— Все в порядке?

— Все в порядке. — Она улыбнулась, и инстинктивно ее рука потянулась к золотой фасолинке на шее.

Она поиграла с ней пару секунд, смотря на мужа. Джессика пережила эти сутки, Хоугтон не вернулся. — Я люблю тебя, Ян.

— Дорогая, я тоже люблю тебя. С тобой правда все в порядке? — Он казался таким озабоченным ее состоянием.

— Не беспокойся. А как ты?

Его глаза были красноречивее слов.

Сейчас Ян находился в окружной тюрьме и был одет в грязный комбинезон, который ему выдали. Они запихнули его одежду в сумку и возвратили Мартину. Накануне тот переслал их Джессике вместе с «вольво». После чего она приняла две таблетки из числа тех, которыми снабдила ее Астрид.

— Мартин говорит, они могут дать тебе условно. — Но они оба помнили статью, прочитанную накануне суда. Речь в ней шла об отмене условного наказания за изнасилования. В данный момент общество не было настроено снисходительно.

— Посмотрим, Джесси, но особенно не надейся. Мы попытаемся.

Что произойдет, если его не выпустят условно? Она даже не задумывалась. Позже. Еще одно «позже», как суд и приговор.

— Ты хорошо вела себя? Без паники, без чудачеств? — Ян знал ее слишком хорошо.

— Я была паинькой. Астрид заботилась обо мне. — Джесси не упомянула о Хоугтоне и безумной ночи, с которой ей пришлось бороться с помощью таблеток, чтобы выжить. Она ползла через прошлую ночь, как сквозь минное поле.

— Она здесь?

— Да, ждет внизу. Астрид не хотела тебя смущать. Поняла, что нам нужно побыть вдвоем.

— Скажи ей, что я люблю ее. Я рад, что ты здесь не одна.

Джесси, я так беспокоился за тебя. Обещай мне, что ты не сделаешь ничего дурного. Пожалуйста. Обещай.

Его глаза умоляли.

— Обещаю. Честно, дорогой. Я в порядке.

Но в это верилось с трудом. Они оба выглядели не лучшим образом. Опустошенные, потрясенные, истощенные, Ян с двухдневной щетиной. С полчаса они обменивались бессвязными банальностями все еще не вышедших из шока людей.

Джесси изо всех сил старалась не заплакать, и ей это удавалось до тех пор, пока она не села в машину к Астрид.

То были слезы гнева и боли.

— Они держат его в клетке, как животное! — А эта проклятая женщина работает, наверное, в своем офисе, живет как ни в чем не бывало. Она отомстила и теперь может радоваться. Пока Ян гнил в тюрьме, а Джесси сходила с ума по ночам.

Астрид отвезла ее домой, приготовила обед и подождала, пока та не задремала. Наступившей ночью ей было легче, отчасти из-за того, что она была слишком измотана, чтобы мучить себя размышлениями. Она просто спала. А рано утром Астрид вернулась с клубникой, свежим номером «Нью-Йорк тайме» и журналом мод, как будто для Джессики это представляло какой-то интерес.

— Мадам, что бы я без вас делала?

— Спала дольше, наверное. Но я поднялась и решила заглянуть.

Джесси помотала головой и обняла подругу, когда та налила две чашки чая. Астрид ей послало само провидение. Еще двадцать семь дней до вынесения приговора. И кто знает, что ждет потом.

Отвлечься от горестных мыслей Джесси помог бы бутик, который бы занимал большую часть ее времени, но пока она не была готова вернуться туда. Она изредка звонила в магазин и полностью положилась на Катсуко. Астрид взяла ее с собой к парикмахеру — скорее лишь для того, чтобы присматривать за ней. Джесси могла встречаться с Яном дважды в неделю, жизнь в перерывах между свиданиями пугала ее своей бесцельностью.

Она начинала что-то говорить и теряла нить разговора, вынимала предметы из сумочки и забывала, зачем она их вынула. Слушала Астрид и смотрела сквозь нее. Джессика не придавала этому значения. Она ощущала себя потерянным ребенком, цепляющимся за новую мать. Астрид. Но без Яна все теряло смысл. И больше всего — жизнь. А без общения ей было трудно убедить себя в том, что она еще существует. Астрид пыталась удерживать Джессику на плаву до следующего свидания с мужем.

На последней странице газеты через день после суда появилась маленькая заметка. Но никто не позвонил, только те два друга, которые дали хвалебные отзывы о Яне. Они были потрясены случившимся. Астрид ответила на звонки, Джессика оставила каждому из них сообщение. Она не хотела ни с кем сейчас разговаривать.

В понедельник она вернулась на работу. Зина и Катсуко были подавлены. Кэт прочитала статью, но не упомянула о ней по телефону. Услышав ее голос, Джесси поняла, что ей не хочется обсуждать с ними свою трагедию. Когда Астрид и Джесси вошли в бутик, на мгновение возникло некоторое замешательство. По глазам девушек было видно, что они все знают.

Джесси обняла их обеих.

Теперь они знали, почему Хоугтон приходил в магазин, почему Джесси была такой взвинченной и куда делся «морган».

— Джесси, что мы можем сделать?

— Только одно. Давайте обойдемся без обсуждений. Сейчас я ничего вам не могу сказать. Разговоры не помогут.

— Как Ян?

— Пытается пережить.

— Ты знаешь, что будет дальше?

Она отрицательно покачала головой и опустилась в свое кресло.

— Нет. Я ответила на все вопросы? — Она посмотрела на их лица, уже чувствуя себя усталой.

— Тебе нужна помощь по дому, Джесси? — Зина наконец раскрыла рот. — Тебе, наверное, одиноко. А я живу не очень далеко.

— Спасибо, я дам тебе знать.

Она обняла ее и направилась в кабинет с Астрид, шедшей по пятам. Меньше всего она хотела провести вечера, выслушивая утешения Зины. У дверей своего офиса она повернулась:

— Да, вот что. В последующие несколько недель вы меня будете видеть не так часто. Мне нужно сделать кое-что для Яна. Я буду появляться здесь, как только смогу, но вам придется попотеть. Так же, как и прежде. Договорились? — Катсуко отдала честь, и Джесси улыбнулась. — Приятно снова вернуться к вам.

— А что, если я встряну и помогу? — Астрид, устроившись за столом, с интересом смотрела на нее.

— Сказать по правде, помощь не нужна. Кэт держит здесь все под контролем. Единственная проблема — во мне. Утром, вечером, ночью.., ты знаешь.

Астрид действительно знала. Она видела лицо Джессики в половине девятого утра и слышала ее голос в два. Это объясняло, какими были ночи. Ужас от того, что дневной свет никогда не озарит ее комнату. Что Ян никогда не вернется домой. Что Хоугтон сломает дверь и изнасилует ее. Страхи настоящие и вымышленные, призраки и люди, о которых не стоило упоминать, — все смешалось в голове Джессики.