Нет, ну это было в общем-то даже ожидаемо — уж больно кровавым оказался довольно рядовой конфликт, от которого никто не ждал ни подобного размаха, ни подобных жертв.

Что Эспаньола, что Пакт так и не оправились толком от былых потрясений, прервавшие множество древний магических линий, поэтому попытались компенсировать недостаток магов обычными войсками и вооружениями. Алеманцы достигли невиданных высот в полевой фортификации и артиллерии, взамен республиканцы ответили покупкой экспериментальных британских бронеходов. Пакт разбил сначала Флот Открытого моря, а затем загнал в порты и Внутренний флот, на что эспаньольцы начали массово применять субмарины.

И внезапно оказалось, что такого рода войны — это совсем не то же самое, что противостояние возглавляемых магами дружин.

Сотни лет на полях сражений царил принцип, что маги воюют против магов, а обычные солдаты — это так, из разряда подай-принеси. Отсюда и достаточно низкая интенсивность большинства войн. Зачем убивать врага, если его можно пленить и потом отпустить за выкуп? И никакого риска нарваться на кровную месть. Думаю, если собрать статистику по прошлым векам, то окажется, что боевых магов гибло примерно поровну на полях сражений и на балах, потому как от стрелы или молнии защититься как-то попроще, чем от яда в кубке.

А вот когда в ход пошли и, пошли массово, пулемёты и дальнобойные пушки, то выяснилось, что бездушным машинам плевать кто перед ними — маги или не маги.

Пулям — всё равно.

Интересно, а чего вообще ожидали экзаменаторы, давая такую жёсткую тему эссе? И какое число дворян вообще интересовалось той войной, по большому счёту? Особенно, если брать таких провинциалов, как мы. Правда, мы как раз ту войну и войны вообще изучали плотно, собирая все доступные нам данные… Как говорится — положение маленького и гордого, но воинственного клана обязывает.

Впрочем, оба эссе я, кажется, написал вполне прилично. Знатоком древнегреческих трагедий я, конечно, никогда не был — так, что-то почитывал в домашней библиотеке… Но тут уже пригодились знания из будущего. Как это ни странно прозвучит.

Где офицер Пакта мог с таким ознакомиться? Да было дело, когда шли к Берегу Скелетов… День и ночь тренироваться, сидя на корабле, было затруднительно, а библиотеку на борту явно какой-то фанат античной литературы собирал, вот и почитал интереса ради. Интерес, правда, вышел сомнительный, но всё же запомнилось.

И вот теперь пригодилось… На экзамене, мда. Иронично, правда? Много чего я полезного из будущего вспомнил, а пригодилось даже, казалось, бы совершенно бессмысленное убиение времени…

Последним письменным экзаменом был иностранный язык, на счёт которого я тоже испытывал некоторые сомнения — в какой именно форме он будет проходить? Но опасения оказались напрасными, и суть вступительного испытания оказалась проста до безобразия — нужно было перевести здоровенный отрывок.

— Что кому попалось? — поинтересовалась Вилли, когда мы вышли после окончания экзамена. — Мне «Страдания юного Вертера». Муть такая, никогда не любила эти сопли.

— Мне — «Разбойники», — ответил я.

— Ууу… Счастливчик. Это же про Готлиба фон Берлихингена, да?

— Про него, про него.

— А момент, когда он посылает императора Священного Союза в жопу — есть?

— А как же без него, — ухмыльнулся я. — Это же самый ключевой отрывок пьесы — естественно, они его для перевода и взяли.

Действительно неплохая пьеса — возможно, в Шиллере погиб отличный драматург. Интересно, что для Вюртемберга было бы лучше — иметь знаменитого врача или знаменитого писателя?

— Вертер, говоришь? Хех, — Хильда с немного безумной улыбкой взлохматила волосы, став похожей на самую настоящую ведьму. — Мне достался «Росс Райдер» какого-то Филиппа Морица. Хорошо, что этот урод сдох, иначе я бы его кишки намотала на столб!

— Неужели, всё было настолько плохо? — хихикнула Мина.

— Нет. Всё было ещё хуже, — блондинку аж перекосило. — Прям чувствовалось, что этот крендель хотел написать красиво… Но у него ничего не получалось! Хвалите мою выдержку — я всё-таки не заорала на экзамене во весь голос «не можешь срать — не мучай жопу!».

— Какая ты у нас молодец, просто умничка, — Вилли немедленно принялась гладить сестру по голове.

— Хвалите меня больше — я заслужила.

— Не думал, что кто-то ещё выбрал саксонский, — послышалось неподалёку.

Вообще-то пока что студенты между собой особо не общались, предпочитая держать дистанцию. Даже после экзаменов все обычно разбивались на небольшие компании, и шли обратно в апартаменты. Эйла и Эльмира были скорее исключениями из правил. Валконен — из баронского рода, так что нрава оказалась довольно простого, и при этом очень сильно жадной до знаний. Эдакая девочка-отличница — вся в учёбе и немного не от мира сего.

Юсупова же была просто не от мира всего.

Я предполагал, что это как-то связано с родовым Даром, хотя Юсуповы, как и многие потомки степняков-кочевников славились, обычно стихийными дарами, чаще всего связанные с магией воздуха. Но мало ли что могло порой всплыть?..

Мы синхронно повернули головы в сторону говорившего.

Для разнообразия это оказался парень. Высокий, темноволосый, сероглазый. На русском он говорил чисто, но с лёгким акцентом.

— А, Заклинатели, — понимающе кивнул незнакомец, увидев наши глаза. — Саммер? Винтер?

— Винтеры, — кивнул я. — С кем имею честь?

— Генрих Восемнадцатый из рода Рейсс, виконт Гера, — парень коротко кивнул, щёлкнул каблуками и слегка иронично усмехнулся. — И да, как видите — с именем мне не очень повезло.

— Конрад Винтер. Мои сёстры — Хильдегарда и Вильгельмина, — я ухмыльнулся. — Насчёт имён могу поспорить — тебя хотя бы не называют Конрад Зигфридович.

— У Рейссов все мужчины носят имя Генрих, поэтому всем дают ещё и порядковый номер.

— И всего восемнадцать мужчин за всю историю? — приподнял я бровь.

— После сотни счёт обнуляют, — хмыкнул Рейсс. — Так что по идее меня стоило бы называть двести восемнадцатым.

— Квиты, — я протянул руку. — Алеманец, значит?

— Саксонец, — Генрих пожал протянутую руку.

— А есть разница? — немедленно вклинилась Вилли.

До этого ни ей, ни Хильде не полагалось говорить по этикету — пока старший из рода не обозначает переход на более-менее неформальное общение, остальные должны помалкивать.

— Ещё скажи, что алеманский и саксонский языки — одно и то же, — Рейсс усмехнулся. — Поэтому я и удивился, что кто-то взял именно его, а не пактовский новояз.

— Уж извини, но на чём говорили сто лет назад, на том и говорим, — буркнула Хильда.

— Это… несколько иронично, учитывая, что мы сейчас ведём беседу на русском.

— А чего это саксонский виконт по фамилии «Русский» говорит на русском, и что вообще забыл в русской Москве? — ядовито осведомилась блондинка.

— Старшего брата отправили в Визенберг, а меня вот решили послать за границу, — пожал плечами саксонец. — Выбор пал на Москву.

— И почему же Москва?

— А почему бы и нет?

— Справедливо, — изрекла Мина. — А тут вообще много иностранцев?

— Немного, — ответил Рейсс. — Из Пакта вроде больше никого, но встречал британцев, римлян, республиканцев, шведов… Даже японцев.

— Эти-то чего здесь забыли? — удивился я. — Каким ветром их сюда вообще занесло?

— После того как монголы высадились на Японском архипелаге? Да где их только нет, — напомнила Вилли.

— Я не в этом смысле, — я покачал головой. — Там же нищеброды одни остались, даже среди даймё — от торговых путей они далеко, ценных ресурсов на островах нет… А много ли заработаешь, продавая собственный меч и магию?

— Это новгородские заложники, скорее всего, — снова пожал плечами Генрих. — Новгородцы же их только с даймё и берут до сих пор, иначе факториям на Эдзогасиме придётся туго.

— Ну, и сидели бы в Новгороде тогда, — буркнула Хильда.

— А как же господа купцы без верных шавок обойдутся-то? — усмехнулся саксонец.