— Опять же, войну кормят люди… И вся государственная машина работает именно за счет людей, а многие почетные гвардейцы не просто Одаренные, но и действующие государственные чиновники, и, если их призовут на военную службу, вся система может начать буксовать… — Подхватил Задунайский песню Островского.

— А вы ничего не перепутали, дорогие господа⁈ — Тихий и вкрадчивый голос брата императора заставил всех моментально замолчать. Даже те, кто набрал в грудь воздуха, чтобы высказать свое мнение, моментально замолчали и уставились на Михаила Васильевича.

— Это грозит нам прямо сейчас. — Князь упер указательный палец в стопку бумаг, вминая ее в дорогую лакированную столешницу, изготовленную из массива моренного дуба, — Вы совсем ничего не понимаете? Да если хотя бы половину того, о чем нам докладывают — правда, уже через полгода самой империи может не стать. Пока мы спорим, стоит ли выносить на обсуждение Государственного Совета вопроса о частичной мобилизации Одаренных, простые солдаты умирают. Регулярные части несут постоянные потери, и это уже не просто доклады, — Великий Князь взял очередную стопку бумаг и швырнул ее в центр стола, — Это сухие цифры! Это факт! Мы на текущий момент имеем невосполнимых потерь около четырех тысяч солдат и офицеров, раненными — около семи тысяч, пропавшими без вести — почти пять тысяч! Вы понимаете, что это значит, Федор Михайлович? Три тысячи сыновей никогда не вернутся к своим матерям, три тысячи отцов никогда не обнимут детей, три тысячи мужей никогда не поцелуют своих жен! Вы когда-нибудь видели войну?

— Н-н-нет, Михаил Васильевич… — Временно исполняющий обязанности главы Имперской Канцелярии почувствовал, как по спине завели свои хороводы дружные коллективы мурашек.

— Так давайте я организую вам одну увлекательную экскурсию. — Вновь нарочито тихо и вкрадчиво заговорил Великий Князь, — Вы лично объедите каждую семью, каждого солдата, каждого офицера, от рядового до полковника, которые погибли. Вы лично будете говорить каждой матери, каждой жене, каждому ребенку, что дорогой им человек больше никогда не вернется к ним. Вы лично передадите каждый закрытый гроб в семью вместе с флагом империи, и вам лично придется на каждых похоронах зачитать письмо от имени императора со словами благодарности за службу и жертву во имя отечества.

— Простите, Ваше Императорское Высочество, но я никогда ранее ничем подобным не занимался… И не думаю, что смогу выполнить подобные обязанности… корректно…

— А вы смогите, Федор Михайлович, смогите. Возможно, тогда вы поймете, что империя — это не только государственный аппарат. Прежде всего империя — это люди. Не будет людей — не будет и империи. И почему я вынужден говорить о таких простых вещах⁈.

Великий Князь тяжело выдохнул, но все продолжали молчать, ожидая от него продолжения.

— Я не мой старший брат, господа. — Продолжил он спустя минуту молчания, — Я не могу оперировать в своих словах тем, что вижу будущее всей империи. И не могу сослаться на слова царевича Константина, так как он только учиться использовать свой аспект… Однако, я могу ссылаться на свой опыт. Возможно, кому-то из нас не хватает военного опыта, — При этом Великий Князь вначале посмотрел на Островского, а после и на Задунайского, — А кто-то, наоборот, в силу своей должности должен охватить гораздо большие масштабы, в том числе и вопрос защиты границ империи, — Взгляд переместился на Трубецкого, — Однако, здесь и сейчас мы собрались для обсуждения одного конкретного вопроса: что нам делать с Пустошами? Я предложил свой вариант действий на основе предоставленной нам всем информации. Я не предлагаю собрать всех пятерых Одаренных империи ранга Стихия и выжигать Пустоши, как минимум, потому что только трое из них имеют реальный боевой опыт, и самый сильный из них лежит в лазарете.

Князь взял в руки чашку с давно остывшим напитком и одним глотком осушил её, после чего продолжил:

— Я прекрасно знаю, что лично ваши таланты, Павел Петрович, лежат далеко от ратного дела, не зря же вы возглавили министерство торговли и легкой промышленности, а Милославский Валерий Андреевич, хоть и Одаренный Ранга Стихия с упором во Тьму, по своим способностям скорее дуэлянт, а не полководец. Да и дел у него самого сейчас немало, все-таки одна из Пустошей как раз у него под боком на Куршской Косе, и генерал — губернатор Королевца нам нужен на своем месте. Но простыми войсками, регулярными частями мы не справляемся. И в такой ситуации прорыв чудовищ в крупные города и выход за территории Пустошей становиться лишь вопросом времени. Будь мой брат в сознании, и нам бы не пришлось это обсуждать. Но сейчас он не может править, не может отдавать приказы и выполнять свой священный долг — защищать Отечество. Значит, этот труд ложиться на наши плечи. Разве я не прав, Алексей Андреевич?

— Правы, Ваше Императорское Высочество. Конечно, правы. — Кивнул Аватар Молнии.

— Тогда я прошу вашей помощи, господа, чтобы реализовать нашу с Константином задумку. — Кивнул Великий Князь. — Мы должны убедить Государственный Совет… То, что от него осталось, призвать на действительную службу хотя бы два Стрелецких полках из трех. Это поможет создать для регулярных войск серьезную поддержку в виде нескольких сотен Одаренных на каждом проблемном участке. Опять же, мы ведь не будем отправлять стрельцов в их штатном порядке в бой. Я предлагаю внедрить отдельные малые группы стрельцов численностью до одного полного отделения в уже регулярные роты и батальоны. Это позволит не допустить глупых потерь, а также усилит регулярные части. Даже Мастер на поле боя в составе роты инфантерии при грамотном руководстве способен заменить полноценное пехотное орудие… Представьте, на что способны две сотни Одаренных при грамотном руководстве… Ладно, я уже начинаю углубляться, хотя мы еще не решили первоначальный вопрос. Так вы поможете мне «протащить» решение вопроса на Государственном Совете, господа?

Четыре головы одновременно кивнули. Наследник молча продолжал наблюдать за беседой, так ни разу и не проронив ни единого слова в присутствии приглашенных гостей Великого Князя.

— Благодарю вас. Тогда через две недели поступим следующим образом… — Великий Князь пустился в объяснения, которые заняли почти полностью следующий час.

Когда все детали были обсуждены, гости удалились по своим делам, возвращаясь и к своим обязанностям, в кабинете остались только Великий Князь и царевич. Поджали новый свежезаваренный чайник, и Великий Князь разлил напиток по чистым чашкам для себя и наследника.

— Думаешь, это поможет? — Впервые задал вопрос Константин.

— Мобилизация Одаренных. Уверен. — Кивнул Михаил Васильевич.

Наследник помотал головой:

— Я говорю про поддержку четырех членов Совета. Это же не Чайный Клуб в полном составе, который поддерживал каждое решение императора.

— Так и Государственный Совет не полон. — Усмехнулся младший брат императора, — Я уверен, что мы сможем протащить вопрос о частичной мобилизации, но далеко не с первого заседания, в лучшем случае, я рассчитываю получить согласие Государственного Совета к третьему собранию. Если, конечно, у нас не будет какого-нибудь железного аргумента в кармане.

— К примеру? — Заинтересовался наследник.

— К примеру, чудовища прорвутся в крупный город и устроят массовую резню. Тогда уже народ будет требовать от власти решить вопрос и защитить их, а тут даже снобы из Государственного Совета ничего не смогут сказать против. — Мрачно выдал Великий Князь, — Но я очень надеюсь, что мы сможем обойтись без таких кровавых козырей.

РИ, Санкт-Петербург, Городская больница Святого Георгия, отделение хирургии и неотложной помощи, 1 декабря, 21.00

— Что читаешь? — Володин, как обычно устроившись на широком подоконнике с пепельницей, сигаретой и кружной кофе, смотрел на меня.

Четверг выдался жарким только в первой половине дня. Прямо с раннего утра к нам привезли рабочего со стройки, на которого упала бетонная плита, переломав ноги, на которого мы потратили все время до обеда, а после мы просто перешли в соседнюю операционную, в которой нас уже ждал городовой полицейского управления с пулевым ранением в правом плече, который поймал пулю, когда парочка недальновидных товарищей пытались ограбить ювелирную лавку — на него мы потратили меньше трех часов. Первого пациента отправили в шестое хирургическое отделение под наблюдение на три дня, а городового и вовсе отпустили домой после того, как тот пришел в себя — держать его в больнице не было никакого смысла, пулю мы из него достали, ткани срастили, заражения не было, а после нескольких арканов гарантировано не будет и воспалений — все, что ему было нужно для полного восстановления — это хороший сон, плотное питание и покой в следующие три дня, о чем мы и заверили начальника отделения, примчавшегося в больницу, пока мы оперировали его подчиненного.