«Забавно, — подумала Ольга. — Мне родители рассказывали о том, какой бред творился у нас в прошлом веке до конца восьмидесятых. Наверное, определенная категория начальников испытывает ностальгию по тем временам, и потому использует бредовую риторику того периода… Елки-палки, но неужели о подвигах Снежкова стало известно этой мегере?»

— Я не понимаю, о чем речь, — коротко и четко высказалась Ольга.

— Ну что ж, придется сказать подробно… На глазах у школьной общественности вы подсаживаетесь в машину к неизвестному мужчине. Потом этот или какой-то другой мужчина приходит к вам с большим букетом роз. Ходят слухи о странных визитах к вам в квартиру ваших учеников поздними вечерами. Наконец, есть вопросы к вещам, которые вы в открытую покупаете в магазине.

— Валентина Васильевна, — сделав каменное лицо, произнесла Точилова. — То, что вы сейчас перечислили, никакого отношения к «общественной морали», как вы изволили выразиться, не имеет.

— Тогда как вы все это можете объяснить?

— Элементарно. Я иногда езжу на такси, вызывая машину по телефону или через мобильное приложение. За последнюю неделю я заказывала такси по меньшей мере дважды… Но куда и с какой целью я езжу, об этом, уж извините, я не намерена отчитываться ни перед кем…

Завуч открыла было рот, но Точилова продолжала чеканным тоном:

— Скоро я вполне могу выйти замуж, о чем, к слову, известно, моим ближайшим родственникам… Надеюсь, вы не считаете, что человек, который меня любит, не имеет права утром подарить мне букет цветов? Что касается визитов учеников, то у меня в классе, к сожалению, не все так хорошо с успеваемостью, а я хочу, чтобы она была близка к отличной. Неужели кто-то запретит мне дополнительно заниматься с учениками, у которых имеются небольшие проблемы в учебе? Неужели кто-то увидит в этом что-то предосудительное?.. Валентина Васильевна, я, знаете ли, безмерно удивлена и даже возмущена вашими обвинениями.

… В голове что-то запульсировало. До Ольги донеслись пока еще нечеткие, но уже понятные по смыслу злобные, недовольные мысли завуча. «Меня же током не било сейчас! — подумала Ольга. — А происходит как в прошлый раз… Что за аномалия у нас здесь в учительской?!»

— Ну хорошо, — сквозь зубы процедила Музгалова. — А как насчет ваших покупок? Зачем обязательно было приобретать товары интимного свойства на виду у посторонних?

«Неужели кто-то из знакомых видел меня в секс-шопе у вокзала?»

— Каких именно, Валентина Васильевна?

— Я говорю про ваши кружевные чулки.

— Простите, но это смешно! Кому какое дело до того, что я ношу под верхней одеждой!

— Ольга Викторовна, вы прекрасно понимаете, чем отличаются колготки от чулок!

— Уж не хотите ли вы сказать, что ношение колготок более нравственно, чем ношение чулок?

— Вы сами это сказали. И — повторюсь — вы отлично понимаете, почему. А если разыгрываете непонимание, скажу открытым текстом: колготки асексуальны. А чулки подчеркивают легкомысленность и ветреность их обладательницы… В лучшем случае.

…Мысли завуча вдруг оформились в отчетливые слова, которые весьма удивили Ольгу. Но зато неожиданно дали ей возможность для обоснованного контрудара, буде такой представится случай нанести.

— Я ношу именно асексуальные колготки, Валентина Васильевна, — произнесла Ольга.

И в качестве вещественного доказательства высоко подняла подол длинного платья, продемонстрировав завучу свои ноги, действительно обтянутые серыми колготками. В этот момент в учительскую неожиданно вошла директриса.

— Ольга Викторовна, — произнесла она с явным недоумением. — Это что за стриптиз в школьных стенах?

Точилова отпустила ткань платья.

— Валентина Васильевна спросила, хорошие ли колготки у новой рекламируемой фирмы «Талка», — ответила Ольга. — И заодно уточнила, где они продаются. Я так и сказала: можно купить в магазине «Кристалл»… Только входить надо с углового красного крыльца, — проговорила Ольга, смотря Музгаловой прямо в глаза. — Вы и так знаете, что там продают.

Лицо Музгаловой пошло красными пятнами, она промолчала.

— Так, давайте пока оставим потребительские темы, — проговорила Маркина. — Очень хорошо, что я вас обеих тут застала. Готовьтесь к тому, что скоро придется еще раз обсудить с учениками некоторые аспекты безопасности.

— Неужели опять нашли чье-то тело? — с тревогой спросила Точилова.

— В том-то и дело, что нет, — произнесла директриса. — Но два дня назад пропала еще одна девушка, и полиция считает, что это дело рук все того же серийного убийцы… Ольга Викторовна, у вас же урок, вроде бы, сейчас? Вы должны быть там, а не рекламой заниматься…

— Прошу прощения… Уже иду.

И Ольга направилась к выходу из учительской, вспомнив, кстати, что у нее сейчас занятия в кабинете этажом выше. Непроизвольно подняла глаза вверх и… увидела свисающий с потолка ионизатор, который еле слышно потрескивал, будучи включенным. «Вот и еще один способ инициировать мою способность, — догадалась Точилова. — Вот и еще одного врага я себе нажила ненароком…»

Музгалова слушала, что ей говорит Маркина, согласно кивая головой, но при этом в ее голове бились тревожные мысли, частично доносясь на излете и до Ольги. «Точилова, значит, в курсе, что я регулярно покупаю спиртное… Но откуда? Кто ей сказал про тот магазин, который находится у черта на рогах?.. И она, естественно догадывается, что беру для себя. Все же знают, что я уже столько лет живу одна, и с кем я буду пить, кроме как сама с собой?.. Но не пить я уже не могу. Слишком уж страшно оставаться вечерами одной в пустой квартире. Ей-то этого еще не понять. Ну ничего. Даст бог, поймет когда-нибудь».

— Ты целовалась с этим типом.

— Максим! Я имею полное право это делать.

— Почему ты так жестоко со мной играешь? Ведь ты же сама говорила, что у нас… любовь…

— Ты невнимательно меня слушал! Это была просто влюбленность… Но никакая не любовь! Ты же не можешь требовать, чтобы я продолжала крутить с тобой романтику еще несколько недель… Или месяцев?

— Я не хочу отмерять сроки! Я просто хочу быть с тобой, Оля!

— Максим, надо прекращать это сейчас. Длительные отношения между нами не-воз-мож-ны. Ты должен понять. И принять тоже.

— Да что с тобой случилось? Я тебя не узнаю! Еще недавно ты ведь… Не понимаю, приснилось мне все это, или как?

— Почему бы тебе действительно не решить, что это был сон? Приятный хороший сон, очень даже реалистичный, но как любой другой сон, он однажды заканчивается, и наступает время просыпаться. Проснись, Максим! Я примерно на десять лет тебя старше.

— И что из этого? Меня не цифры в твоем паспорте интересуют, а…