Сейчас в них была темнота.

Лицо Матиаса тут же будто окаменело. С секунду он смотрел на меня, и эмоции в его глазах сменялись слишком хаотично, а потом он отвел взгляд.

Затем тут же убрал руку и выпрямился.

— Даже пачкать об тебя руки не хочется. — бросил он.

Посмотрев на мужчин, он кивнул им и развернулся, направляясь к выходу. Я поняла, что это означает для меня. Его ненависть была настолько велика, что Коен не смог бы подобрать совершенно никаких слов, чтобы Яагер хоть на секунду остановился.

— Нет! — я в панике бросилась за ним, словно еще на что-то надеялась, но позади раздался хруст побелки под тяжелыми ботинками и меня схватили за шкирку, отшвырнув назад. — Матиас! Пожалуйста, нет!

— Заткни рот. — грубый голос оборвал меня, стоило только Яагеру уйти.

Сердце пробило миллиардом острых игл страха и ладони дрогнули. Казалось, что я не могла ни думать, ни дышать, но все же в рванных и панических обрывках мыслей улавливала понимание того, что если я сейчас не вывернусь и убегу, что если не придумаю ни одного неожиданного приема, чтобы заставить этих людей отпустить меня хоть на секунду — и я отсюда никогда больше не выйду.

Поэтому я ударила наугад в лицо человеку, который тянул меня за одежду и попала.

— Гребаный ублюдок! — завопил мужчина сзади. — Я тебе руку сломаю!

Он отшвырнул меня в сторону. Я не успела встать на ноги, как другой сильно толкнул меня и я распласталась на полу, задыхаясь от пыли.

В полумраке мелькнула тень и что-то опустилось мне на левую руку. В ту же секунду ее пронзила настолько сильная боль, словно в нее вогнали длинный раскаленный гвоздь, и я надрывно закричала, чувствуя, как из глаз брызнули слезы.

Хруст переломанной кости я никогда не забуду. Пробираясь в сознание, он оглушал, а боль, которой я сейчас буквально захлебывалась, подобно едким разрядам тока, разлилась по всему телу. Терзала его и невидимо изувечивала. Вырывала из груди рванные вдохи. По щекам потекли слезы и я всхлипнула, с ужасом смотря на свою руку.

— Слабенько как-то. — хмыкнул кто-то. — Яагер сам что ли не мог этого задохлика где-нибудь по дороге сломать? Хрустит, как жареная курочка. У меня даже аппетит проснулся.

Сквозь слезы, я попыталась сжать руку в кулак, но она болела настолько, что я застыла, лишь бы ею не двигать. С ужасом смотрела на мужчин, но из-за слез видела только силуэты.

— Какая тебе разница — мог или нет? Нам дали задание — значит, были на это причины.

— Он вроде хорошо одет. — произнес третий. — Проверь его кармашки. Вдруг там что-то есть интересное.

Я почувствовала, как меня поднимают и ставят на подгибающиеся, ватные ноги, а потом рука начинает обшаривать мои штаны и похолодела. Попыталась отстраниться. Хотела убежать, но меня сжали будто в тисках, при этом задевая переломанную руку. Я вновь закричала и захрипела, вместе с этим в панике понимая, что мне точно конец.

Если они поймут…

— Тц. — цыкнул ублюдок передо мной, доставая из кармана телефон. — Что за дерьмо? Его даже не продать.

Он отшвырнул его в сторону.

— Цепочки, браслеты, кольца? — предложил другой. — Посмотри, что он там прячет под одеждой.

Я дернулась, когда рука внезапно схватила меня за ворот толстовки и тут же получила сильную оплеуху. Унизительную и болезненную.

— Не дрыгайся.

— Нет. — выдохнула я. — Убери руки.

— Будешь мне тут еще приказывать?! — он с силой рванул молнию толстовки и та разъехалась. — Блин, закутался, капустка наша! Когда распакую, надеюсь увидеть сюрприз, или будешь дышать кровью. Одет ты хорошо, значит и золотишко должно быть. — я не успела закричать, как он с силой рванул ворот другой толстовки и тот с треском разошелся.

— … — выдавил неопределенно мужик, увидев чуть съехавшие на моей груди бинты.

Я вскинула голову. Мужик передо мной стоял, вытаращив глаза, и медленно моргая.

— Ты ж не пацан. — произнес он ошалело. — Это что за приколы?

— Чего?!

Тот, что держал меня, от неожиданности разжал руки.

Я пошатнулась, едва не упав вперед. Но в тот же момент нашла внутри силы резко рвануть к выходу, оттолкнув плечом стоящего в ступоре мужчину, подхватить валяющийся на полу телефон и, врезавшись в дверь, выпасть на холодную улицу.

— Твою мать, какая разница — кто это?! — заорал один из мужчин. — Лови ее теперь, пришибленный!

Снег снова падал с неба, присыпая белым все вокруг и мои следы оставались четкими отпечатками на дороге, когда я изо всех сил бежала вперед, не зная, где скрыться.

С каждым движением боль в руке становилась сильнее, и я понимала, что скоро не смогу ее терпеть. Но, к сожалению, куда бы я не ткнулась — и следы на снегу выдадут меня с головой. Я не могла никуда залезть или вскарабкаться, а упасть сейчас было страшнее всего.

Потом я внезапно свернула на темную, широкую дорогу, снег на которой был плотно притоптан. Она была прямой. Оглянувшись, я поняла, что если начну бежать по ней — меня рано или поздно заметят и догонят, поэтому я приняла единственное разумное решение — разбежавшись, я прыгнула в огромный сугроб возле дороги, и зарылась поглубже, а потом затихла.

Спустя буквально несколько ударов сердца я услышала неподалеку приближающиеся голоса. И начала дышать ровно и размеренно, чтобы это испуганное заячье “тук-тук-тук” не донеслось до ушей преследователей.

— Куда она, на хрен, делась?! — раздраженно произнес один из них. Судя по тому, что они остановились — они потеряли мой след. — Побежала ж вроде в эту сторону.

— Тц. — снова кто-то цыкнул. — Ты дебил. Иди теперь, ищи ее везде. Тут уже хрен поймешь, куда она рванула.

Повисла тишина. Раздались странные щелчки. Снег, падающий на меня сверху, уже припорошил волосы и лицо, заставляя дрожать от холода.

— Яагер нам глаз на задницу натянет. — подвел кто-то итог.

— Заткнись.

— Я вообще не понял, как пацан превратился в девку. Он же сказал, что привезет одного ушлепка. Он ничего не перепутал?

— Ты меня спрашиваешь? Я откуда знаю, перепутал он или нет? Сейчас каждая вторая малолетка выглядит так, что не поймешь, какого оно пола. Может и перепутал.

— Так позвони Яагеру и уточни!

Эти слова были для меня подобны ударившей рядом молнии. Я широко открыла глаза, едва сдерживаясь, чтобы не сорвался изо рта сдавленный вздох. Почему-то я была уверена в том, что если здесь появится Матиас — он сможет откопать меня даже из-под земли.

Мне конец.

Еще никогда в жизни дни не тянулись настолько медленно. Всего лишь семь дней, но они растянулись в целую вечность и, каждая секунда пожирала изнутри ожиданием того момента, когда Матиас наконец-то увидит Грейс.

Она будто яд, просочившийся под кожу и впитавшийся в каждую частичку сознания. С каждым прошедшим днем Яагер все больше думал о том, что сделает, когда они встретятся. Матиасу следовало быть осторожным с ней. Ни в коем случае не напугать ее. Грейс и так боялась Яагера и он никогда не забудет того, с каким ужасом на него смотрела Дан, когда Матиас в здании суда избил Коена. Так, будто боялась, что он и с ней что-то такое сделает, но Яагер никогда бы не причинил ей боль. Он предпочел бы оторвать себе руку и сдохнуть от потери крови, чем поднять ее на Грейс.

Но все же она его боялась. Проклятье, а ведь с первых же мгновений встречи хотелось наброситься на нее. Дьявол, насколько же сильно Матиас был голоден. Пытался не думать об этом, но все равно представлял, как снимает с Дан одежду. Буквально рвет ткань, чтобы поскорее обнажить до адской боли и безумия желанную девушку, а она позволяет это делать. Сама этого хочет, хоть и робко краснеет. Стонет его имя, когда Яагер с жаждой целует ее тело, оставляя на нежной коже свои отметки.

Каким только образом Матиас не брал Грейс в своих мыслях, стараясь держать себя в руках, чтобы будучи с Дан, не сделать ей больно своей несдержанностью и жесткостью, взявшейся от жуткой жажды. Он даже в мыслях был с ней аккуратен, но была бы возможность, он бы провел с ней в кровати целую вечность, с небольшими перерывами на разговоры. Наконец-то утолял свой голод, но понимал, что все равно мало. Не отпускал бы ее ни на шаг и утаскивал Дан обратно в постель. Давал ей время немного отдохнуть, а потом вновь притягивал к себе.