Неожиданно граф Волков распахнул глаза, впервые услышав новый звук в своем заточении, такой хорошо знакомый и привычный во всей его жизни, и от того сейчас настолько чужеродно прозвучавший в этом тихом месте… Скрип открывающейся двери, словно дверные петли давно уже не смазывались маслом…
Граф Волков открыл глаза, сел и повернул голову на звук.
В бесконечной черноте окружающего пространства действительно появился дверной проем с приоткрытой дверью. И если бы не звезды, прорезавшие безоблачное ночное с другой стороны двери, он бы никогда не смог его найти…
Аристарх Прохорович долгое время просто сидел и наслаждался открывшейся новой картиной…
— Ты долго там сидеть собираешься⁈ — Прозвучавший из нового проема заставил Волкова — старшего вздрогнуть всем телом против собственной воли.
Он не слышал этот голос почти двадцать лет. Но он помнил, как этот голос уничтожал сотни, а после призывал эти сотни, и умирали уже тысячи… Этот голос принадлежал самому страшному человеку империи, а, возможно, и всего мира… Этот голос принадлежал Живому Воплощению Смерти… Князю Игорю Никитичу Боярскому, Одаренному Ранга Стихия, герою империи и личному позору Аристарха Прохоровича, как оперативника Тайного Приказа.
В дверном проеме показался, словно дразня Волкова — старшего, лысая голова князя.
— Я повторяю, ты там долго сидеть собираешься, Аристарх⁈ Или ты в этой черноте оглох уже на старости лет? — Улыбка князя была, как говориться, до ушей.
— Я, честно говоря, до последнего не верил, что у рода Боярских НАСТОЛЬКО особенные отношения со смертью… Но теперь верю, раз уж, вы лично пришел за моей душой, князь. — Ответил Волков — старший.
— Ой, да мне твоя душа и даром не сдалась, Волков! Ты и так уже об*срался! Я из-за тебя, между прочим, с сыном императора схлестнулся и помер! Внука воспитать не смог, и тут ты снова, кстати, об*срался! А теперь приходится его из задницы вытаскивать… — Махнул рукой Игорь Никитич.
— Что⁈ Что с Матвеем⁈ Что случилось⁈ — Аристарх Прохорович моментально подскочил со своего насиженного места и приблизился к дверному проему, но не пересекая черту порога, — И откуда ты узнал о том, что Матвей — твой кровный родственник⁈
— Ты думаешь, только Долгоруковы способны на подобные фокусы? — Усмехнулся Боярский, — Смерть — всего лишь часть Жизни, Волков, закономерный итог… А вообще, можешь обратиться со своими вопросами к нему.
Рядом с князем Боярским стоял Чернобог. Аристарх Прохорович сразу же узнал Главу Темного Пантеона, потому что именно к нему он обращался, часто прося о достойном посметрии для рода Боярских, которые были уничтожены ошибочно…
— Владыка… — Волков опустился на колени, впечатывая лоб в пол перед одним из Небесных Покровителей Российской Империи.
— Поднимайся, граф. — Голос Чернобога буквально силой поднял Волкова на ноги, — Нам стоит поспешить к твоему внуку…
— Владыка, вы обещали. — Сделал шаг вперед Боярский, перебивая Чернобога, отчего по спине Волкова побежали мурашки.
— Ах да, верно… Только быстро. И отправляемся. — Чернобог кивнул, и по одному его жесту открылась новая арка, в которой выглядывал песок, морские волны и серое свинцовое небо…
Боярский повернулся к Волкову. Пару секунд граф и князь смотрели друг на друга, не произнося ни слова. После Боярский с коротким взмахом врезал по челюсти Волкову, сажая того на пятую точку.
— Это за то, что ты так хреново сделал свою работу в тот раз, — Усмехнулся Боярский, отступая на два шага назад, — я вообще-то из-за тебя почти двадцать лет в гробу запечатанный в собственном мертвом теле провел…
— Будем считать, что за дело. — Кивнул Волков, поднимаясь.
Хоть он явно не обладал физическим телом сейчас, удар он почувствовал и прямо сейчас он чувствовал боль. И просто радовался тому, что он что-то чувствует…
— Идемте. — Коротко приказал Чернобог, первым шагая в новую арку.
Неизвестно, неизвестно, неизвестно…
— Батальо-о-он! Становись! Р-р-равняйс-сь! С-с-смир-р-р-рно! Р-р-равнение на-а-а-а сер-редину! — Подполковник Макласов, командир нашего десантно-штурмового батальона отдал команду, развернулся и образцовым строевым шагом двинулся к министру обороны.
Двадцать один шаг подполковник совершил за восемнадцать секунд. Приблизившись, командир батальона доложил министру обороны, после чего отступил к нему за спину. Министр обороны, продолжая держать поднятую руку у козырька фуражки, крикнул во все горло:
— Здравия желаю, товарищи гвардейцы!
— Здравия желаем, товарищ министр обороны! — Рявкнули почти четыре сотни лужёных глоток.
Парадную форму мне действительно принесли, и сейчас я стоял в первой шеренге, с привычными майорскими погонами на плечах и медицинскими петлицами на воротничке. Голубой берет, такой родной и близкий за все те годы, привычно сидел каплей на загорелой бритой голове… Родные лица в строю, все живы, хоть и ранены… Вот Макс Калмыков, снайпер со второй роты стоит, вот Талиген Акзанов, сапер из отдельного взвода, вон Леша Савиных, его командир… Все те, кто тогда погиб в эти злощастные три дня войны… И я, полностью здоровый, нога не болит, тело целое…
А вот министр обороны не тот, которого я помню. Этот был высоким, стройным, с короткой бородкой, побитой сединой… Строгий костюм — тройка черного цвета, бирюзовый галстук, запонки серебряного цвета, такая же заколка на галстуке… Прям образец внешнего облика для дипломата.
Солдат и офицеров нашего батальона начали вызывать по одному выйти из строя и награждать. Когда боец приближался к министру обороны, рядом стоящая женщина из внутренней службы зачитывала наградной лист, после чего награду вручали герою…
— Гвардии майор Волков Андрей Григорьевич! — Скомандовал министр обороны, и я вышел из строя.
Приблизившись к министру обороны, я вскинул руку в воинском приветствии, приложив ее к берету:
— Товарищ министр обороны, гвардии майор Волков по вашему указанию прибыл!
В этот момент женщина начала зачитывать наградной лист:
— Десятого августа две тысячи восьмого года гвардии майор Волков получил доклад о ранении восьми военнослужащих на блокпосту, осуществляющих контрольно-пропускные мероприятия, и ведущих бой с превосходящими силами противника… Прибыв на место боестолкновения, гвардии майор Волков организовал эвакуацию раненных, также оказав необходимую помощь пострадавшим лицам из числа гражданского населения, находящихся на блокпосту. В процессе оказания помощи гвардии майор Волков получил тяжелую контузию и множественные осколочные ранения, но продолжил руководить эвакуацией гражданского населения и военнослужащих батальона, а также возглавил оборону блокпоста как старший офицер батальона до прибытия подкрепления… За проявленные мужество и героизм при спасении жизни гвардии майору Волкову Андрею Григорьевичу досрочно присваивается звание гвардии подполковника. Также гвардии подполковник Волков Андрей Григорьевич награждается звездой Героя Российской Федерации, согласно указу…
Женщина продолжала вещать, зачитывая окончание наградного листа, а министр обороны приблизился ко мне, держа в руках коробочку со звездой. Он ловким движением приколол ее к груди и протянул руку. Я пожал протянутую руку.
— Так может быть и дальше… Ты проживешь долгую и счастливую жизнь, майор… Тебе достаточно просто опуститься на колени и присягнуть мне. — Глаза министра окрасились золотом.
— Так и думал, что это будешь ты. — Усмехнулся я.
— Не уже ли я так предсказуемо действую? — Усмехнулся Декарабия.
— Вполне предсказуемо. — Пожал я плечами, отпуская руку и делая шаг назад, — Да и накосячил ты в этом сне… Лист наградной составлен с ошибками, министр обороны в то время был другой… Да и Звезду Героя у нас присваивают, в большинстве случаев, посмертно… Не знаешь ты моего мира. Абсолютно не знаешь…
— Но ЭТОТ мир может быть твоим… Я могу сделать тебя в этом мире богом… Ты будешь абсолютно всемогущим… И никто и никогда не сможет тебе перечить. — Лицо Декабрии расплылось в улыбке, оголяя белоснежные треугольные зубы.
