На Рождество Астрид провела три недели на ранчо со своей матерью. У Джесси было по горло дел в магазине. Она втянулась в будничную работу, чередуя ее с посещениями Яна. Приезжала к нему два раза по утрам в будни и по воскресеньям. В неделю она проделывала четыреста миль на машине, и «вольво» начинал поскрипывать. Ей было интересно, не разобьется ли она вместе с машиной, просто-напросто вылетев с дороги и перевернувшись вверх тормашками. В случае с «вольво» это будет от старости, что касается Джесси — от напряжения и истощения. И большого количества таблеток. Но с их помощью она была в форме. Большинству людей так и казалось.

А Ян еще не расспрашивал ее. Она пришла к выводу, что он не хотел замечать того, что происходит. С ней все было прекрасно.

В этом году Джессика не могла послать ему новогодний подарок. Яну разрешали получать только деньги, поэтому она отправила мужу чек. И забыла купить подарки на Рождество для девушек из магазина. Она думала только о том, чтобы заправить машину бензином, пережить свидания с Яном по другую сторону стекла и продлить рецепт. Все остальное не имело значения.

Оставшаяся энергия уходила на счета. Джессика немного разобралась с ними и просыпалась утром, подсчитывая, как покрыть здесь, если займет там, а тут не заплатит до… Она надеялась, что рождественские доходы позволят ей вести дело с прибылью. Но «Леди Джей» переживала собственные проблемы. Джесси не могла себя заставить думать об этом так же, как прежде. «Леди Джей» оставалась лишь средством к существованию, а не источником радости, как в былые времена. Средством платить по счетам и местом, куда можно было пойти днем. Она могла спрятаться в своем крошечном офисе и жонглировать мечтами.

Джесси редко выходила к покупателям. После нескольких минут теперь уже знакомая волна паники подкатывала к горлу, и она должна была просить разрешения удалиться… Желтая таблетка.., синяя.., быстрый глоток виски.., что угодно, лишь бы побороть панику. Легче было сидеть в кабинете, предоставив девушкам заниматься покупателями. Так или иначе, она была слишком занята. Счетами. А также пытаясь отогнать непрошеные мысли. На это уходило немало сил, особенно поздно ночью или рано утром. Неожиданно впервые за много лет она отчетливо вспомнила мамин голос, смех отца. Она забыла их, и вот они вернулись. Они говорили.., друг о друге.., о ней… о Яне.., и были правы. Они хотели, чтобы она думала.

Джейк даже сказал что-то однажды. Время еще не пришло. Она не должна была.., не хотела.., не могла.., они не могли заставить ее.., они…

Рождество выпало не на день посещений, так что в любом случае Джессика не могла навестить Яна. Она провела праздник одна, с тремя красными таблетками и двумя желтыми.

Проспала до четырех часов следующего дня, а потом вернулась в магазин. Джессика хотела снизить цены на некоторые товары. Они потерпели убытки на Рождество, и ей нужно было пополнить запас наличных. Хорошая распродажа могла бы поправить дела. Она пошлет приглашения лучшим покупателям. Их набежит целая ватага, так надеялась Джессика.

Она просидела над бухгалтерскими книгами весь Новый год. Вспомнив о том, что она не сделала девушкам подарки, Джессика решила вручить им чеки. Джесси получила три подарка и стихотворение от Яна. Астрид преподнесла ей симпатичный золотой браслет, а Зина и Кэт — интересные безделушки. Самодельные сухие духи в красивом французском кувшине от Зины и маленький рисунок пером от Катсуко. А она снова и снова перечитывала стихотворение Яна.

Джесси взяла его с собой на работу и теперь носила в сумочке, чтобы вынуть и прочитать днем. Она знала его наизусть уже на следующий день после того, как получила.

Катсуко и Зина недоумевали, что делала Джесси в своем офисе весь день. Она показывалась, чтобы выпить с ними кофе или найти что-нибудь на складе, была молчалива и никогда не шутила. Безвозвратно ушли дни беззаботного щебетания и пересудов. Казалось, с уходом Яна от Джесси осталась лишь тень. В конце дня она появлялась на пороге своей комнатушки, иногда с карандашом за ухом, с затуманенным взором, маленькой пачкой счетов в одной руке, порой с опухшими или красными глазами.

Джессика нередко бывала раздраженной, быстрее выходила из себя по пустякам. Ее выдавал застывший взгляд. Взгляд, который говорил о бессонных ночах и постоянном страхе. И пелена от таблеток, которую ни с чем невозможно было спутать.

Она оживала в те дни, когда навещала Яна. Что-то сияло за стеной, которую она воздвигла между собой и остальным миром. Что-то появлялось в ее глазах — этим она ни с кем не делилась. Даже с Астрид, которая проводила все больше времени в магазине, лучше узнавая Зину и Катсуко. В каком-то смысле Астрид заменила Джесси. Она была такой же покладистой, как Джесси до своей трагедии. Астрид получала удовольствие от магазина, от людей, от одежды и девушек. У нее было время поговорить и посмеяться. Из нее сыпались свежие идеи. Ей нравился бутик, что было заметно.

Девушки влюбились в нее. Она приходила даже в те дни, когда Джесси встречалась с Яном.

— Знаете, иногда я думаю, что сижу здесь просто потому, чтобы дождаться ее. Я беспокоюсь за Джессику, когда она садится за руль.

— И мы. — Катсуко покачала головой.

— На днях она призналась мне, что делает это на «автопилоте». — Слова Зины были слабым утешением. — Джессика говорит, что иногда не помнит, где она или что делает, пока не увидит дорожный знак.

— Ужасно. — Астрид отхлебнула кофе и покачала головой.

— Печально, правда? Интересно, сколько она продержится. Она не может так много работать. Ей надо куда-нибудь съездить, развеяться, изредка улыбаться, спать.

И прийти в себя. Катсуко не сказала этого, но все именно об этом подумали.

— Джессика сильно изменилась. Интересно, как Ян?

— Немного лучше, чем она. Но я давно не видела его.

Полагаю, его не в такой степени терзает страх.

— Так вот что с ней? — Зина выглядела ошеломленной. — Я думала, она всего-навсего истощена.

— И это тоже. Но главное — страх. — Астрид, похоже, не хотела это обсуждать.

— И напряжение. «Леди Джей» переживает не лучшие времена.