— Ее перепрошьют. Она отключится в тот же день, когда он умрет.

— А остальное? Ведь так нельзя. Омеги ничего не чувствуют. А люди — еще как. Человек привяжется, а омега будет вежливо благодарить? Что она даст взамен? К тому же, задания для каждой десятки назначает Сенат. А тут что?.. Какой у той девочки был разряд? А Сенат что сказал? Этот человек что, купил ее? Деньги некуда девать? Так же не положено!

Сигнал тревоги внутри разошелся не на шутку. Новость была странной, неправильной, нелогичной.

— Да что ты заладила? — отмахнулась Гелла.

— А почему ты об этом заговорила? — напомнила Ирис.

Но кончики этой истории уже завязались в узелок, и ответ возник в ее голове раньше, чем Гелла ответила.

— Я тоже так хочу. Я не создана, чтобы ползать по сточным канавам или просиживать в какой-нибудь конторе бесплатным компьютером. Я хочу, чтобы меня любили. Той девочке было одиннадцать лет. А я уже почти совершеннолетняя. Меня можно и замуж взять. Почему нет? Предце… пренце… прецедент уже создан! А если не замуж, то можно и удочерить. По-моему, разницы никакой нет. Главное — чтобы любили. И восхищались.

— Как тот Красс?

— Кто? Ах да… Ну да. Верно.

— Зачем тебе?

— Тщеславие. Так чувствуют красивые девушки.

Ирис закатила глаза.

— Ах вот над чем ты работаешь. Ты уверена, что такие навыки кому-то понадобятся? Даже если дойдешь до десятки, куда тебя в городе возьмут? Ты лучше сразу скажи приму, что желаешь выйти за Красса.

— Но Красс — омега.

— Какая ты привередливая.

— Да. Именно так ведут себя красивые девушки.

— Я поняла.

Ирис вздохнула и ускорила шаг. Хорошо понимать, что хочешь. И еще лучше — когда это желание не наказывают печью.

— Новая директива сверху, — Квинт важно выдохнул в усы, и те взметнулись, словно всплеснули руками. — Не обсуждается. Кстати! Твой несанкционированный ночной вылет... Куда ты, значит, летал?..

Квинт принялся копаться в бумагах, заваливших стол.

— Бардак. Мне же приносили сводки... — пробурчал он.

Рикгард прижал бумаги ладонью и сощурился:

— Это железки. Они тупые, безмозглые железки.

— Ничего подобного, — Квинт бросил свои попытки отыскать очередной отчет. — Синтетический Центр стоит на передовой. Эти технологии...

— Металлолом, — отрезал Рикгард.

— Ты ретроград. Ты не видел ни одного синтетика... А может, ты просто об этом не догадываешься. Вот взять, например, меня. Откуда тебе знать, человек я или омега?

— У тебя жена.

— Ну и что? Может, мы оба на задании Сената.

— Какая мне разница.

— Вот! — Квинт поднял толстый и багровый, как перезрелый вытянутый томат, палец. — Если и вправду нет никакой разницы, то Центр своего добился.

— Дела это не меняет, — упрямствовал Рикгард. — Я летчик. Я Ликвидатор. А ты хочешь отправить меня... на утренник в школу!

— Ну, положим, это вовсе не школа. Это Центр.

— ...где железяк натаскивают врать.

— Послушай, Рикгард, мне кажется, ты слишком много себе позволяешь. Хочешь, чтобы я реквизировал твою Иолу?

Рикгард открыл было рот, но тут же закрыл. Ладонь его все еще лежала на кипе бумаг, сваленных на стол Квинта.

— Давай так: я закрываю глаза на твои штуки, а ты отправляешься в Центр и подыскиваешь себе комнатную собачку.

— Я не буду работать с кофеваркой!

— Приготовлением кофе возможности омег не ограничиваются. К тому же, помни, что эти ребята выпускаются только через два года. Они еще не достигли... пика своего созревания.

— Тоже мне недозрелый урожай.

— Тебе нужен только один. Одна омега. Ты просто ткнешь пальцем, и эту штуку занесут в список.

— А потом он целый год будет тут маячить. По крайней мере, раз в неделю.

— Да, и это тоже, — согласился Квинт.

— А потом он выпустится и осядет тут навечно.

— Ну, Рикгард, прогресс не стоит на месте...

— Я не желаю иметь дело с машинами! — возмутился Рикгард.

— Твоя Иола — машина, — напомнил Квинт.

И тут Рикгард сдулся. Разговор крутился вокруг себя. И Квинт, в конце концов, был в чем-то прав. Иоле Рикгард доверял куда больше, чем всему отделу Ликвидации вместе с его заляпанными кетчупом отчетами, нелепыми южными пальмами в коридорах и старомодными стульями, обитыми твидом. Как ни парадоксально, но отдел Ликвидации — вместе с самой Ликвидацией — покрывался толстым слоем пыли. И избавиться от этой пыли можно было только в небе.

Неужели придется таскать эту омегу туда, наверх? Брать с собой на облеты?..

Хуже и не придумаешь.

— Хорошо, — неохотно протянул Рикгард. — Я согласен.

— Ну и чудненько, — подытожил Квинт. — Поедете с Ливием. Сейчас же.

— Он еще не пришел.

— Значит, поедешь один.

Рикгард фыркнул.

— Я расскажу твоей жене про цветную капусту.

— А что с ней такое? — не понял Квинт.

— Хорошо смотрится. В мусорном ведре, — кивнул Рикгард.

— Я дам тебе дополнительный выходной, — посулил Квинт.

— Два, — иронично скривился Рикгард.

— Слушай... Эта, как ты выражаешься, кофемашина — в авангарде технологии!

— Я даже не пью кофе.

— Просто иди и выбери себе этого... стажера. Разве так трудно?

Центр вырос из-за угла неаппетитной грудой бетонных панелей и перекрытий. Высокий бетонный забор и глухие ворота смахивали на тюремные, а колючая проволока довершала картину сполна. На створках красовался герб Сената, знак безраздельной принадлежности правительству. Все, что отмечали эти красно-белые полосы и золотой сокол, было достоянием Сената, а это означало, что и все до единой омеги — точно такая же его собственность.

Рикгард поежился. Интересно, каково этим омегам ощущать себя чьей-то вещью? С другой стороны, они ненастоящие, неживые. Следовательно, никаких чувств у них нет. Им все равно. Они безмозглые, тупые машины. Машины, которых учат прыгать через колечко, словно дрессированных собак.

Рикгард припарковал служебный автомобиль под липами, на подъезде к воротам. У проходной к нему вышел затянутый в форму мужчина.

— Ваше удостоверение, пожалуйста. Цель посещения?

Он вытащил личную карту Ликвидатора и бумагу от Квинта.

— Проходите, — кивнул мужчина.

Рикгард бросил на него взгляд вдруг подумал: что, если это вовсе не человек? Но стоило шагнуть за ворота внутрь, и все сомнения рассеялись. Омеги были другими. По крайней мере, принять омег за людей молодых можно было только сослепу.

Толстые стены с колючей проволокой остались позади. Теперь перед Рикгардом расстилался сочно-зеленый газон, такой яркий, словно его засадили здесь в насмешку над вопросами жизни и ее имитации; дальше протягивалась полоска спортивных площадок: теннис, волейбол и футбол; дорогу до главных дверей окаймляли цветущие клумбы. Чуть поодаль буйно разрасталась живая изгородь, отгораживая от взглядов заунывно-серые стены. Чинно сложив ладонь к ладони, его уже ожидали три омеги. В том, что двое — юноша и девушка — омеги, а не люди, Рикгард даже не сомневался. Слишком ровно они стояли, слишком внимательно глядели и слишком дружелюбно улыбались. Женщина постарше смотрелась куда живее и спокойнее, и насчет нее Рикгард был отнюдь не уверен.

— Теодор Рикгард? — почти утвердительно спросила женщина, делая шаг вперед. — Добро пожаловать.

Он сразу догадался, что файлы с фотографией и другими личными данными омегам отослали заранее, и именно поэтому спутать с Ливием они его не могли.

— Все верно, — кивнул он, подозрительно косясь на девушку с юношей, которые продолжали пластиково улыбаться.

— Мне передали, что ваш коллега не приедет, — задумчиво проговорила женщина. — Что ж, тем больше внимания для вас одного, — она улыбнулась и чуть наклонила голову. — Позвольте представиться: Мариэлла.

Она протянула руку.

— Мариэлла..?