- Если через секунду не отпущу, Палач меня с крыши скинет. А я не отпущу, если хлюпать продолжишь.

Встряхнув меня, чуток ослабил хватку. Заглянул в лицо. В его смеющихся светло серых глазах ни капли страха, только толика грусти на самом дне. И они, эти глаза выглядели нормально. Пока что.

- Укус небольшой, неглубокий, - сдавленно прошептала, - Дай промыть, обработать, может быть…

Закатив глаза, он отпустил. Я надела перчатки, вылила на раны целый флакон перекиси. Она действительно так громко шипит?

- Между прочим больно, ципа.

- Терпи!

- А в том сарае нежнее была. Не-не, Палач, ничего такого.

- Не зови его Палач! – меня и раньше бесила дурацкая кличка, но… Это их дела, - Его Рустам зовут. Тебя – Константин. Вы давно не на зоне уже.

Сверху спирт. Костя шипел и матерился.

- Так тебе и надо! Что, скрыть от меня вздумали? Серьезно?!

Голос сорвался на крик.

- Бля, Палач, как ты ее терпишь?

- Рустам! – наложила повязку.

- Ну все, не? Можем наконец идти бенз искать? – с деланным раздражением спросил Костя.

Мы что серьезно сейчас пойдем за бензином? Будто не случилось ничего?

Головная боль. Заложенность носа. Ломота в теле. Температура. Несколько часов. А потом синяки. Кровь. И…

И мы пошли. Спустились по ступенькам. Костя, Рустам, и я. Обхватив за талию, Рустам снял меня на землю. На минутку обнял сзади и прошептал «держись».

Я держусь, Рустам. Я выдержу. А будь это ты, не смогла бы. Помни об этом.

Кивнула головой, и мы пошли. Осматриваясь, держа оружие наготове. Слезы застилали глаза, но я не давала им упасть. Заставляла себя внимательно следить за обстановкой.

Пусто. И тихо.

И бензин – вон, он, пожалуйста, в квартале всего. Если бы мы пошли иначе, то возможно…

Если бы Рустам появился у того магазина на несколько минут раньше, если бы те уроды в форме не сумели подкрасться незаметно. Если бы…

Выцедили очередную брошенную тачку. Старенький видавший виды «рено». Темно серый. С детским креслом внутри. Залитым запекшимся уже кровавым месивом. Оно же возле него на асфальте. В двух местах. У них тоже было много если бы…

Мы ушли без проблем. Добрались до машины. Мы с Рустамом сели спереди, а Костя – назад. Я дала ему жаропонижающее. Вспоминать о своей реакции было стыдно. Долбанная истеричка!

Перекусили вечером. Полбанки тушенки на троих. Мне кусок не лез в горло, но я упрямо опустошила свою тарелку. Да, мы продолжали есть приборами и из тарелок, а я продолжала их мыть.

- Еще пара дней, три максимум.

- Крутые там коттеджи, да ципа?

- Я сама не была, но судя по фото, да. Два этажа, пять комнат и зала. Все в стиле английской деревни.

И я принялась цветисто описывать коттеджную базу. К тому что о ней знала, добавляла выдумку, превращая просто уединенные дорогие коттеджи в горах в сказочные домики.

- А эти твои родственники, - сонно спросил Костя, - прикинь, какой сюрприз им сделаем…

- У тебя че уже температура? – Рустам нарочито потянулся к его лбу, но Костя скинул руку.

Я часто думала, что же произошло после того, как мы сбежали из особняка. Какие выводы о случившемся сделал Коля и сделал ли.

Когда мы тронулись в путь я даже уснула. Просто отключилась в какой-то момент. Ненадолго. Когда открыла глаза, Рустам сосредоточенно вел машину по ночному городку. Не смогли объехать.

Что ж не разбудил, хотелось сказать. Ведь здесь нас может ждать что угодно. Но Костя спал на заднем сиденье. Дышал медленно и глубоко. Как и всегда.

Вот только даже в первую ночь после памятного столкновения с ментами его лицо не было настолько мокрым от испарины. Началось.

- Давайте ехать, а? Че вы вдвоем уже как наседки? – и страшно закашлялся. Сплюнул кровь, выругался.

- У меня глаза слипаются, а Наташу за руль ночью не пущу. Поспим немного, а с рассветом двинем дальше.

Отмазка с ночлегом выглядела жалко. Это понимали все трое. Но никто не подавал вида.

Отчаянно пытаясь притворяться, что контролируем ситуацию, что….

Слишком быстро. Слишком. Из-за того, что организм ослаблен недоеданием и недосыпом. Синяки проступили еще до полудня. Всего через пару часов после своего появления сухой надсадный кашель стал влажным. С кровью. Она бежала из полностью красных из-за лопнувших капилляров на белках глаз, носа – спонтанно, будто Костя внезапно ни с того, ни с сего начинал плакать жуткими слезами. Остановить ее с каждым часом становилось все труднее. И никакие таблетки не сбивали жар. Даже не сдерживали его хоть немного.

Мы не могли ехать дальше.

К вечеру нашли место для ночлега. Недостроенное или скорее полуразрушенное помещение на окраине куцего лесочка. Но имеющиеся три с половиной стены – довольно крепкие, давали какую-никакую защиту, а их высота улучшала обзор.

Рустам с автоматом в руках забрался наверх дежурить.

Тепло. Почти безветренно. И небо ясное, усыпанное звездами.

Костя полулежал, опершись о стену и маленькими глотками пил воду. Кружку держала я. Сам он уже не мог.

Время замедлилось. Ночь казалась бесконечной, а Костя слабел на глазах. Больше никаких разговоров. Ни у кого не было сил произнести ни слова. Вернее, не было сил говорить так, чтоб голос не выдал чувств. Они иссякли еще днем.

Он опять закашлялся. Я помогла перевернуться на бок, держа за плечи, пока приступ не прошел.

Слишком много крови.

Поймала взгляд Рустама сверху. Покачала головой. Без слов. Будет чудо, если он протянет еще день. Хотя, это ли чудо?

- Цыпа, ты ж у нас начитанная, - просипел Костя, едва слышно, - так скажи… Может быть, что я там увижу своих? Или все эти религии, теории – тупо фигня чтоб лохов на бабло разводить?

- Зомби все вообще считали исключительно персонажами фильмов и комиксов, - а я молодец. В голосе ни слезинки. Будто это не я их постоянно смахивала с глаз, когда уже переполняли их, грозя соскользнуть с ресниц. Будто это не меня душил комок в горле, - А вон как вышло. И, если возможно что-то настолько ужасное, то уж точно – и что-то хорошее.

- За это и выпьем. Пала-ач! Ой, прости, цыпа – Руста-ам!

- Не ори!

- Спускайся, выпьем. За прекрасное далека. Цыпа, принеси, там коньячок под передним сиденьем. Спасибо тебе, цыпа.

Рустам спустился, а я на непослушных слабых ногах побрела к машине. Она рядом, за стенкой, которая в сторону дороги. Стояла так, чтоб в случае чего мы смогли быстро дотащить Костю и свалить. Открыла заднюю дверь. Почти сразу увидела початую бутылку коньяка. Она была завернута в газету и запрятана под переднее пассажирское сиденье. Взяла ее в руки.

И услышала хлопок. Такой, будто кто-то в ладоши хлопнул над ухом. А потом тишина. Вакуум. Ни легкого дуновения ветерка, ни даже звука собственного пульса, удобно обосновавшегося в ушах.

Я знала, что это за хлопок.

Трусливо помедлила, выбираясь из машины. Выпрямилась.

Как же холодно.

Медленно и тихо закрыла дверь. Повернулась и пошла обратно, глядя под ноги. Они двигались как в замедленной сьемке.

Обогнула стену. С моего ракурса казалось, что… Рустам просто опустился на колени, чтоб лучше слышать, ведь Костя не может говорить громко. Да и шуметь нельзя. А Костина голова по-прежнему свешена на плечо. Нет. Не так сильно. И на стене этого тоже не было, когда я уходила. И дело не в тусклых намеках на рассвет.

Рустам меня услышал. Бросился навстречу и заключил в объятия, заслоняя от того, что позади. Я услышала чьи-то полузадушенные всхлипы. Разозлилась – это какой дурой надо быть, чтоб шуметь по прихоти. Рустам покрыл поцелуями мои веки, погладил пальцами лицо. Его и самого потряхивало, он тоже плакал. Слезинки поблескивали на темных ресницах. Не падали.

Встав на носочки, прижала его голову к своему плечу. Погладила по затылку, шее, глядя на застывшего позади… Друга, брата, близкого человека.

Рустам отстранился. Забрал у меня из рук бутылку, которую я чудом умудрилась не уронить.