Но Ирис прекрасно понимала, что такое невозможно. Ее рецепторы лишь синтетические аналоги человеческих. Чувствительность можно снизить, повысить или вовсе отключить. Она ощущает чувствует боль в том смысле, в котором ее чувствует человек. Для нее что нежное прикосновение, что удар — простые сигналы, несущие в себе фактическую информацию, анализируя которую она может так или иначе среагировать. Но само главное даже не это. В ее теле нет человеческих гормонов, и все процессы регулируются электронными системами. Ей ни к чему соматропин — она растет согласно программе. Не нужен и инсулин — в ее крови нет привычной человеку глюкозы. Без надобности ей и адреналин — ее реакции ускорит процессор. И нет в ее организме тех самых гормонов, которые создают для человека радость: эндорфинов, серотонина, дофамина. Омега все-таки не клон, и тело ее создано по совершенно другим законам. Задумай Сальватор создать существо, всецело повторяющее человека, то у него бы вышла совсем не омега, да и к чему это нужно? Проект синтетического Центра создавался совсем не в погоне за полной достоверностью. Сенату нужны были удобные человекоподобные существа, которые будут слушаться и выполнять задания, не задавая лишних вопросов, не страдая и не желая ничего, кроме одобрения. Омег лишили самой возможности что-либо ощущать, а те чужие чувства, что Ирис отражает благодаря зеркальным нейронам, не что иное, как скопированный образ. С такой фотографией многого не сделаешь, на нее лишь можно смотреть.

Но что же тогда с ней происходит? Ее тело производит непонятные, совсем незнакомые сигналы. Или нет здесь никакой загадки, и она просто превращается в заветную десятку, и непонятные реакции — не что иное, как сигнал о том, что она окончательно выросла?

Мотнув головой, Ирис нырнула в проулок. Башня связи — здание наверняка высокое, так что искать нужно в центре, среди леса зеркальных небоскребов. Их не так уж и много — несколько десятков. Можно просто-напросто обойти их все, собирая сигналы окружающей электроники. В конце концов, она все-таки найдет эту заветную Башню связи и подключится к ее сети, и никакие проводники ей не нужны.

Только почему ей все кажется, что за ней кто-то снова следит? Тит надежно заперт, по крайней мере, до утра. А если не он, то кто еще может красться за ней хитрой тенью?

Ирис на полном ходу развернулась. Аллея тонула в душистом, безмолвном мраке. Деревья, рядком протянувшиеся до следующего перекрестка, стояли молчаливые, усталые, не шевелилась ни веточка. Окна двухэтажных домиков смотрели черно и безразлично. Все спали.

Кроме Ирис и ее преследователя, конечно. Ну и кто за ней увязался в этот раз? Мамонты и отряд Особых Назначений — в будущем. Или это просто полиция? А может, это Сальватор все-таки нашел за ней дорогу и дышит в спину, готовый сцапать и отправить в свои лаборатории для новых опытов? Но нет, портал за ней закрылся, она видела. Разлом сомкнулся плотно и окончательно, воздух затянуло крепким невидимым швом, как будто и не было никогда временной трещины. Сальватору за ней дороги нет.

Тогда кто же это?

Ирис покрутилась на месте, прислушалась, в который раз подкручивая чувствительность слухового модуля, а потом включила термо-сканер. Так и есть: за третьим деревом отсюда притаилась человеческая фигура. Роста небольшого, веса среднего. Мальчишка, иначе и быть не может.

— Тит! — позвала Ирис. — Выходи, я тебя вижу.

Она его, конечно, не видела, но объяснять все тонкости выходило не к месту. Тит покорно отделился черной тенью от яблоневого ствола и вышел под свет фонаря. Вверху, гулко ухнув, прошуршала мягкими крыльями сова. Трещали ночные цикады.

— Ну и как ты выбрался?

Ирис натянула на лицо самое хмурое из тех выражений, какие у нее были оттренированы.

— Через подвал, — втянув голову в плечи, объяснил Тит. Он остановился в нескольких шагах, смущенно вставая на цыпочки и опускаясь. — Я так давно уже от родителей бегаю. Они не знают. Охранную систему, скорее всего, закоротило, дверь заперта... Постой, а ты откуда знаешь?..

Он наклонил голову и замер, но Ирис на лишние вопросы отвечать не собиралась.

— Ты бегаешь от родителей? — не поверила она.

— Ну да, — кивнул Тит и опустил взгляд. — Там есть мусорный сток, ну так я отодвинул планки и устроил себе лаз...

Ирис поморщилась.

— Значит, ради того, чтобы от них улизнуть, ты готов протискиваться через мусорку?

— Не через, а рядом, — аккуратно поправил Тит. — А как ты исчезла?

Поднялся ветерок, и фонарь над их головами легко качнуло. Зашумели яблоневые листья.

— Оптический камуфляж, — не помедлив, ответила Ирис. — Участвую в испытаниях. Ты что, не слышал о таком?

Глаза Тита расширились.

— Оптический камуфляж?

Фонарь все качался, поскрипывая на металлическом креплении.

— Зачем ты за мной пошел? — только и спросила Ирис.

— Ты не найдешь Башню связи одна.

Он все еще робел, но упорно тащился за ней. Ну почему, зачем ему это нужно?

— Твои родители... — начала Ирис.

Тит бросил на нее тяжелый взгляд исподлобья.

— Плевать. Я хочу прожить свою жизнь сам.

Ирис вспомнила, как тяжелые кулаки отца обрушивались на спину Тита, и отвела взгляд.

— Они думают, что я как глина, — продолжил он тихо. — Что можно из меня вылепить что угодно. Как будто у меня своей головы нет, вообще ничего своего нет… Я даже в полицию не хочу, а отец все твердит: отслужишь в полиции, прямиком попадешь в Особые Назначения. А разве мне туда надо?..

— Ну и чего же хочешь ты? — осторожно спросила Ирис.

Вести этот разговор и дальше не тянуло, но мальчишка излучал такую сложную, такую немыслимую смесь эмоций, что она даже не представляла, как можно отвернуться и просто уйти. Сцена на лестничной площадке снова и снова вставала перед глазами.

Система имитации услужливо подсказывала: люди в таких случаях просто так не уходят. Процессор добавлял: расплетешь этот клубок, поймешь что-то важное. Дурацкая система накопления опыта…

— Я тебе покажу, — вдруг оживился Тит, подскочил к ней и схватил за руку. — Сейчас и покажу. Пойдем скорее.

— Куда? — запротестовала Ирис, силясь вырваться.

Но Тит держал крепко.

— Здесь недалеко. Туда лучше ходить как раз ночью. Утром придет профессор, а чужих он не любит. Там все по пропускам, — упрямо мотнув головой, объяснил Тит.

Они шли по скупо освещенной аллее и то ныряли в бархатную глубину темноты, то выплывали под желтый свет округлых фонарей. В паутине проводов, растянувшейся над их головами, поскрипывали порывы ночного ветерка.

— Послушай, — попыталась вразумить его Ирис. — Сейчас не время для экскурсий. Я просто хочу найти Башню связи, и знакомиться с твоим профессором мне совершенно ни к чему…

— А ты его и не увидишь, — пообещал Тит. — Я же говорю, не стоит ему на глаза попадаться. Сейчас быстренько заглянем — и все.

— Зачем? — только и спросила Ирис.

Тит упрямо тянул ее за собой и молчал. Потом повел плечом и все-таки ответил:

— Я никому об этом не рассказывал. Даже Тео. А тебе могу. Мне так кажется.

— Кажется? — изумилась Ирис. — Но ты ничего обо мне не знаешь!

— А ты обо мне? — вдруг глянул на нее Тит. — Я покажу тебе это место, ты сразу все поймешь. Ты никому не расскажешь, ни родителям, ни Тео, никому. Тебе это не нужно. Вот потому-то я тебе все это показать и хочу.

Ирис молчала. Профиль Тита, выхваченный жестким фонарным светом, резко вырисовывался на фоне черных деревьев. Тит нашел благодарного слушателя: Ирис его секрет никому не раскроет. Что ж, справедливо. Только ей совсем неинтересны глубины его души, ей не нужны друзья в замену старым — да и были ли у нее друзья когда-то раньше? Насчет Ликвидатора она так и не решила, а все омеги из синтетического Центра, скорее всего, докладывали Сальватору.

А Тео — кто такой Тео?.. Значит, все-таки есть у него друзья, всех до единого Лидии отвадить не удалось.

С освещенной аллеи они свернули в темную улочку. Обогнули Алый Залив, и теперь спускались к порту. Центр города, а вместе с ним и башни, оставались позади. Ирис то и дело оборачивалась, все подумывая о том, что стоит просто вырваться и убежать — ни к чему ей эти ночные приключения — но Тит держал крепко, а она колебалась. Он ей не враг. Он просто глупый, несчастный мальчишка, у которого не все в порядке в семье.