«Ты действительно грязная шлюха, дорогая». Я закрываю глаза, и все те слезы, которые я всю жизнь сдерживала, покатились по щекам.

Когда я слышу его шаги, на меня накатывает стыд. Я пытаюсь закрыть лицо руками, потому что он хочет моих слез, и я не хочу, чтобы причиной их появления был он. Я отчаянно пытаюсь их смахнуть, прежде чем он увидит.

— Не прячься от меня, Эви, — говорит он, хватая меня за запястья и отрывая руки от лица. — Твои слезы чертовски прекрасны.

Никогда я не чувствовала себя такой обнаженной перед мужчиной. С тех пор как я забрала жизнь отца, я лишь использовала мужчин. Я убивала их за то, что они использовали меня, но Эзра, он убьет меня быстрее, чем я смогу сделать это с ним. С ним у меня нет контроля. Он — мужчина, которого я должна ненавидеть, и я в ужасе от того, что могу любить его. Эта потребность съедает меня изнутри из-за принятия того, что я одержима им, и насколько сильно хочу его, несмотря на последствия… Я готова идти против собственных инстинктов, предать все, что я считала священным, и все это ради него.

— Ты знаешь, почему я так поступаю с тобой? — спрашивает он.

Я мотаю головой, потому что боюсь его ответа.

Наклонившись вперед, он вытирает слезы с подбородка и мягко целует меня.

— Потому что я хочу увидеть, как ты сломаешься, маленькая убийца. А теперь я владею тобой, твоим телом и душой, — его глаза сосредоточены на стекающей по щеке слезе. Он улыбается и слизывает ее языком. — Твои слезы — мои, и теперь ты — моя.

Грешник и его грех.

Дыхание застревает в горле, сердце грозится выпрыгнуть из груди. Мы жаждем то, что нам принадлежит. Мы защищаем то, что нам принадлежит. Он владеет не только моим телом, но и моей душой, а это значит, я прощена.

Эзра

Когда мне было всего восемь лет, меня почти уничтожили. Но это сделало меня сильнее. Это сделало меня непобедимым. И, наконец, сломалась Эви. Эти неуловимые слезы, стекающие по ее лицу, и дрожащее тело. Я бесконечное множество раз видел, как шлюхи ломались под ремнем, кричали и умоляли остановиться, прежде чем я ударю. В каком-то роде я владею частичкой каждой из них. Но подчинение Эви, ее слезы, они самые сладкие, потому что ее нельзя сломать болью или силой. Ее можно сломать лишь эмоционально — она должна быть полностью разрушена. Мы должны быть полностью разрушены, прежде чем нас можно будет исправить, и теперь, я излечу Эви, потому что она — моя.

Я поднимаю ее с пола и притягиваю к своей груди. Она прижимается к шее, ее слезы увлажняют мою кожу. Я позволяю ей сдаться и рассыпаться в моих руках. Я хочу, чтобы она была разрушена до самого основания самой себя, и до сих пор я понятия не имел, как сильно желал этого.

Она нуждается во мне. Мне нужно владеть ею, по какой-то причине она — моя слабость. А слабости надо контролировать, прежде чем они возьмут над нами верх.

Морозный воздух обжигает кожу, пока я иду по улице. Джонти с одной стороны, Эви с другой, и Дэйв трусит впереди, метя каждый фонарь, кучку мусора и спящих бомжей на своем пути.

В идеале я не хочу тащить Эви с собой, но не могу ее бросить без присмотра, и единственный, кому я могу ее доверить, это Джонти. Но именно для этой работы он мне и нужен.

Как только я поворачиваю за угол, замечаю в дверном проеме парнишку. Он стоит рядом с одной из шлюх, они чем-то обмениваются.

Эти гребаные дилеры похожи на тараканов, и дистрибьюторы, которые их снабжают, ищут любой способ проникнуть внутрь. Моим клубом управляют шлюхи. Шлюхи имеют тенденцию принимать наркотики, многие парни, трахающие шлюх, принимают наркотики, значит, и это место как золотая жила для подобного дерьма. И там, где есть спрос, всегда будет предложение. Наркотики — не моя тема, слишком рискованно, но семья работает в этих кругах, значит, у нас есть парни, которые заведуют этой сферой. Парни, от которых мы получаем долю. Эти ублюдки толкают много дури, и они уверены, что не зависят от нас.

Я вытаскиваю пистолет из-за пояса джинсов и снимаю его с предохранителя. Голова парня дергается, как у испуганного животного. Его взгляд скользит по мне, и он срывается с места.

— Тупой ублюдок.

— Ну, что… — фыркает Джонти.

Я смотрю на Джонти и свищу. Дэйв бежит вдогонку. Единственный раз, когда он двигается так быстро.

— Пожалуйста, пусть с ним ничего не случится, — шепчет Эви.

Я закатываю глаза.

— Милая, он не пудель.

Эви нервно жует нижнюю губу и наблюдает, как Дэйв нагоняет парня, прыгает на спину. Парень падает вниз, и зубы Дэйва впиваются в его запястье, голова пса дергается из стороны в сторону, а из горла вырывается рык.

Парень кричит и тщетно пытается выдернуть руку из пасти Дэйва. Я улыбаюсь, подходя к нему.

— Чем сильнее ты сопротивляешься, тем глубже вонзаются клыки, — говорю я, опускаясь на корточки, и хлопаю его по плечу. — Лучше расслабься.

— Пожалуйста, — хнычет он. Я надолго замолкаю, прежде чем щелкнуть пальцами. Дэйв отпускает его, но продолжает смотреть на него и рычать.

— Чего ты хочешь? — спрашивает он, отползая от меня.

Джонти хватает парня за горло, заставляет встать на ноги и тащит в тень ближайшей подворотни, где прижимает его к стене. Его ноги болтаются над землей, когда Джонти надавливает предплечьем на его горло, перекрывая доступ к кислороду. Дэйв держится позади нас, скуля и рыча. Вкус крови толкает Дэйва в исступление, теперь несколько дней он будет сущим кошмаром.

Я указываю на Дэйва и бросаю взгляд на Эви.

— Присмотри за ним. — Она хватает его за ошейник и уводит в сторону. Я подхожу к Джонти и прищуриваюсь на мешок дерьма, прижатый к стене. — Я думал, мое последнее послание к Де Коста было ясным, — спокойно говорю я. Яснее не могло и быть. Я отправил ему труп его дилера в мешке. В мусорном пакете, если быть точным. — Знаешь, как пришлось попотеть, чтобы расчленить этого ублюдка? Я испачкал свой любимый костюм, чтобы закончить начатое… и теперь я нахожу тебя здесь, и это значит, я зря потратил свое время, а я очень не люблю зря тратить время, — я вздыхаю. Парень продолжает кашлять и задыхаться.

— Достаточно, — приказываю я.

Джонти делает шаг назад, и тело парня падает на землю, скользя по стене. Я наклоняюсь над ним, упираясь ладонями в бедра.

— Я понял, что труп не сработал, — прижимаю ладонь к губам и пожимаю плечами. — Значит, думаю, я должен отправить живого посланца на этот раз.

— Спасибо, — шепчет он. — Спасибо.

Я улыбаюсь его словам.

— Не благодари раньше времени. Я сказал живого, а не целого, — я наклоняюсь вперед. — В этом мире есть вещи и похуже, чем смерть твоего приятеля, — шепчу я.

Его глаза расширяются, и вся храбрость испаряется. Я достаю пачку сигарет и зажимаю одну между губами.

— Правая или левая? — спрашиваю я.

Эви

Эзра открывает крышку серебряной зажигалки, эхо щелчка отдаётся от кирпичных стен. На его лице появляется легкая ухмылка, когда кремень высекает искру. Янтарный свет пламени освещает его лицо, заставляя сверкать темные глаза.

И я так сильно его хочу.

Он долго затягивается сигаретой, его взгляд останавливается на парне, вжавшемся в стену, и он выпускает клубы дыма в его направлении.

— Что? — кашляет и хрипит парень. — Левая или правая что?

— Левая или правая, выбирай. Ты мне наскучил, — вздыхает Эзра. — А когда мне скучно, мой палец начинает дрожать на спусковом крючке. Так что выбирай, парень.

— Левая! Левая!

Эзра остается сидеть перед мальчишкой, выпускает еще одну струю дыма, когда тот протягивает руку. Джонти кладет клинок на ладонь, и парень тут же пытается отодвинуться от Эзры, но сапог Джонти с силой приземляется на его руку. Его крики разносятся по всему переулку.

Дэйв рычит, угрожая вырваться из моих рук, и я крепко сжимаю ошейник. Эзра держит нож, улыбаясь, медленно поднимая его над правой рукой парня.