— Ага. Только этот негодяй даже и не догадывается, что ты моя девушка. Он думает, что ты свободна. Хотя в любом случае сам факт приставаний сотрудника центра к курсанткам я не одобряю. Поэтому морду ему набью.

На самом деле хоть я и не одобрял приставания Яроша к курсанткам, но не настолько, чтобы тратить время на мордобой в столь ответственный момент, но от Агаты исходило такое возмущение и негодование, что я решил, сделать ей приятное.

— Только для этого тебе придётся мне помочь, — добавил я, прикинув варианты, как осуществить наказание любвеобильного поляка.

— Ты выиграл турнир в Белостоке, и тебе нужна моя помощь, чтобы справиться с неодарённым? — удивилась Агата.

— Нужна. Ты как себе это представляешь, вообще? Я пойду и у всех на глазах набью Ярошу морду? А потом меня арестуют и прощай побег, да? Нет. Так не пойдёт.

— А как пойдёт? — спросила подруга.

— Ярош тебя звал в гости? Звал! Вот скажешь ему, что придёшь. Назначишь время за час до нашего ухода. А приду, вместо тебя, я

— Погоди! Ты хочешь, чтобы я ему такое сказала? Что приду к нему вечером? Чтобы он потом представлял себе всякое? — возмутилась Агата. — Нет! Спасибо! Лучше уж без мордобоя тогда!

«Это действительно лучше, а «всякое» он и без твоих слов может представить», — подумал я, но вслух, конечно же, ничего говорить не стал, а лишь улыбнулся и поцеловал подругу.

— Давай посмотрим по карте, сколько нам до границы идти, — сказал я, переводя разговор на нужную тему. — Я уже понял, что она рядом, но хотелось бы уточнить.

Когда мы ехали из Белостока в Восточный, я начиная с Сокулки запоминал каждый поворот и сколько километров мы проехали на каждом участке, благо и в этот раз одометр оказался в зоне моей видимости. По приезде я сразу же, ещё до всех мероприятий, нашёл ручку с бумагой и записал всё, что запомнил. Конечно, обойти с картой окрестности в любом случае не мешало, но уже сейчас я мог определить местоположение центра «Ост» с точностью до километра — двух.

Я достал карту, развернул её и разложил на столе. Достал записи, сверился с ними и определил на карте точку, где должен был располагаться центр «Ост». В качестве проверки проложил от этого места маршрут, по которому ходил, когда чуть не добрался до Домброва-Белостоцка. Всё совпадало.

— Всё хорошо? — спросила Агата, видимо, встревоженная тем, что за всё время работы с картой я не проронил ни звука.

— Всё просто отлично, — ответил я. — От нас до границы идти около трёх часов, если быстрым шагом и напрямую через лес. Болота и овраги мне теперь не страшны — я научился прокладывать ледовую дорогу. Нужно будет только обувь подготовить для бега по льду. В принципе сам путь до границы меня не напрягает. Преодолеть эти пятнадцать километров действительно не проблема. Но есть три «но»!

— Какие?

— Первое — нам надо незаметно покинуть Восточный, чтобы за нами не отправили погоню. Второе — в лесу не наткнуться на партизан. Третье и главное — пробиться на белорусскую сторону мимо польских пограничников. Желательно, вообще, сделать это с минимальным шумом. Но если первые два пункта хоть как-то от нас зависят — мы можем и уйти осторожно, и по лесу эти пятнадцать километров пройти максимально незаметно, то ситуация на границе нам неподконтрольна. Может, она в прямом смысле на замке, а может, всё не так уж и страшно. В любом случае я вижу наши шансы оказаться дома очень высокими. Больше скажу: я даже не сомневаюсь, что у нас получится это сделать.

— Тогда всё замечательно! — радостно воскликнула Агата.

— К сожалению, не всё, — поспешил я охладить восторг подруги. — Я не собрал информацию. Вообще никакую. Мне нечего рассказать российским спецслужбам, кроме того, что в Польше есть четыре подготовительных центра, где одарённым подросткам стирают память и для чего-то их готовят. Разве что показать на карте расположение Восточного ещё смогу. Этого мало.

— Мало? — удивилась подруга. — А что ты ещё хотел узнать?

— Как минимум информацию о расположении трёх других центров.

— Но это нереально. Кто бы тебе её дал?

— Никто. Добровольно никто. Можно, конечно, перед побегом попробовать из кого-то её выбить, но не факт, что получится. Для этого нужно время. Да и не умею я пытать как надо.

— А кого пытать-то?

— И то верно — пытать особо некого. Не Нидербергера же. Но это не может быть оправданием. Я должен был добыть информацию.

— Должен? — удивилась Агата.

Я понял, что погорячился. Хорошо хоть, не ляпнул, что не имею морального права провалить задание.

— Конечно, должен, — попытался я оправдать свои слова. — Мы оба с тобой должны сделать всё возможное для спасения ребят.

— Это да, — согласилась Агата. — Ребят надо спасти. Но где ты нужную информацию за три дня добудешь?

— Нигде. Придётся тащить с собой носителя информации.

— Ты хочешь выкрасть у Нидербергера служебный компьютер?

— Я хочу взять «языка» и бежать вместе с ним.

— Языка?

— Да. «Языком» называют…

— Я знаю, кого так называют, — перебила меня подруга. — Но как ты потащишь с собой человека через лес? Как будешь с ним пробиваться через границу? Сама идея хороша, не спорю, но она же неосуществима!

— Значит, надо так всё продумать и организовать, чтобы была осуществима. У нас нет другого варианта. Мы не можем вернуться домой без информации.

— Но кого ты собрался брать?

— Будем думать. И кого брать, и как вытаскивать. Возможно, уходить придётся на машине.

— А где мы её возьмём? Это практически невозможно.

Меня все эти вопросы уже начали немного раздражать.

— Агата, сейчас мы с тобой для начала определим круг наших задач и проблем, а уже потом будем думать, как это всё решать. Не надо каждый раз говорить мне, что это невозможно. Наша задача — сделать невозможное возможным, как бы пафосно это ни звучало. И нам ещё надо с Агнешкой встретиться и уговорить её бежать с нами.

— Здесь я, вообще, не представляю… — начала было подруга, но замолчала.

— Попробуем уговорить её выпить зелье. Согласится — хорошо. Нет — значит, останется здесь.

— Но она сразу же побежит и расскажет про нас!

— Побежит. Но не сразу, а часа через четыре в лучшем случае — после того, как с неё спадёт заклятие обледенения. Поэтому разговор с ней отложим на самый конец.

— Ты так всё грамотно продумываешь, — с нескрываемым уважением произнесла Агата. — Так во всём разбираешься.

Я мог ей ответить, что меня к этому готовили, но это вызвало бы ещё больше вопросов, да и, вообще, лишнего болтать не стоило даже в разговоре с подругой. Поэтому я решил вернуться к разговору об Агнешке и обсудить, под каким предлогом заманить внучку генерального прокурора на разговор. Но сказать я ничего не успел, так как в дверь медпункта кто-то постучал. Я спрятался в процедурной, а Агата пошла открывать.

— Я хотел бы видеть курсанта Гроховски! — донёсся до меня через полминуты незнакомый мужской голос.

— А с чего Вы решили, что он здесь? — ответила незнакомцу Агата.

— У меня для него сообщение от господина майора.

Отпираться было бесполезно — Нидербегрер знал, что я в медпункте.

— Иду! — крикнул я и направился к входу.

У дверей стоял незнакомый мне молодой штабс-ефрейтор. Увидев меня, он сказал:

— Курсант Гроховски! У меня сообщение для Вас от господина майора!

— Я Вас внимательно слушаю.

— Господин майор просил передать, что завтра в девять часов утра Вам следует прибыть к административному корпусу для отправки в Краков!

— Благодарю! Передайте господину майору, что я буду там в восемь пятьдесят пять.

Посыльный кивнул и удалился, а удивлённая Агата посмотрела на меня и спросила:

— Что это значит, Роберт?

— Это значит, что у нас нет трёх дней на подготовку. Уходить будем сегодня ночью.

Агата пыталась переварить информацию. Потихоньку её лицо из удивлённого стало превращаться в испуганное. Я тут же поспешил успокоить подругу: