Данила постучал в дверь, открыл слуга. После короткого объяснения он с поклоном пригласил гостей войти, а сам отправился за хозяином. Вскоре тот появился, не успев снять передник.

— Приветствую, — сказал Данила, — тут возник очень срочный вопрос. Мне надо знать, во-первых, есть ли у вас кое-какие компоненты. Во-вторых — осмотреть вашу лабораторию.

«Во-вторых» старому алхимику не очень понравилось, но деваться некуда, о том, что мастер-чужеземец получил от короля фактический карт-бланш, знали уже все.

— Входите, — пригласил он, — желаете вина? Перекусить с дороги?

— Нет, чем быстрее мы разберемся с этим вопросом, тем лучше. — Данила двинулся следом за алхимиком и задал первый вопрос: — у вас есть ртуть?

На выученном им языке «ртуть» прозвучала как «жидкое олово». Довольно закономерное название.

— Нету, зачем она мне? Но ее можно получить, пережигая киноварь.

— А киноварь есть?

— Можно достать. Ближайший карьер — в дне пути от города на запад.

— Мне понадобится жидкое олово, и много. Для начала — хотя бы десять мерок.

Алхимик пожал плечами:

— Вопрос только в рабочих.

— Хорошо, это я с королем утрясу. Второе, у вас есть?.. — он немного подождал, пока слово само прыгнет на язык, как это бывало раньше, но этого не случилось, видимо, тот мудрец в алхимии был не силен.

— Что именно?

— Вот блин, а я слова-то не знаю. Бурая прозрачная жидкость, в которой медная монета растворяется, а золотая — нет!

— Селитряно-едкий эликсир?

— Вы его добываете из селитры и медного купороса?

— Ну да.

— Он и есть. Его понадобится по весу в двенадцать раз больше, чем жидкого олова.

Алхимик схватился за голову:

— В таких количествах?! Тогда придется еще и за железным купоросом караван работников посылать…

— Значит, пошлем. Давайте я гляну, что у вас есть из лабораторной утвари.

Осмотр показал, что все необходимое имеется: фульминат ртути на самом деле можно произвести даже в домашних условиях, из оборудования наиболее сложная штука — колба с так называемым обратным холодильником в виде трубки, и этого добра у алхимика нашлось навалом.

— Понадобится «водяная баня» для подогрева реакции — и таких комплектов оснащения надо много, чтобы быстрее производить…

— Что именно?

Данила ухмыльнулся:

— Пока секрет. Но вам, почтенный, понравится!

Т'Альдин осмотрел дерево и записал на листе бумаги его ориентиры: позже сюда придут заготовители и спилят. Всего в списке Т'Альдина восемь деревьев, которые уже отжили свое, если окажется недостаточно — найдет еще.

Он никогда не понимал, почему нельзя срезать первые попавшиеся деревья. Переться полдня, искать старые, потом резать их, пилить на части, нести обратно… Масса ненужной работы, с его прагматической точки зрения. Но у поверхностных эльфов к лесу свое отношение, недоступное пониманию дроу. Странные они, считают лес своим домом, а дома, обычные домики из дерева — всего лишь обителью. Это как если бы Т'Альдин считал своим домом не родовое поместье, а все Подземье целиком. Странно.

Т'Альдин, впрочем, никогда не переживал по этому поводу: ну да, некоторые правила странные, но вовсе не обязательно их понимать. Он их просто выполняет, приняв как данность, и это устраивает всех, и его самого, и эльфов, среди которых он теперь живет.

С тех пор, как эльфы приняли его к себе, прошло двадцать лет, не особо долгих, потому что Т'Альдин устроился быстро и без проблем. Да, он по-прежнему многого не понимает в том, как работает мышление его новых сородичей, но это совершенно не мешает ему спокойно жить.

Кое-что Т'Альдин, впрочем, понял. Зашла как-то речь о доверии, и он обронил, что трудно понять то, чего нельзя увидеть. Один из старейшин, или, как зовут их сами эльфы, светлейший, в ответ заметил, что доверия Т'Альдин не видел потому, что оно исчезло с его появлением.

— А раньше оно как проявлялось? — спросил он.

— Как тебе сказать… Пока тебя не было, никто не запирал на ночь дверь, — ответил светлейший.

После того разговора прошли годы, и жители деревни снова перестали запирать двери. И, что самое удивительное, Т'Альдин тоже научился оставлять незапертой свою собственную.

Постепенно к нему привыкли, он стал в деревне своим, и ее жители стали своими для Т'Альдина. Он научился говорить только правду, это, оказывается, совсем несложно, особенно если за невыгодную для него правду минимальное наказание, а за ложь можно быть изгнанным. Вопрос веры решился еще проще: божества эльфов не требуют ни опасного служения, ни жертв, выбирай любого покровителя и присягай, кому хочешь. Или всем сразу: здесь на удивление неревнивые боги.

Вегетарианство тоже удалось благополучно обойти. Оказывается, эльфы не охотятся на животных в своем лесу и не едят их мясо, но совершенно не возражают, если Т'Альдин, посещая города людей, будет есть мясо там. Конечно, он так и не понял, с какого чуда светлоухие считают любую зверушку в своем лесу своим домашним питомцем — ну и ладно.

Всего пару лет спустя ему разрешили покидать деревню по своим делам без спросу, Т'Альдин быстро взял на себя обязанности ночного следопыта, охранника и гонца. Вскоре он подружился с невысокой, симпатичной девушкой по имени Таруна, на несколько лет моложе себя, и обнаружил, что не так уж сильно он привык быть на голову ниже женщины. Некоторое время Т'Альдин всерьез опасался, что совет светлейших может иметь иные планы на его женитьбу, но оказалось, что это не так. Для чего светлейшие изначально оговорили, что сами выберут ему супругу, а затем отказались от этих намерений, выяснять не стал: он давно уже прекратил попытки понять других. Его все устраивает, эльфов все устраивает, а остальное не имеет значения.

Примерно так же сложились судьбы остальных: Саами'Дан взял в жены кто-то из соседнего поселка, Каэлис завела интрижку в обход совета — и совершенно никак за это наказана не была. Двое кадетов были отправлены куда-то далеко, и за двадцать лет Т'Альдин видел их лишь однажды, когда был в тех краях по службе, к тому времени оба уже обзавелись семьями. Подробностей он не спрашивал, а те двое не спешили откровенничать, но по их лицам было понятно: их тоже все устраивает. Один, правда, лишился кончика уха — оказалось, дело в бешеном волке, а не в наказании, как поначалу думал Т'Альдин.

Что же до шести оставшихся, то не прошло и месяца, как Заар'Ти, Ар'Кай и еще один, все трое изможденные, исхудалые и больные, вышли посреди ночи к деревне и без сил опустились на колени в пыль. По их наводке отряд отыскал еще двоих, слишком слабых, чтобы прийти самостоятельно. Ринкора среди них не оказалось: он погиб неделей раньше.

Всем пятерым выдвинули те же условия, и они так же безропотно их приняли. Впоследствии их раздали в несколько особо удаленных селений, и Т'Альдин годы спустя встретил только Заар'Ти: она тоже устроилась вполне сносно, по крайней мере, с виду всем вполне довольная. Поговорить им не пришлось: никто не горел таким желанием. Впрочем, Т'Альдин при виде ее испытал небольшой прилив гордости: как ни крути, а свою группу он, по большей части, спас, что в той гиблой ситуации было чуть ли не чудом.

Т'Альдин зевнул. Вести в соседний поселок доставлены, заодно и деревья поискал. Неплохо для одного похода, а до конца ночи еще есть время. Как вариант — забежать в селение людей, в той деревне, что у лесной дороги, есть харчевня, открытая круглые сутки, и там подают неплохое жаркое.

Он порылся в карманах: деньги заканчиваются. Вообще говоря, у эльфов денег как таковых нет, они нужны только в селениях людей. Т'Альдина это даже сейчас, двадцать лет спустя, ставит в тупик: денег нет, богатства нет. Светлейшие живут в таких же домах, едят такую же еду и носят такую же одежду, как и все остальные — так какой же смысл во власти и статусе?! Получается, что никакой выгоды со своего авторитета у них нет.

Пересчитав монеты, Т'Альдин прикинул, что на пару раз поесть жаркого еще хватит, но потом надо где-то добыть наличности. Если удастся поймать парочку разбойников — хорошо, но с течением времени их становится все меньше и меньше. Видимо, придется сменить место охоты, о том, что есть в лесу гиблое для работников ножа и топора место, скорее всего, знает уже каждая собака в окрестных селах.