— Ай-яй-яй, душенька, какой же ты жестокий. Из-за невинной шутки обрек меня на четыре каторжных часа с колбами и ретортами.

— А ты не шути так, — миролюбиво предложил Данила.

Кадиас не подвел и вскоре после обеда пришел вместе с двумя подмастерьями, притащив то, что наконец-то стало экспериментальным, но рабочим образцом оружия.

— Значит, так. Нужно нам стрельбище подальше от людских глаз, и чтобы глаза не видели, и чтобы не пострадал кто…

— На какое расстояние стрелять? — спросил Йонгас.

— Пока — да хоть на двадцать шагов.

— Темница подойдет?

— Та, где Роктис живет, что ли?

Эльф хмыкнул:

— Да нет, обычная темница, где узников держат. Нынче там никого. А Роктис давно уже поселилась в палатах на первом этаже, с чего бы фаворитке короля жить в сырости?

Туда принесли доспех дварфовой работы, второй, обычный, Данила надел на себя в качестве страховки, взял щит. В дальнем конце коридора установили мишень, напротив него у двери — треногу со стволом. Помощников Кадиас отослал прочь, остались только он, Данила, Йонгас, вскоре и король пришел.

Кадиас отвинтил казенную часть, Данила вложил туда шарик и наклонил всю конструкцию, чтобы насыпать пороха из тех образцов, которые остались у него с визита алхимиков, затем заглушку закрутили обратно. Инженер нацелил ствол на нагрудник, досыпал в запальное отверстие пороха.

— Теперь мне нужен факел на конце длинного шеста, — сказал он.

Йонгас ушел и вскоре принес пику, факел и кусок веревки.

Когда все было готово, Данила скомандовал:

— Так, все на выход. Тут оставаться нельзя.

Сам он поставил щит на пол, сам спрятался за ним, занес горящий факел над орудием, убедился, что щит скрывает его целиком, убрал голову с линии вероятного полета осколков, открыл рот, чтобы в случае чего сохранить перепонки, и опустил факел.

Выстрел не заставил себя ждать. В коридоре мощно ухнуло, не так, конечно, как охотничье ружье двенадцатого калибра, но все равно громко. Пуля, покинув ствол, врезалась в нагрудник и опрокинула его, но не пробила.

— Проклятье! — выругался Валлендел, осмотрев броню, — не сработало! Вмятинка не в счет!

— Так и неудивительно, пороха я едва-едва насыпал, — пожал плечами Данила, — посветите мне чем-нибудь.

Йонгас свистнул, кристаллы на стене начали светиться интенсивнее. Разумовский отвинтил заглушку и осмотрел ствол. Прочистив его банником, ощупав изнутри пальцем и взглянув на просвет, он убедился, что металл выдержал.

— Будем увеличивать заряд пороха понемногу, узнаем и прочность стали, и прочность доспеха, — пояснил он.

Второй выстрел оказался успешнее: незначительное увеличение заряда позволило оставить на нагруднике солидную вмятину, ствол по-прежнему держал нагрузку. Третья попытка принесла успех: доспех был пробит, хотя конструкция со стволом пошатнулась при выстреле.

— Ага! — обрадовался король, — вот теперь кое-кому не поздоровится!

— Рано радоваться, — ответил Данила, — от этого испытания до реального производства оружия работы вагон и малая тележка, а ведь еще и солдат учить…

Инженер прикинул, что если еще увеличить заряд, пуля будет пробивать доспех с большего расстояния, но отдача, и так немалая, вырастет слишком сильно… для обычного человека.

Четвертый выстрел он решил сделать краш-тестовым. Пулю загнал подальше, пороха насыпал по объему раза в три больше, чем в патроне двенадцатого калибра. Правда, сила будет не втрое, так как дымный порох слабее бездымного, но все равно. На этот раз он уже не рискнул находиться у орудия, потому насыпал дорожку из пороха вдоль по стволу, поджег ее конец и успел спрятаться за дверь. Еще одно хорошее свойство дымного пороха — он не рвет ствол, если его насыпано слишком много, из-за малой скорости взрыва, и лишнее при выстреле сгорает постепенно, а не одномоментно. Однако — зачем рисковать?

По ушам долбануло знатно, Йонгаса так вообще буквально перекосило: для чувствительных эльфийских ушей это было чересчур. Доспех пробило основательно, с вмятиной на задней стороне, вся конструкция от отдачи перевернулась, но ствол выдержал, даже не раздулся.

— Вроде хороша сталь оказалась для такого дела, да? — спросил кузнец.

— Да, мои надежды ствол вполне оправдал, — ответил Данила, — я умышленно насыпал слишком много пороха, и все отлично. Но отдача, увы, все равно запредельна, даже громиле вроде Гаскулла многовато. Самое главное у нас есть, и теперь мы можем сделать мушкет, пробивающий вражью броню. Проблема в том, что оружие обычному человеку все равно слишком тяжелое, однако пятьдесят стрелков — это куда лучше, чем ни одного… Значит, так, уважаемый Кадиас. У меня есть кое-какая идея, как сделать оружие полегче, и чтобы оно пробивало, вопрос в том, удастся ли вам изготовить навитой ствол и достаточное количество оправок идентичной толщины… Идемте наверх, я объясню, что и как делать.

Вернувшись в свой «штаб», инженер начертил на бумаге остроконечную оперенную пулю: нарезное оружие легко справилось бы с любыми доспехами, но это нереально. Вместе с тем, танки уже давно оснащают гладкоствольными орудиями, их оперенные подкалиберные боеприпасы способны пробивать даже прочную броню другого танка, и Даниле никто не мешает «перескочить» нарезной этап. В Европе аркебузы уступили место мощным крупнокалиберным мушкетам, потому что до остроконечной бронебойной пули с оперением додумались лишь столетия спустя, но для Разумовского, вынужденного развивать оружейную промышленность на пустом месте, это практически единственный выход.

— Вот смотрите. Толщина — как у круглых пуль, на волос тоньше ствола. Кончик пули должен быть зонально закален, а хвостовик — нет, чтобы его можно было немного согнуть. Для начала нам надо всего три таких, не более.

— А сгибать зачем?

— Чтобы в полете вращалась.

— Зачем?

— Уфф… так надо. Объяснять долго.

— Это я тоже поручу литейщикам, — сказал кузнец, — они сделают форму, я закалю. Но на это времени уйдет… Как минимум весь завтрашний день, если они еще и сегодня ночью будут работать.

— Ну, вы и сами понимаете, что проволочка смерти подобна…

— Понимаю…

— Оперенные пули мы испытаем с малым зарядом пороха, чтобы определить, сможет ли пробивать доспех обычная легкая аркебуза. Если окажется, что нет… Плохо будет.

После того, как кузнец ушел, Данила основательно пообедал. Сразу после трапезы появились старик и паренек, оказавшиеся портным и подмастерьем.

— Нас госпожа Роктис прислала, — с поклоном сказал портной, — позвольте снять с вас мерку, господин министр.

Разумовский не стал спорить с ним насчет мерки. Интересно, с чего старик вдруг решил, что перед ним министр?

Когда до назначенного военного совета остался час, Данила наконец-то занялся вплотную обещанным королю оружием. Не мудрствуя лукаво, он отрезал лоскут от простыни и затолкал в горлышко бутылки. Вино — крепкое, горит замечательно. Конечно, «коктейль для Молотова» из дорогого напитка — несколько расточительно, но прототип всегда обходится дороже серийного образца. У Данилы нет времени еще и зажигательную смесь изобретать, он покажет концепцию, рецептура — дело алхимиков.

Вскоре портной вернулся с костюмом на манер то ли дублета, то ли камзола, но тоньше да полегче, явно для ношения в помещении, и полноценным дублетом для выхода, гармонировавшим по стилю и цвету с камзолом. И то, и то украшено вышивкой, дублет с буфами, камзол без, но с аксельбантами. Штаны — как штаны, но ткань хорошая. Обувь — ботинки на завязках с чуть загнутыми вверх носками. До хороших кроссовок как до небес, но получше того, что было. Судя по скорости исполнения, портной попросту взял готовый костюм и подогнал на скорую руку, но сидит хорошо. Жить можно. Или, по крайней мере, дотерпеть до возвращения.

На совет Данила пришел пораньше, осмотреть чучело в доспехах. На деревянный манекен надели матерчатый дублет с закрепленными кусками кольчуги в тех местах, которые латы не прикрывают, сверху — неполный пластинчатый доспех. Годится.