Она поставила стойку с тостами между обедающими. Тон горничной показался Пруденс умиротворяющим, как если бы она привыкла к кулинарной экстравагантности своего хозяина.

– Это все, сэр?

– Благодарю вас. – Он взял крошечную серебряную ложечку: – Фаршированные трюфелями яйца, – провозгласил Гидеон. – Секрет их приготовления заключается в том, чтобы сохранить правильную консистенцию.

Он обмакнул кончик ложечки в свое блюдо, а Пруденс заколебалась, ожидая, что он скажет.

– Ах да, – произнес он, – великолепно.

Пруденс приняла это как разрешение попробовать свою порцию. Она тоже окунула ложечку и отправила ее содержимое в рот.

– О! – сказала она. – Ах! – Потом посмотрела на него: – Невероятно!

Она смаковала изысканный вкус трюфелей, буквально таявших во рту.

Он улыбнулся ей самодовольной улыбкой.

– Это тоже подойдет. – Гидеон подвинул к ней стойку с тостами. – Тосты «мелба».

Пруденс не могла поверить, что удивительное блюдо перед ней станет лучше, если она будет заедать его тостами, но, повинуясь воле эксперта, взяла хрупкий хрустящий кусочек тоста. Она отломила от него уголок и окунула его в стоявшее перед ней блюдо, следуя примеру Гидеона. И тотчас поняла, что яйца, фаршированные трюфелями, необходимо есть с тостами «мелба».

Она пила маленькими глотками шампанское и смаковала каждую ложечку изысканного деликатеса. Внезапно она осознала, что сейчас неподходящий момент для разговора, будь то о делах или просто беседа на личные темы. Сейчас следовало только восхищаться. Но все закончилось слишком быстро.

Пруденс разочарованно заглянула в пустую кокотницу и вздохнула.

– Никогда не ела ничего подобного.

– Отлично, – сказал Гидеон, подлив ей шампанского.

– Морской язык подадут через несколько минут. Он улыбнулся и прикрыл ладонью ее руку.

Их пальцы переплелись. Она поколебалась, но теперь, когда кулинарные изыски больше не отвлекали ее, рискнула задать личный вопрос. Ей отчаянно хотелось узнать историю его брака.

– Как случилось, что вы не заметили интереса вашей жены к другому мужчине? – спросила наконец Пруденс.

Гидеон цедил маленькими глотками шампанское, потом нежно, но решительно снял ладонь с ее руки.

– Думаю, вы имеете право знать, но обычно я избегаю разговоров на эту тему.

– Прошу прощения, – сказала Пруденс, – но для меня это очень важно.

Он кивнул.

– Я не замечал, что Харриет нашла кого-то на стороне, потому что целиком был поглощен своими профессиональными делами. – Он покачал головой. – Адвокат не может стать королевским советником, не жертвуя ничем. Тем более если он не достиг сорока лет. Харриет вполне справедливо была недовольна моей постоянной занятостью. Молодая, красивая, она пользовалась успехом у мужчин, в то время как муж ее почти не замечал.

– Но у нее был ребенок.

– Материнство не могло ей компенсировать недостаток мужского внимания. Я не виню Харриет. Она дала мне развод без всяких проволочек. Я выплачиваю ей роскошное содержание, которое не в силах обеспечить жокей, и предпочитаю, чтобы ее контакты с Сарой ограничивались поздравительными открытками с днем рождения. И не будем больше говорить на эту тему.

Он поднялся из-за стола, подошел к буфету, взял бутылку «Шассань монтраше».

– Это прекрасно подойдет к камбале. А для перепелок есть отличное «Марго». Не сомневаюсь, вы его одобрите.

Пруденс молча ждала, пока он наполнял ее бокал белым вином.

– Я вовсе не собиралась бередить старые раны, – сказала она и тотчас же умолкла, потому что появилась горничная, чтобы убрать посуду и подать новое блюдо – нежное филе дуврского морского языка. Соусник она поставила возле Пруденс.

– Шампанский соус, – сообщил сэр Гидеон. – Не могу поручиться за качество этого блюда. Это один из коронных номеров миссис Кейт.

Пруденс полила соусом рыбу.

– Представляю вас с руками, запачканными фаршем для яиц.

Она принялась за филе, орудуя вилкой и рыбным ножом, и больше не затрагивала болезненную для него тему.

– Сотворить все это после целого дня работы – по меньшей мере подвиг, – сказал Гидеон.

Она улыбнулась.

– Вы были сегодня в суде?

– Был. Весьма любопытное дело. Спор о собственности. Обычно я нахожу такие дела скучными, но в этом были кое-какие необычные аспекты.

Заговорив о работе, он расслабился, и у них завязалась светская беседа на общие темы.

– Перепела восхитительны, так же как баскское пирожное. Не представляю, как вам удалось приготовить столь изысканное блюдо.

– Я вижу, кухня не входит в число ваших излюбленных занятий? – поддразнил он ее.

Пруденс покачала головой.

– Боюсь, в отличие от мисс Уинстон я не владею многими искусствами, столь любимыми слабым полом.

Он бросил на нее проницательный взгляд, уловив скептическую нотку и в ее тоне, и в том, что она слово в слово повторила его отзыв о Мэри Уинстон.

Она продолжила, пытаясь говорить легко и непринужденно:

– Мои набеги на кухню обычно имеют целью только обсудить с миссис Хадсон возможность приготовить самое дешевое блюдо так, чтобы удовлетворить отца и чтобы он не заподозрил, что мы едва сводим концы с концами, а это нелегко.

– Еще бы! – ответил Гидеон, кладя на стол салфетку. – Выпьем кофе в гостиной.

Гидеон отодвинул свой стул, потом галантно выдвинул из-за стола ее стул.

– Можем мы теперь поговорить о делах? – спросила Пруденс.

Едва войдя в гостиную, она направилась к камину и взяла с полки свою сумочку. Гидеон сел на диван и похлопал по нему рукой, приглашая ее сесть рядом.

– Покажите мне, что у вас есть.

Он подался вперед, чтобы взять кофейник с подноса, поставленного горничной на низкий столик перед диваном, и разлить по чашкам кофе.

– Какую новость предпочитаете услышать сначала – хорошую или плохую?

Она села рядом с ним и раскрыла сумочку.

– Давайте начнем с хорошей.

Пруденс передала ему документы, извлеченные из депозитного сейфового ящика, и принялась объяснять, но он отмахнулся своим обычным жестом, столь ее раздражавшим, призывая к молчанию.

– Позвольте мне самому сделать выводы, Пруденс. Пейте кофе и налейте себе коньяку, если хотите.

– Нет, благодарю вас, – отказалась она.

– Тогда налейте мне.

Он не поднял глаз от бумаг, даже когда она поставила перед ним полный бокал.

Пруденс взяла свою кофейную чашку и отошла к книжным полкам. Она почувствовала себя уязвленной и выключенной из процесса работы, хотя знала, что он вовсе не хотел ее обидеть.

Пруденс стояла спиной к нему, разглядывая корешки и читая заглавия книг на полках, стараясь не выдать своего волнения.

– Итак, – сказал наконец Гидеон, – отлично.

Пруденс с невозмутимым видом повернулась к нему.

– Что ты хочешь этим сказать? – Она подошла к столу и поставила пустую чашку.

– Завтра же велю Тадиусу выяснить юридический статус и полномочия компании «Беркли и К°», – сказал Гидеон, постукивая ногтем по листкам, все еще лежавшим у него на коленях. – Вы хорошо поработали.

– Заслуженная похвала, – отозвалась Пруденс с иронической улыбкой, присев в реверансе. – Просто невероятно! Мне удалось угодить столь взыскательному, самому знаменитому адвокату в Лондоне.

– Змея! – упрекнул он ее. – Как бы иначе я мог вести дело?

Пруденс сложила руки.

– Вам вряд ли приходило в голову, какие муки совести мне пришлось вынести, чтобы раздобыть эту информацию. Я подделала доверенность отца, обманула управляющего банком и рылась в личных бумагах отца.

– Но это было необходимо. Иначе мы проиграли бы дело. – Он снова постучал пальцем по бумагам: – А с ними, гарантирую вам, граф Беркли будет извиваться в суде как уж на сковородке. И тогда, полагаю, вас перестанет мучить совесть.

– Значит, не зря я старалась? – спросила Пруденс, не отрывая от него глаз.

– Думаю, это сработает. – Он положил бумаги. – И как раз вовремя. Назначена дата слушаний. Они начнутся через две недели.