Люба Ласунская пришла в себя, лежа в полной темноте на жесткой, видимо, металлической, решетке. Тщетно попытавшись подняться, она поняла, что ее кто-то связал, туго стянув ноги и раскинув в стороны руки. Запястья были надежно к чему-то привязаны, так что ее лежащее навзничь тело оказалось распятым, словно на кресте. Несколько раз подергавшись, Люба поняла, что освободиться невозможно. Попробовала крикнуть, но ничего не вышло — рот был забит тряпкой и заклеен, по всей видимости, скотчем. Сначала она подумала, что это Петр устроил ей такой своеобразный аттракцион — ему нравилось «нестандарные» затеи.

Но при всей своей легкой извращенности Петя вряд ли стал бы так над ней издеваться — это уж точно… И вообще, откуда он бы тут взялся, когда она пошла на улицу якобы за сигаретами, а на самом деле для того, чтобы позвонить Антону и договориться о встрече. Да, а когда достала телефон, рядом остановилась какая-то машина, и водитель, которого она толком не разглядела, что-то спросил… и чем-то брызнул ей в лицо… А потом она вроде бы оказалась в машине, но явно не на сиденье… И еще она запомнила странный и быстрый спуск, словно по детской горке в теплую темноту, где провела связанной несколько часов. Потом… Потом к ней кто-то пришел, прислонил к лицу тряпку, мерзко пахнущую какой-то химией… И вот, теперь она лежит надежно привязанная лицом вверх.

Ужас ледяной рукой вцепился Любе в горло, когда она вспомнила про страшные убийства в их районе. Поняв, что попала в лапы тому же самому маньяку, молодая женщина попыталась закричать еще раз, но издала лишь сдавленное мычание… Попробовала освободить ноги, изо всех сил начав подтягивать их под себя, но в итоге только ободрала лодыжки.

Вдруг что-то заскрипело поблизости, словно открываемая дверь, в помещение, где лежала Люба, упал луч света, и послышались чьи-то шаги, поднимающие легкое эхо. Вспыхнули электрические лампы и над женщиной, заставив ее непроизвольно зажмуриться. Она повернула голову влево, открыла глаза. Да, Люба действительно лежала спиной на решетке, сваренной из толстых металлических прутьев, и к ним скотчем была примотана ее рука. Повернула голову вправо — и с правой рукой поступили точно так же. А тот, кто, по всей видимости, сделал все это, стоял поблизости — его ботинки находились в нескольких сантиметрах от Любиной руки. Женщина взглянула на вошедшего. Лица его не было видно — он носил плотную матерчатую маску. Черного цвета, с тремя маленькими прорезями, она выглядела неописуемо страшно… Не менее страшен был и «наряд» на этом — несомненно — мужчине: длинная белая рубаха и серый клеенчатый фартук почти до колен… Ноги этого человека были голыми — судя по их форме и волосяному покрову, они принадлежали кому угодно, но только не Петру. Похититель вставил в нижнюю среднюю прорезь маски сигарету, прикурил… В глазах, которые прятались в верхних отверстиях, отразилось пламя зажигалки; мужчина враз показался настоящим демоном. Глаза Любы от ужаса снова закрылись.

Похититель выдохнул дым, наклонился, потрогал ее волосы. Выругался:

— Сучка крашеная…

Затем отошел чуть в сторону и начал печатать шаги по бетонному полу рядом с решеткой. В душе у Любы затеплилась слабая надежда на то, что убийца притащил ее сюда по ошибке. И то, что он прятал свое лицо за маской, тоже немного грело душу: он ведь не будет бояться, что она его «сдаст», и потому отпустит… Она же не сумела разглядеть его и в машине. Если даже он снова стукнет ее по голове, то пусть только отпустит… Все, что угодно, лишь бы оставил ее в живых… Господи, да она даже к Петру сейчас рада вернуться, с его заскоками, готова превратиться в настоящее бревно, лишь бы он доволен был… Она даже… Даже на работу устроится, вот! К нему в контору, как он давно уже намекает… А с Антоном порвет!.. И… и курить бросит!!!

Но у похитителя были на этот счет другие соображения. Видимо, ему совсем не хотелось, чтобы женщина обременяла себя трудоустройством и собиралась в чем-то себя ограничивать. Он докурил сигарету, бросил ее куда-то вниз, через прутья решетки, потом подобрался к Любе, присел на корточки и достал нож, лезвие которого ярко сверкнуло под светом потолочных ламп. Подтянув вверх подол розовой куртки, разрезал тонкую синтетическую ткань. Остановился, немного задумался. Рукой надавил на живот, опоясанный ремешком, вдернутом в джинсы. Одно движение ножом — и ремень разлетелся. Второе — и джинсы ослабли. Третье — и они поползли вниз. Любу сковал страх, она не шевельнулась даже тогда, когда похититель разрезал ей трусики спереди и распорол блузку и майку снизу доверху… Тяжелая ладонь легла на обнаженное тело, и Люба услышала глухой невнятный возглас, вроде как одобрительный. Похититель некоторое время грубо массировал ей живот, проминая его чуть не до позвоночника, и при этом издавал звуки, явно выражающие удовольствие… Люба вообще-то не была в восторге от своего животика — ей хотелось, чтобы он был более плоским, подтянутым. Петр тоже намекал на это. Тут их вкусы совпадали… Но вкусы этого демона, видимо, были иными…

Ольга, разумеется, ничего не знала об исчезновении Любы Ласунской. Ей было сейчас не до этого. После безумного вечернего драйва с учеником голова у нее шла кругом, все вокруг казалось удивительным и прекрасным, а окружающие люди — доброжелательными и счастливыми. Уроки она отвела на одном дыхании, стараясь, правда, не встречаться взглядом со Снежковым, а после работы решила дойти до гаража, благо времени еще хватало… К тому же новая встреча с мальчишкой была назначена не на сегодня, а в крайнем случае — на воскресный вечер. Максим после школы поехал на дачу, очевидно, для оказания сельскохозяйственной помощи родителям в выходные. Вечер Ольга планировала провести в одиночестве. Теперь ей это уже было не страшно.

Ничего опасного она не видела и в своей прогулке, правда, когда вошла в длинный коридор между гаражными боксами, стало немного не по себе. Еще и погода портилась — дул по-осеннему холодный ветер, по небу быстро бежали серые облака. Надвигались сумерки.

Ольга дошла до бывшего своего гаража, убедилась в том, что новый владелец смыл или стер сообщение с ее номером телефона. Так-то она не слишком сильно хотела идти в гаражи, но сегодня ей звонили дважды, и она решила проверить — может быть, на воротах все еще видна устаревшая теперь информация?

Но тут было все в порядке. Точилова развернулась и двинулась в обратном направлении. Вышла из линии гаражей, посмотрела в сторону зарослей на пустыре… Листья уже заметно пожелтели, но еще были довольно густыми. И, надо же, за буйно разросшимися кленами что-то двигалось! Нет, хуже того, там кто-то шел. И весьма быстро при этом. И, самое неприятное, приближался — темный силуэт виднелся за желтой листвой все более явственно.

Ольга испугалась. Сердце ухнуло вниз, в животе стало холодно. Странное ощущение появилось в сосках — они болезненно окаменели… Ольга быстро пошла прочь, в сторону жилого квартала, сразу же ускорившись почти до бега. Из-за деревьев донесся легкий шум шагов по сухим веткам, и на открытое пространство вышел Саша — тот самый брюнет, заключивший недавно с ней сделку. На этот раз он был без собаки, а направлялся, по всей вероятности, к свежеприобретенному гаражу. Завидев Ольгу, он весело помахал ей. Точилова ответила ему тем же и собралась было продолжить путь, но Саша вдруг ускорил шаг и, перейдя на легкий бег, стал приближаться.

«Чего ему надо?» — не без тревоги подумала Ольга, но скорость сбавила. Этот парень не казался ей опасным.