— Ну не совсем. Просто...  Первое, что о тебе слышишь — твой топор и как именно ты им...

— Убиваю.

— Ну... — прижал уши Маттиас.

Михась отложил инструменты, и повернулся к Чарльзу:

— Я горжусь моим топором. Он достался мне от деда и многажды обагрил себя кровью врагов. Это великолепное оружие... Но и только. Это всего лишь инструмент, точный и удобный, предназначенный для достижения определенной цели, точно так же, как вот этот пинцет. И я говорю всем и каждому, что равно горжусь работой, сделанной этим, — Михась взмахнул пинцетом, — и работой сделанной моим топором.

Отвернувшись к верстаку, лис вновь принялся за ремонт, а Маттиас продолжал восхищаться моделями. В конце концов, крыс увидел висящий над дверью двойной косой крест.

— Михась, ты последователь Эли?!

— Ага. Тоже от деда. Из путешествий он привез не только топор... Еще и новую веру, — ответил Михась.

— Я никогда не видел тебя на мессе, — удивился Маттиас.

— Не удивительно, я хожу путями Эли вне заветов Отца Отцов, — сказал лис, продолжая работать со шкатулкой. Он уже вернул на место все вынутые детали и как раз сейчас крепил крышку.

Привинчивая винты, он сказал:

— Не пойми меня неправильно Маттиас, но религия для меня — сугубо личная вещь, я обращаю мысли к путям Эли в одиночестве.

— Завтра отец Хуг будет проводить службу. Приходи, — предложил Чарльз.

Михась уклончиво пожал плечами:

— Не могу обещать. Но подумаю.

Он поднял статуэтку, и снова закрепив ее на основании, взял заводной ключ. Оборот, еще оборот... легким движением когтистого пальца лис повернул маленький рычажок сбоку шкатулки. Обнявшиеся фигурки закружились, из коробки зазвучала изящная мелодия.

— Великолепно! — восторженно воскликнул Маттиас.

— Ш-ш-ш!

Они смотрели и слушали, пока пружина не раскрутилась. Только когда фигурки остановились, а музыка стихла, лис мотнул головой, стряхивая пленительные чары искусства. Потом он аккуратно отнес шкатулку в жилую комнату и бережно упаковал в ящик для переноски, обложив чистой ветошью.

— Только неси ее осторожно, — посоветовал он.

— Сколько я тебе должен? — спросил Маттиас.

Михась отстраненно махнул рукой:

— Не стоит беспокоиться. Купишь мне выпивку и хватит.

— Спасибо за помощь, — крыс благодарно склонил голову.

— Это тебе спасибо, что оживил мой скучный день, — ответил Михась.

Маттиас поднял коробку и лис открыл ему дверь.

— Знаешь, Чарльз... я наверно приду на службу. Слишком долго я сидел здесь один, взаперти, — сказал он, и на прощание похлопал крыса по плечу.

— Да раскроет тебе Эли чистый путь! — ответил Маттиас, выходя.

Проводив Чарльза, Михась немного постоял у открытой двери, глядя на незаконченный отчет, потом подошел к висящему над древним комодом зеркалу.

— Бе-е-е... — сказал он отражению и покачал головой. — Я слишком долго увиливал... пора браться за ум!

С этими словами лис закрыл дверь... снаружи и направился в Молчаливого Мула — провести вечер в хорошей компании.

А отчет может и подождать!

Перевод — Рэдгерра, Дремлющий.

Литературная обработка — Дремлющий.

[1] Чуть больше 30 см.

Год 705 AC, третья декада сентября

Перекусив в продуктовом павильоне, Чарльз повел леди Кимберли мимо палаток и павильонов, мимо импровизированных трибун и площадок к центру сегодняшнего праздника — на южный двор. И, разумеется, почти опоздал — лучшие места оказались заняты. По импровизированной  арене расхаживали участники предстоящих состязаний, на кого-то рычал церемониймейстер, крокодил-морф Тхалберг... А Маттиасу и Кимберли пришлось подниматься по выстроенным к празднику трибунам с лавками на самый верх, чуть ли не на стены, окружающие двор. Высоко-о! Ким, случайно заглянув в щель между секциями, даже задрожала и прижалась к Чарльзу.

Там, на самом верху им пришлось немного потеснить достопочтенную Шаннинг. Уважаемая гусыня, впрочем, только приветственно кивнула и, переложив писчую подставку-дощечку на колени, вновь занялась ей одной понятным делом — она очень внимательно штудировала длиннющий свиток, регулярно бросая взгляды то на небо, на плывущие в блеклом, по-осеннему прозрачном небе белые облачка, то вниз, на арену. Потом крякнув что-то, иногда утвердительное, а иногда и сердитое, хватала серебряную палочку, быстро черкала в свитке и снова принималась его внимательно изучать.

Усадив Ким, Чарльз оглянулся по сторонам. Почти все значимые лица Цитадели уже заняли места на трибунах. Герцог Хассан расположился в отдельной ложе, там же торчали его ближайшие помощники — ДеМуле, Боб Стейн, Фил, Странник. Только церемониймейстер все еще оставался внизу — вдоволь нарычавшись, он как раз сейчас торжественно вышагивал к центру поля. Вот взвыли фанфары...

— Милостью повелителя нашего, лорда Хассана, да будут в соревновании определены лучшие из лучших, и да станет наградой им почет от жителей герцогства, уважение от защитников Цитадели и подарки от его светлости! — взревел крокодил-морф так, что зрители на передних рядах даже немного пригнулись. — Первыми себя покажут наши славные мечники!

Пока первые участники выстраивались внизу, Чарльз еще раз оглядел зрителей, машинально отметив практически неразлучную троицу — почти треугольный Руу Хабаккук, лис Нахум и крыс Таллис. Эти бездельники расположились чуть ли не на первом ряду... наверняка заняв места рано утром, а то и с вечера. Точно бездельники — отметил Маттиас, но тут же позабыл о них, ведь у него были темы для размышлений и поважнее.

Леди Кимберли, прижавшаяся к его боку — наипервейшая из них.

Чарльз удовлетворенно вздохнул и попытался сосредоточиться на происходящем внизу. Там, в четырех загородках начинались одновременно четыре поединка. Отборочные туры. Маттиас внимательнее пригляделся к бойцам — к уже машущим деревянными мечами, и к ожидающим свою очередь пообок, мельком отметив забавную коллизию на ближайшей арене — один из бойцов оказался как минимум на два фута[1] выше другого... Но увы, крыса-морфа в архаичных доспехах там не было. Сэр Саулиус так и не пришел!

Наверно, этого следовало ожидать.