— Можно вашу руку, барышня? Сначала — левую.

Ольга, изобразив легкое жеманство, протянула руку, словно для поцелуя. Бородач принял игру, и на пару секунд задержал кисть в своей руке, нежно проведя по ней пальцами. Потом положил ладонь Ольги на стекло. Отвернулся, совершил какие-то манипуляции с переключателями на приборной панели. Послышалось жужжание, запахло озоном.

— Готово, — произнес Кирилл. — Давайте правую.

Когда со снимками рук было закончено, бородач указал на кабинку:

— Теперь сделаем фото вашего прекрасного тела. Я сейчас (легкий вздох) отойду за ширму, а вы сложите одежду сюда и пройдите внутрь… Разуваться не надо.

Дождавшись, когда научный сотрудник с демонстративной неохотой ретируется, Ольга сняла платье, аккуратно повесила его на спинку стула.

— Белье тоже на стул можно положить? — спросила она провокационно.

— Не сегодня, — последовал немедленный ответ.

Улыбаясь и ощущая легкий азарт, как во время всякого занятного флирта, Точилова прошла в кабинку.

— Стойте спокойно и ни к чему не прижимайтесь, — произнес Кирилл. — Вас аппаратура сама обнимет, как надо.

Прохладные поверхности действительно коснулись тела Ольги спереди и cзади. Раздалось легкое жужжание, темнота опустилась сверху и женщина почувствовала, что ее голова оказалась в тесной коробке. Прошло несколько секунд, вновь послышался запах озона, потом «коробка» пошла вверх, а затем и вертикальные поверхности разъехались в стороны. С легким металлическим шумом дверца кабинки откатилась.

— Фотосессия окончена, — произнес рыжий из-за ширмы. — Можете одеваться.

— У вас там, случайно, нет обычного фотоаппарата? — спросила Ольга, натягивая платье. — А то мне бы не очень хотелось обнаружить свои фото в интернете.

— Нет, но… ваша идея мне нравится. Правда, к нам редко приходят на съемку такие красивые женщины. А если говорить точнее, вы первая.

«Ну почему мы так падки на бабников?» — спросила себя Ольга, чувствуя внутри своего тела знакомый сладкий трепет и понимая, что с этим Кириллом она еще обязательно встретится. Причем не один раз.

— Может, еще чаю? — спросил Селиверстов.

— С удовольствием, — сказала Точилова, глядя прямо в глаза Кириллу.

— Эмиль Тиныч, а я бы тоже не отказался, — произнес рыжий, не отводя взгляда от лица Ольги.

— А что там у нас насчет программы исследований? — поинтересовался Эмиль.

— Пять минут не повредят программе?

— Пять минут не повредят. Пейте. Себе сделаешь сам.

Договор внезапно нашелся там, где Ольга вряд ли стала бы его специально искать — в нижнем ящике комода под игрушками. Едва Точилова начала пробегать документ глазами, как сразу поняла, что все подозрения были верными — Сашка сгонял на почту, где встретился с настоящим покупателем. Наверное, они договорились заранее.

Новым владельцем гаражного бокса значился некто Марек Станиславович Таркевин, двадцати девяти лет от роду, проживающий… хм. Аж в городе Омске — не такой уж ближний свет, однако! Впрочем, ясно. В договоре указаны регистрационные данные из паспорта, а проживать этот человек может где угодно. И никто ему не запретит работать где бы то ни было с регистрацией в другом городе. По крайней мере, пока не принят закон, запрещающий подобное. Таркевин… Почему эта фамилия кажется ей такой знакомой?

Ладно, оставим пока его. Гораздо интереснее, кто же на самом деле эксплуатирует бывший гараж Степаныча? Ясно, что никакая женщина никоим боком к исчезновению девушек не причастна, но вот мужчина из ее окружения — запросто… Надо звонить Саше.

Тот с удивлением и даже с какой-то радостью откликнулся в трубку.

— Давай без восторгов, — слегка осадила его Точилова. — Уточни, кому ты продал гараж деда?

— Ну, женщине одной…

— На букву «С» — это я помню. Кому именно? Это очень важно.

— Ольга, ну у меня будет проблемы…

— Я тебе уже несколько раз могла устроить проблемы. Но ведь не стала. И сейчас не буду. Понимаешь, я все равно рано или поздно это узнаю, но у меня нет времени.

— Звучит резонно. Ладно. Хозяйка гаража — Сафонова Серафима Витальевна… Только я не думаю, что она сама меняла замки…

— Я тоже. Давай договоримся. Я никому не скажу, что получила эту информацию от тебя, а ты никому не говори про мои распросы. Решили?

— Конечно… Оля…

— Да?

— Спасибо вам за все.

— Не за что, Саша. Удачи тебе.

Ольга положила телефон и задумалась. А что она, собственно, узнала? Да ничего по сути. Конечно, внутри гаража, де-юре принадлежащего теперь женщине из соседнего подъезда, могут оказаться разные подозрительные вещи, но… Как туда попасть? Да и под силу ли это Ольге? Конечно, можно бросить клич в группу «Свободный полет», и ребята (мальчики) ей, скорее всего, помогут. Уж кто-то из них автогеном или болгаркой работать умеет… А если этот гараж принадлежит совершенно законопослушным людям? Да и вообще — на уголовщину учеников подписывать — об этом и думать немыслимо. А если его действительно облюбовал маньяк, то тем более нельзя подставлять детей, даже если существует хотя бы один процент риска. А тут — Ольга почему-то была уверена — уж процентов пятьдесят за то, что она на верном пути.

Итак, «Свободный полет» отпадает. Точилова опять взяла телефон и набрала номер Светы. Длинные гудки. Ладно. Подождала пять минут и нажала кнопки снова. Третьякова немедленно сбросила вызов. Ясно — девушка занята… Не прогуляться ли до почты — надо же проверить информацию? А заодно и до аптеки — давно уже собиралась, да все никак ноги не доходили. Теперь проблема обострилась, значит, надо будет зайти обязательно.

Сегодня на почте трудилась пожилая сотрудница. По счастью, посетителей было всего двое, и Ольга скоро сумела подтвердить свои догадки. Да, она не ошиблась — молодого «почтмейстера» действительно звали Мареком Таркевиным. Значит, именно к нему Саша бегал тогда подписывать договор. Хорошо. Но опять же — а что это дает Ольге? Ясно же, что любой человек, будь он хоть сто раз убийцей, вряд ли стал бы так подставляться, покупая практически в открытую гаражный бокс для проворачивания в нем чудовищных дел. А это значит, что с Таркевиным можно будет попробовать договориться. Человечек он не особенно приятный, но — если подумать — приятных людей на свете не слишком много.

В аптеке провизором работала женщина, возраста примерно такого же, что и оператор на почте. Она хорошо помнила Марию, маму Ольги. А в те страшные дни, когда мама угасала, помогала необходимыми анестетиками, которых обычным путем требовалось дожидаться по неделе, а то и больше.