуться. Слишком уж явно проступила растерянность на лице Фелиции Зинтер.

Она метнула быстрый взгляд в сторону ближайшего охранника. Тот тронул магический камень и едва заметно пожал плечами.

Вести из тюрьмы задерживались, и от этого снова хотелось улыбаться. Маленькая — но победа.

— Я чего-то не знаю? — осторожно спросила госпожа Зинтер.

— Наверняка. Я ещё не встречал ни одного человека, который знал бы всё.

— Мне стоило догадаться. Вряд ли вы заявились на передовую, не обеспечив безопасность в тылу.

— Очень поэтично, — одобрил Силь. — Это вы себя с передовой сравнили? Считаете, наши отношения похожи на войну?

— В некотором роде. Потому что на мир они совершенно точно не похожи. А что, у вас на этот счёт другое мнение?

— Естественно! И я уже полчаса пытаюсь его до вас донести. Я не собираюсь с вами воевать! Я не планирую строить вам козни! Я был бы рад вообще не иметь с вами общих дел и точек соприкосновения, но обстоятельства сложились так, что мы сейчас на одной стороне. Ещё раз повторяю: на одной стороне! На стороне тех, кто пытается защитить Исток. И против тех, кто намерен его уничтожить. Я доступно излагаю? Или надо побольше красивых метафор?

— Не надо. Но мне кажется, вы несколько преувеличиваете.