Я находился в полной растерянности. С одной стороны, ужасно не хотелось проигрывать, но с другой — было по-настоящему страшно. Летящие в меня каменные копья были намного опаснее любых шаров и глыб. Ведь хоть пани Митрош и находилась всего в пяти минутах ходьбы, но всегда был шанс, что копьё попадёт прямо в сердце, а в этом случае не поможет ни один лекарь. Понимание этой простой истины добавляло нервозности.

Очередное каменное копьё прошло в пугающей близости от моего лица, а следующее за ним полоснуло по рёбрам. Вроде и несильно, но больно. На майке сразу же расплылось красное пятно, но я опять показал преподавателю, что буду продолжать поединок.

Шимчик на несколько секунд остановился, чтобы перевести дыхание. Такая серьёзная атака давалась ему нелегко — он выглядел измотанным, видимо, потратил много сил и энергии. Но он явно не собирался останавливаться. Передохнув, Якуб неприятно осклабился и приготовился снова атаковать.

Я смотрел на противника, который собирался запустить в меня очередные каменные копья, и ужасно нервничал, можно сказать, почти паниковал. Я не знал, что можно сделать в сложившейся ситуации, но несмотря ни на что усиленно пытался найти выход. Было ощущение, что моя голова вот-вот лопнет от напряжения. Пульс участился настолько, что казалось, сердце сейчас выпрыгнет из груди, а его удары отдавались гулким эхом в ушах. И тут со мной произошло нечто странное и необъяснимое.

Буквально за доли секунды весь мой стресс и страх как рукой сняло, и я почувствовал непривычное ощущение — будто через меня пропустили высоковольтный разряд или энергию нескольких высокоодарённых лекарей. После этого сердце моё забилось ровно и спокойно, головная боль прошла, а все мои чувства обострились и будто заработали по-другому. Казалось, даже течение времени немного замедлилось. Но главным было не это, а то, что я ощутил в себе какой-то запредельный уровень энергии и почувствовал способность к невероятной концентрации. Это меня потрясло.

Ну а то, что произошло дальше, поразило уже не только меня, но и всех присутствующих. Не знаю, как это у меня получилось, но молниеносным движением руки я выпустил в сторону Якуба ледяной диск. Диаметром около полуметра, бешено вращающийся, с острыми как лезвия краями диск за доли секунды долетел до моего противника и отрезал ему правую ногу чуть выше колена.

Шимчик с диким воплем упал на арену. Айзеншмид побежал оказывать бедняге первую помощь, а Пётр сорвался за пани Митрош. Я смотрел на это всё и не понимал, что же произошло и как я смог использовать заклятие, которому никогда не учился. Пятеро моих товарищей по отряду с открытыми ртами смотрели то на меня, то на Якуба, а я прикидывал, как буду потом объясняться с преподавателем.

Гауптман Айзеншмид быстро заморозил рану, чтобы остановить кровотечение, и ввёл Якуба в транс. Буквально через пять минут прибежала пани Митрош. Она осмотрела раненого, сказала, что ничего страшного не видит, и велела перетащить Шимчика и его отрезанную ногу в медпункт. Трое ребят отправились выполнять её поручение — Марек и Гжегож потащили моего бывшего соперника, а Пётр его ногу. Когда ребята скрылись за дверью, преподаватель подошёл ко мне и с нескрываемым удивлением спросил:

— Как ты это сделал?

— Прошу простить меня, господин гауптман! — ответил я и уставился на пол арены, ожидая взбучки.

— Мне не за что тебя прощать, — ответил Айзеншмид. — Ты не нарушил правила. Но мне очень интересно знать, как ты это сделал?

— Я тренировался, — соврал я. — Долго.

— Тренировался?

— Да, господин гауптман! Долго и упорно.

— Да ты хоть сколько тренируйся, но всему есть предел! У тебя ведь нет никакого уровня. А ледяной диск — это заклятие, доступное лишь одарённым девятого уровня, да и то не всем. Там просто запредельная концентрация нужна, чтобы он крутился со скоростью, способной отрезать ногу!

Преподаватель от волнения взмахнул руками, но понял, что говорит чересчур эмоционально, немного успокоился, ещё раз меня оглядел и продолжил:

— Я бы ещё понял, если бы ты запустил этот диск, и он просто влетел в Шимчика как ледяной шар. Запустить его можно и на десятом уровне. Допускаю, что и без уровня можно, если долго и усиленно тренироваться. Но этот диск у тебя крутился так, будто его запустил сильный одарённый, и отрезанная за доли секунды нога Шимчика тому подтверждение. Как ты это сделал?

— Я не знаю, господин гауптман.

Айзеншмид всплеснул руками, хотел ещё что-то сказать, но сдержался. После чего вздохнул и уже совершенно спокойно спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

— Неважно, — соврал я, так как совершенно не хотелось поразить преподавателя ещё и тем, что я чувствовал себя после произошедшего очень даже прекрасно.

— Иди отдыхай, на сегодня для тебя занятия окончены, — сказал Айзеншмид. — А ситуацию эту мы позже обсудим.

— Благодарю Вас, — ответил я и направился к выходу.

Преподаватель послал на арену следующую пару, а я вышел на улицу. Немного прошёлся по территории центра, присел на скамейку у старого каштана и призадумался. Мыслей в голове было много, они роились как осы в разворошённом хулиганами гнезде, мешая друг дружке, перебивая одна другую. Но в итоге одна из этих мыслей отодвинула все остальные на задний план и оформилась в виде простого и короткого вопроса: «Что это было?»

Ответа на этот вопрос у меня не нашлось.

Я долго думал о том, что произошло на поединке, но так и не нашёл объяснение случившемуся. Единственное, в чём я был почти уверен — это как-то связано с моими последними снами. Но вот только знать бы как?

Впрочем, сны я ещё мог хоть как-то объяснить. Несмотря на то, что все те люди, которые мне снились, казались совершенно незнакомыми, была вероятность, что когда-то я их всё же видел: может, в самом раннем детстве или уже в детдоме. Видел, но забыл — развивающийся Дар забрал все ресурсы моего мозга и задвинул воспоминания об этих людях в самые дальние уголки памяти, откуда они выглядывали лишь во сне.

Правда, в этом случае возникал вопрос: почему всё началось именно сейчас? Но и это можно было попытаться объяснить, хотя бы тем же взрослением организма или продолжительным воздействием на мой мозг стимулятором магической активности. А вот как объяснить то, что я использовал в бою ледяной диск, да ещё и на полную катушку, я не мог. Даже предположений никаких не было.

Навык владения сильным боевым заклятием — штука серьёзная, его надо тренировать и не один день. Да и прав был Айзеншмид — лишь тренировками здесь не обойтись, требовался необходимый магический уровень. Но я тем не менее смог, практически не напрягаясь, отрезать Якубу ногу в обычном тренировочном поединке. Как? Ответа не было, а мозг от всех этих раздумий начал уже закипать.

В жилой корпус я решил не идти — не хотелось ещё и от ребят выслушивать те же вопросы, которые задавал себе сам. Сначала долго гулял по территории центра, затем пошёл в библиотеку — попытался отвлечься чтением книг по истории магии. В библиотеке просидел до самого ужина. Он начинался в семь вечера и продолжался до половины девятого, мы с Агатой обычно приходили ближе к восьми, когда народа было поменьше и можно было сесть за какой-нибудь столик вдвоём и знать, что никто к нам не подсядет.

В половине восьмого я отправился в медицинский пункт за подругой, чтобы оттуда уже вместе пойти в столовую. Агата ждала меня на крыльце и, едва я подошёл, спросила:

— Это ты так Якуба отделал?

— Я, — ответил я и усмехнувшись добавил: — Задавай главный вопрос.

— Как ты это сделал?

— Понятия не имею.

— Что-то как-то неинтересно тебе вопросы задавать, — сказала Агата, и мы молча пошли в столовую.

Но любопытство — дело такое, что не у каждого получается с ним справиться. Не успели мы толком начать ужин, как моя подруга опять спросила:

— Но ты хоть примерно можешь рассказать, что у вас там произошло?