У меня перехватило дыхание — от центра «Ост» до белорусской границы напрямую было не более пятнадцати — двадцати километров. Я, конечно, предполагал, что граница недалеко, так как знал, что партизаны орудуют в основном в западной части Польши, но что она настолько близко, не ожидал.

Я сложил карту, спрятал её между страницами фотоальбома и прижал к груди, как свою главную ценность. Теперь по приезде в Восточный, я мог с этой картой обойти окрестности центра, определить его точное местоположение и проложить маршрут до границы. Поездка на турнир однозначно удалась.

В Восточный мы приехали перед самым ужином. Как и планировал Нидербергер, сначала всех курсантов собрали на большой арене, где объявили, что я выиграл турнир, и продемонстрировали кубок. После этого я принял кучу поздравлений, а руководитель центра пригласил всех курсантов в столовую, чтобы за ужином отпраздновать мою победу.

В какой-то момент я даже забыл, где нахожусь, настолько всё получилось душевно и искренне. Но расслабляться не стоило. По пути из Белостока Нидербергер сообщил мне, что в понедельник рано утром мы выезжаем в Краков. А пятницу, субботу и воскресенье я мог посвятить отдыху. Я пообещал так и сделать, понимая, что это время придётся посвятить подготовке к побегу.

Конечно, такая спешка напрягала, но вариантов не было — я понимал, что из Кракова в Восточный уже не вернусь. Значит, надо было бежать до поездки. А чтобы было легче смириться с такой спешкой, я даже смог отыскать в ней один плюс — возможность в случае успешного побега встретить свой день рождения в России. Впрочем, я бы с радостью от этого плюса отказался в пользу долгой подготовки, но, к сожалению, выбора мне никто не предоставил.

После торжественного ужина, приняв все возможные поздравления, ответив на вопросы самых любопытных товарищей по отряду, мне наконец-то удалось убежать в медпункт, где меня ждала Агата, которая смогла покинуть торжественные мероприятия пораньше. Едва я вошёл в медпункт, подруга протянула мне большую кружку с горячим кофе, улыбнулась и сказала:

— Я подумала, что спать мы всё равно сегодня нескоро ляжем.

— Однозначно нескоро, — ответил я, взял кружку и сделал несколько глотков ароматного напитка. — Мы сейчас будем рисовать маршрут, по которому нам через два дня предстоит бежать.

— Рисовать маршрут? — с нескрываемым разочарованием и излишней театральностью произнесла Агата. — Тебя не было три дня, и вот ты вернулся, пришёл ко мне на всю ночь и собираешься рисовать маршрут?

И тут подруга переварила окончание сказанной мной фразы и спросила уже совершенно другим тоном:

— Через два дня бежать?

— Да. В ночь с воскресенья на понедельник мы должны покинуть Восточный и пробиться через границу в Беларусь. У нас три дня на подготовку побега. Не много, но хоть что-то.

— А куда ты торопишься?

— Я никуда. А вот Нидербергер торопится отправить меня в Краков, чтобы там изучили мои удивительные способности. Сама понимаешь, в Краков не лучше не ехать.

— Это да, — согласилась Агата. — Но как-то это всё слишком неожиданно.

— Нормально всё. Главное, я привёз из Белостока карту! Даже две. И сейчас мы на одной из них попробуем отыскать и отметить место расположения нашего центра. Но сразу хочу тебя обрадовать, я уже примерно разобрался, что к чему. Мы совсем недалеко от границы, поэтому шансы на удачный побег у нас большие.

Агата радостно улыбнулась, кивнула, выражая согласие с моим оптимистическим настроем, и произнесла:

— Роберт, я боюсь.

Это было неожиданно.

— Я тоже боюсь, — сказал я. — Но мы справимся.

— Я не бежать боюсь, — пояснила подруга. — Я боюсь неизвестности. Что нас ждёт там, куда мы убежим?

— Странная у тебя формулировка. Не там, куда мы убежим, а дома. Нас ждёт нормальная жизнь на родине. А вот что нас ждало после Восточного — большой вопрос!

— Я постоянно и много думаю на эту тему. Какая у меня семья? Любят ли они меня? Будут ли рады мне? Почему так случилось, что я здесь? Может, это они меня сюда отправили?

— Не думаю, что они. Тебя похитили, как и всех нас.

— Почему ты думаешь, что похитили?

— Я не думаю, а знаю. Я-то, в отличие от тебя почти всё вспомнил.

— Всё равно страшно, когда не знаешь, какая у тебя семья, — стояла на своём подруга.

— Какая бы она ни была, главное, что она у тебя есть. Поверь мне, это уже немало.

Агата кивнула, вздохнула, после чего улыбнулась и более жизнерадостным тоном заявила:

— И ещё у меня есть ты! Мы ведь там в России тоже будем вместе?

— Ну если ты не передумаешь.

— Никогда!

Подруга бросилась мне на шею, крепко обняла, поцеловала и прямо в ухо сообщила:

— Я никогда не передумаю. Лишь бы ты не передумал. А если ты всё же передумаешь, я сварю тебе такое зелье, что ты тут же передумаешь обратно. И потом будешь думать только так, как я скажу.

Агата звонко рассмеялась, и я был рад, что её немного отпустило. Готовиться к побегу и при этом бороться с её упадническим настроем не хотелось.

— А если окажется, что мы с тобой живём в разных городах? — спросила Агата, и снова на её лице появилась тревога. — Ну, то есть, если наши семьи в разных городах живут, что тогда будем делать?

— Мы с тобой одарённые. Неважно, где живут наши семьи. Мы будем учиться в Великом Новгороде в Кутузовской академии. И жить в одном студенческом общежитии.

— Ещё скажи, в одной комнате.

Агата рассмеялась.

— Нет, в разных, — ответил я. — Даже на разных этажах. Но в одном здании.

— Откуда ты это всё знаешь?

— Потому что я там уже некоторое время успел отучиться. До похищения.

— А если меня не возьмут в эту академию?

— Возьмут. Я тебя уверяю.

— Ты так говоришь, будто сможешь, если что, на это как-то повлиять.

«Я нет, а вот Милютин сможет», — подумал я, но вслух, разумеется, этого не сказал.

Но я был уверен: одарённую с таким ярко выраженным лекарским даром, да ещё после того, как она поможет мне осуществить побег, в Кутузовку точно возьмут, мне и Милютина просить о помощи не придётся.

— Будет здорово, если всё случится так, как ты говоришь, — сказала Агата. — Я очень хочу, чтобы мы были вместе. Теперь главное, чтобы меня взяли в эту академию.

— Главное, чтобы у твоих родителей не было на тебя других планов. Вдруг ты из очень знатного рода, и тебе с раннего детства уже определили жениха.

— А ты из какого рода? — неожиданно спросила Агата. — Из знатного?

— Вот этого я, к сожалению, пока не вспомнил, — соврал я. — Лица родителей помню, ещё помню, что русский, что из Москвы и что меня похитили. А из какого я рода — не помню. Но уверяю тебя, моя семья точно не станет помехой нашим отношениям.

— А ко мне сегодня днём опять Ярош приставал, — Агата так резко сменила тему, что я даже растерялся. — Опять звал в гости. Вечером. На чай. Сказал, если я приду, то моё положение в центре сильно изменится в лучшую сторону.

Я рассчитывал, что, обсудив наше будущее, мы всё же приступим к тому, чтобы как-то его себе обеспечить — к изучению карты и разработке маршрута побега, но Агата, видимо, решила, сначала рассказать обо всём, что с ней произошло за время моего отсутствия.

— Он не очень умный, если считает, что как-то может улучшить в Восточном положение любимицы пани Митрош, — заметил я. — Надо признать, ты уже имеешь здесь всё, о чём только может мечтать курсант.

— Я тебе это рассказала не для того, чтобы ты оценивал шансы Яроша улучшить моё положение, — пробурчала Агата насупившись.

— Не дуйся, — сказал я примирительно. — Хочешь, я ему морду набью перед тем, как мы отсюда убежим?

— Ты хочешь набить ему морду? — сразу повеселев, спросила подруга

— Я не хочу. Но если ты хочешь, если тебе от этого станет легче, то могу.

— Мне стало бы легче, если бы ты сам захотел набить морду негодяю, который делает неприличные предложения твоей девушке! — заявила Агата и снова надулась.