Я его грохну. И меня не заботит, о чем он думает. Сначала я оторву ему все конечности. А потом засуну пистолет ему в задницу и изнасилую им, прежде чем нажать на курок.

Я хватаю вазу с цветами и бросаю ее в стену. Дэйв вскакивает со своего места и прыгает на диван рядом с Эви, закрывая ее своим телом.

Эви тянет к себе Дэйва и затаскивает его на колени. — Кто…

— С этого момента ты не исчезнешь из моего поля зрения, пока я не разрешу тебе. Больше никаких этих твоих таинственных прогулок, Эви, — тычу в нее пальцем. — И я клянусь перед твоим гребаным Богом, что, если ты не послушаешься, я привяжу тебя к кресту в клубе и позволю тебе в полной мере насладиться своей религией. Я бросаю карточку на диван рядом с ней. Она поднимает ее, и ее маленькие руки дрожат, когда она читает записку.

— Я не хочу оставаться с тобой. Мне это не нравится, — шепчет она.

Я наклоняюсь к ней, крепко сжимаю ее лицо и провожу пальцем по уголку губ, размазывая губную помаду.

— Чья ты, Эви? — спрашиваю я.

— Твоя…

— И кто защищает тебя, Эви?

Глаза ее закрыты, в них появляются слезы: — Ты.

Я прижимаю руку к ее волосам, запрокидываю голову назад и притягиваю лицо к своему. Я целую ее в губы, поглаживая горло свободной рукой.

— Да, только я, — бормочу я.

Эви

Эзра больше не злится. Я обещала, что буду хорошей девочкой, и я думаю, он мне верит. Я следую за ним, когда он направляется к двери, засунув пистолет за пояс. Я не хочу, чтобы он оставлял меня одну.

— Просто побудь здесь, — Эзра смотрит на меня. — Я вернусь через час. У тебя есть мой телефон, у тебя есть Дэйв, снаружи Джонни. Запри дверь.

— Пожалуйста, не уходи.

Он вздыхает и устало трет лицо.

— Эви, я не могу взять тебя с собой, и уверен, что, черт возьми, ты не собираешься в клуб. Я скоро вернусь, — он открывает дверь и бросает на меня последний взгляд. — Не смей выходить. — Дверь захлопнулась. — Запри ее. Сейчас же, — кричит он с другой стороны.

Я быстро запираю замок и смотрю на Дейва, который лежит на своем месте и смотрит на меня. Я опускаюсь на кушетку, и Дейв оказывается рядом, положив голову мне на колени.

— Что же нам теперь делать? — спрашиваю я, а он медленно виляет хвостом.

Я включаю телевизор и просто жду. Спустя полтора часа Эзра все еще не вернулся. Не сомневаюсь, что есть причина, по которой он не хотел, чтобы я пошла с ним. И она мне не понравится. Что, если он лжет мне? Меня сжигает невероятное желание узнать чем он занят. Сегодня вторник. Бросаю взгляд на часы. Каждый вторник, в пять часов, он идет в местный «Старбакс», заказывает латте и кого-то ждет. Я смотрю на дверь, и знаю, что мне не надо уходить. «Он хочет, чтобы ты верила в его ложь, маленькая убийца». Я должна знать, что он делает, и почему бы мне не пойти и не проверить?

— Хочешь на прогулку? — спрашиваю я, отталкивая Дэйва. Он крутится вокруг меня, прыгает и лает, бесконечно виляет хвостом. Я быстро застегиваю поводок, и мы выходим из квартиры.

Городские рабочие убирают с тротуара свежий снег. Дэйв скулит, когда его лапы ступают на влажный снег. Я дергаю за поводок, заставляю его идти. Я не дура, я вижу, как из черной Audi на улице выходит парень. Чувствуется, что он следит за мной. Я знаю, что он все расскажет Эзре, но я ведь просто гуляю с собакой.

Чем ближе мы подходим к «Старбаксу», тем неспокойнее у меня на сердце. Есть некая романтика в слежке за ним, когда он не знает, что я рядом. Я замедляю шаг и останавливаюсь у окна. Отсюда виден стол, за котором всегда сидит Эзра. Он смотрит на телефон, одной рукой держа чашку. Я улыбаюсь, затем меняя опаляет волной ярости. Эта рыжая, Джен, только что подсела к нему за стол. Она скрещивает ноги, ее серое платье сдвигается высоко на бедра. Эзра взглянул на нее и наклонил голову, прежде чем посмотреть в телефон.

Дейв скулит и тянет за поводок.

— Прекрати! — шиплю я.

Я вижу, как Джен проводит своими мерзкими пальцами по его руке. И во мне поднимается желание отрезать ей пальцы. Она поправляет волосы и смеется. А мне хочется затолкать грязную тряпку ей в глотку, чтоб она заткнулась.

Дэйв рычит, сильнее оттягивая поводок, и у меня возникает соблазн отпустить эту проклятую собаку. Эзра улыбается этой девке, ее словам. Он никогда так не улыбается мне. Он любит ее. А я люблю его. И все, что он делает, принадлежит мне. Я хочу, чтобы он любил меня, а не ее. Джен встает и подходит к Эзре, наклоняется и целует его в щеку. Я убью ее. Он трахнул ее прямо перед окном — то, чего никогда не делал со мной. Он держал свой член внутри нее. Он сделал ее своей. И он все еще хочет ее, хотя и спас меня. Я его грешница, но она — его грех. «Ты должна убить его, Эвелин. Он лжец, он использует тебя. Он встал между тобой и твоей миссией. Даруй, наконец, Ханне покой. Убей его». Я не хочу его убивать. Я люблю его. «Кого ты любишь больше, Бога или Эзру? Убей его».

Я чувствую, как у меня на глазах появляются слезы. Я иду обратно, пробираюсь по оживленному и переполненному тротуар. Дэйв рычит впереди, виляя хвостом. Я чувствую себя виноватой, потому что бедный Дэйв останется без хозяина. Я должна буду заботиться о нём, это было бы правильно, и тогда у меня останется частичка Эзры.

— Пожалуйста, не заставляйте меня его убивать, я люблю его, — умоляю я, когда добираюсь до его дома.

Любовь — это грех. Эзра был моим. И когда она прижала свои грязные губы к его щеке, он не оттолкнул ее. Он улыбнулся, потому что хочет, чтобы она оказалась голой и прижатой к его окну. В моем сердце разгорается ненависть, его удары все сильнее отдаются в ребрах, пока я думаю об этом. Мой разум — беспорядочная вереница из лжи и предательства, ярости и спутанных мыслей. Раньше я считала, что он дьявол или Бог, теперь же я думаю, что он всего лишь нечестивый, бесполезный человек. Извращенец, шлюха. Принадлежащей к тому сорту мужчин, которых я убиваю, потому что это мое предназначение. Я должна помнить о своей миссии … Он заставил меня поверить, что моя религия бессмысленна. Он принудил меня подвергнуть сомнению мои мотивы. Я могу любить Эзру, но я должна убить его.

Когда я поднимаюсь по лестнице в его квартиру, по моему лицу текут слезы. Я не хочу его убивать, но у меня нет выбора. Я собираюсь сделать то, что должна был сделать уже давно. Я поддалась дьяволу, и я согрешила. Я согрешила. Я совершила грех. Греховное деяние… но теперь я сделаю все правильно.

Как только я вхожу в квартиру, Дэйв стряхивает снежинки со своей шерсти и запрыгивает на диван.

— Мне очень жаль, Дэйв, — шепчу я, подходя к комоду и открывая ящичек для косметики. Беру тональную основу, аккуратно наношу ее на лицо, маскируя каждое пятнышко, любую морщинку. Затем достаю тени и кистью провожу над веками. Я трачу много времени, вырисовывая идеальную линию по контуру глаз черной подводкой, стараюсь нанести на ресницы толстый слой туши, и, наконец, прежде чем покинуть комнату, я крашу губы кроваво-красной помадой. Я похожа на фарфоровую куклу, на что-то хрупкое и ценное. И это то, чего хочет Эзра. Образ обманчив. Дьявол был ангелом, прекрасным ангелом, и он обрёк все человечество на ад.

Дэйв не переставал бродить по квартире и скулить с тех пор, как мы вернулись. Думаю, он мог услышать голос моего маленького демона и теперь злится.

— Прости меня, Господи, за то, что я сбилась с пути истинного, — шепчу я, открывая бутылку виски и доставая флакон из косметички. — Прости меня за то, что этот человек осквернил мое тело. Прости меня за то, что я поверила в его ложь.

Я бросаю кубики льда в стакан, а затем наливаю виски, наблюдая за тем, как янтарная жидкость заполняет пространство между кубиками, и как тает лед. Беру флакон, открываю его и высыпаю порошок в напиток. В моем животе растет тяжелый ком, пока я смотрю, как растворяется яд. Я не хочу этого делать. Но после я засовываю пустой флакон в свой кошелек. — И прости Эзру за грехи, которые он совершил. Аминь.