А потом он пришёл за свой стол, где было так чудно сидеть с Фиалочкой и всё ей рассказывать… и не обнаружил её на месте. Вот просто не было – и всё.

Сначала он не понял. Ну мало ли, за угол нужно отойти, всем бывает нужно, все люди. Но когда прошло минут двадцать, он изловил кого-то из знакомых девчонок и велел проверить – там или нет.

Оказалось – нет.

На вызов по телефону она не ответила, магическая связь не помогла никак. Тогда Рыжий позвонил Анриетте – вдруг в курсе – но у той телефон вообще был выключен, одно слово – раздолбайка.

Тьфу ты, и что теперь? Где опять её искать? Куда она потащилась в ночь, спрашивается?

Впрочем, охрана на входе была трезвая, и парень оттуда пояснил – да, приезжало такси, увезло девушку-блондинку. Минут сорок назад. Номер – конечно, запомнили, и службу, откуда – тоже, извините, это профессиональное.

Таксист нашёлся путём несложных телефонных переговоров – да, всё верно, отвёз девушку на улицу Хрустального Камня.

Значит, сбежала. Значит, к Анриетте. И не хочет отзываться. Ладно, хоть с ней всё в порядке, а то он уже напридумывал себе всякого. Тьфу, да что ж такое-то? Он же ей сказал – с ней пришёл, с ней и уйдёт, а всё остальное – так, мимо ходит, и не стоит её внимания нисколько. В конце концов, у неё тоже куча воспоминаний из прежней эпохи, и это просто им пока не свезло эти воспоминания повстречать. А наверное, захотела бы хоть словом перекинуться и узнать, как все они сейчас живут.

Рыжий совсем не хотел сегодня думать о том, что это вообще такое и как теперь жить дальше. Очевидно, как-то, очевидно – снова брать штурмом, потому что жизни без этой заразы он себе уже не представлял.

Дальше всё неразборчиво смазалось – потому что он столько не пил уже давно, очень давно. Всё подряд без разбору, и всех девок, которые пытались подкатить – слать нахрен, их уже хватило тут, всяких и разных. Кажется, он вылез на сцену и что-то пел, и куда-то свалился, и где-то лежал, а потом его доставали и грузили в машину, вроде Ральф, и кто-то ещё, и куда-то везли, кажется домой.

Дома встретил Серый – таким воплем, что хоть уши зажимай и беги. Иди нафиг, кот, не до тебя сейчас…

Глаза Катрин были сухими, а руки холодными. Она лежала без движения на кровати в квартире Анриетты, и не реагировала ни на эмоциональные высказывания сестры, ни на кошек, которые приходили и тыкались мокрыми холодными носами то в шею, то в ладонь, то ещё куда. Как скотина Вьевилль, ага. Тоже тёплый и местами шерстистый, ага. И на это, а ещё на его взгляд, и на его силу, и ещё чёрт знает, на что ведутся девушки самых разных мастей.

Как же Катрин жалела, что не умеет так же легко – плюнуть, растереть, пойти знакомиться и танцевать со всеми, кто бы подвернулся, а выбор там был не просто хороший, а весьма хороший, только покажи свой интерес. Но увы, единственный раз в жизни, когда у неё что-то такое спонтанное вышло, случился тогда в Массилии, когда они познакомились с Вьевиллем. И всё. Теперь она снова сдержанная воспитанная особа, которой не с руки заниматься таким вот. И все эти люди… хорошие, наверное, но совсем не то, что ей нужно.

А что ей нужно?

Чтобы гнал всех своих девок с порога? Ну так на порог они вроде и не приходят. Чтобы не разговаривал с ними? Ну так вроде в разговоре особого зла-то и нет. Чтобы они на нём не висли? Ну так у них так принято, все со всеми так поступают.

А ей-то отчего так больно? И что сделать, чтобы стало проще?

Когда он обнаружил, что её нет, то принялся ей звонить. Но она не ответила. И просто выключила звук у телефона – ну и пусть себе звонит. А она не будет отвечать, потому что не может она сейчас с ним разговаривать.

Попытался звать по магической связи? И тоже не преуспел, она такое скидывает на «раз», умеет. Потому что… ну не знает она, о чём с ним говорить. Вроде он и подтвердил даже, что для него имеет значение только она, но, но… Наверное, ему нужно было что-то сказать. Но сказать она бы не смогла, только наорать, водой облить, опять же. А там столько шума, что на её выпад вообще бы никто не обратил внимания. И он бы попытался обнимать, говорить какую-нибудь ерунду, и она бы снова поплыла, и всё бы так же и продолжилось. До следующего раза, до следующих приятельниц «по старой памяти». А с ней так нельзя, нельзя! Даже дурак Феликс не позволял ничего подобного! Потому что… потому что нельзя. Вот.

Катрин полежала, повздыхала, уснула. А проснулась уже совсем не утром, от того, что кто-то из кошек бесцеремонно трогал ей лапой нос. Тьфу, киса, что же ты делаешь? Серый себе такого нахальства не позволяет! Он вообще приличный и воспитанный. Приличнее своего хозяина, точно.

Она дотянулась до телефона, проверила входящие. О да, с полсотни звонков, и они прекратились после пяти утра. Где-то угомонился?

А ещё имелся недавний неотвеченный звонок от отца. И он заставил буквально подскочить, сесть на кровати и тут же перезвонить.

- Добрый день, папа. Сплю, да. Так получилось. Неделя была тяжёлая. Анриетта? Не знаю, почему не отвечает. Наверное, не может. Или не хочет. Обед? Хорошо, я постараюсь…

Она сначала нажала «отбой», а потом только поняла, что обед в отцовском доме уже через час, а она ещё на себя в зеркало со вчера не смотрела.

- Я совсем с ума сошла, да? – спросила Катрин у сидящей на постели кошки, вышло жалобно.

Кошка сощурилась – и, кажется, согласилась. Но пришлось вставать на ноги и идти умываться.

Анриетта пила кофе в гостиной и что-то читала.

- Привет. Что у вас стряслось? – спросила она первым делом.

Вот, теперь все будут спрашивать. Это ужасно.

- Ничего, - пожала плечами Катрин. – Ты почему отцу не отвечаешь?

- Не хочу, - пожала та плечами. – Ничего хорошего мы друг другу не скажем, слать его в дальнее путешествие вроде бы тоже не слишком правильно, молчать проще. А ты что, ответила?

- Имела неосторожность, - усмехнулась Катрин. – И поеду сейчас на улицу Сен-Жан.

- Удачи, - кивнула Анриетта. – нет, привет от меня передавать не надо. Жива, и ладно, остальное его не касается.

Катрин даже удалось не опоздать – она позвонила в ворота без пяти два.

- Как хорошо, что ты пришла, Катрин, - кивнул отец. – Если бы ты жила здесь, а не у Анриетты, было бы ещё лучше, и я рекомендую тебе подумать об этом. Где Анриетта?

- Осталась дома, - сообщила Катрин как можно более нейтрально.

- И почему ты не взяла её с собой?

- У неё были планы.

- Какие могут быть планы в воскресенье? Это не планы, это недостаток планирования, - сказал отец. – Впрочем, пойдём. Очень хочу послушать твои впечатления о компании Треньяка.

Какие, к чёрту, впечатления? – подумала сначала Катрин, а потом сообразила.

Вообще отец ждал от неё впечатлений о любой её работе. Как развивается магический бизнес, куда идёт, какие подводные камни встречает, как их преодолевает. Всё это использовалось при построении долговременных стратегий, и было полезно. Отец всегда называл Катрин одним из самых внимательных сотрудников, и был доволен её отчётами.

Но сейчас она не была готова делать отчёты, никакие. Она поняла, что прожила последние недели не как сотрудник «Четырёх стихий», а как обычный маг-инженер, устроившийся на работу в неплохое место. И завязавший служебный роман, ага.

И если бы не этот служебный роман, она бы точно фиксировала информацию обычным образом. И сейчас ей было хорошо видно – процент халатности высок, едва ли не такой же, как процент горящих своей работой сотрудников. Компания работает в целом нормально, но можно лучше. А что из этого видит Вьевилль – она не представляла, не до того им было, вот совсем не до того.

И стала говорить о том, что у «Волшебного дома» совсем другая направленность. Отец за максимальную стандартизацию, Готье Треньяк за разнообразие. И если поглотить и включить в семейную собственность обычным образом – потеряется значительная часть клиентов, и значительная часть прибыли тоже. И поэтому с её точки зрения – смысла нет. Во всяком случае, сейчас, когда в моде индивидуальность. А дальше будет видно.