Днем проще. Днем есть дела, которые нужно сделать, дети, которым я обещала научить убивать зомби, взрослые, с которыми можно снова и снова играть в дурацкую игру под названием «они скоро вернуться».

А вот сейчас, ночью, в тишине, нарушаемой лишь стонами чудовищ, бывших когда-то людьми, да тихой поступью несущих вместе со мной вахту мужчин, контролировать подступающую истерику все сложнее. Знаю ведь, стоит позволить себе задуматься, дать упасть хоть одной слезинке и их будет уже не остановить. Они будут литься и литься, я начну захлебываться слезами и дрожать как осиновый лист. Кто-то из парней сбегает за Яной, разбудит и она будет терпеливо уговаривать меня на укол. Мне станет жаль, что девушка из-за меня не спит, ведь кто знает сможет ли она поспать следующей ночью.

Вдруг зомби станет столько, что ограждение не выдержит.

И я позволю ввести себе пару кубиков жидкости, от которой по венам побежит расслабляющее и успокаивающее тепло, способное усыпить меня на часок. Даже без кошмаров. От чего в голове проясниться и станет только хуже. Ведь голод вкупе с последствиями бессонной ночи весьма неплохие помощники.

Так было прошлой ночью. Больше не хочу.

И высплюсь, и съем все, что скажут, когда Рустам вернется. Или отосплюсь в вечности.

Я подняла пистолет. Тот самый, с глушителем, переживший с нами все скитания. Погладила пальцами гладкий, прохладный металл. Провела дулом по щеке к виску. Вжала холодный металл в кожу до боли. Если сейчас нажать на спуск, все закончиться. Наверно, я даже не успею почувствовать боль. Но если и успею, то она и в подметки не сгодиться причиняемой одной только мыслью, что Рустам….

Нет! Не-ет!

Уронила пистолет на колени, зажала себе рот и нос, перекрывая дыхание. Подождала, пока тело вспомнив об инстинкте самосохранения начнет конвульсировать от нехватки воздуха. Глубоко вздохнула, медленно выдохнула.

Тихо, Наташа, тихо. Ты не имеешь права раскисать. Он крутой, он круче всех, он киллер, он вернется.

Я всмотрелась в пространство за оградой. Хорошо, что небо ясное и звездное, а не как вчера, когда темень была, хоть глаз выколи. С другой стороны, тогда мне хоть не чудилась машина вдалеке. А почти ежеминутно «слышать» рокот двигателя я привыкла еще прошлым утром. Научилась заставлять себя не тащиться каждый раз к ограде, до рези в глазах, всматриваясь вдаль.

Если это он, то найдет тебя через минуту после того, как проедет ворота.

Стиснет в объятиях и унесет на руках в комнату. А там сдерет одежду – пусть даже порвет в клочья, плевать, опрокинет на кровать или даже на пол у входа. Осыплет голодными поцелуями-укусами каждый сантиметр, до которого дотянется, одновременно толкаясь во мне, сильно, мощно, до боли. На секунду прервется – надеть презерватив.

Они всегда со мной, я всегда хочу тебя. Как долбанное животное.

И потом уже мы окончательно утонем друг в друге. До головокружения, до потери пульса, до синяков, укусов и царапин на коже. До припухших и саднящих губ.

Пусть вернется, пусть вернется…

Заставила себя подумать про завтра. Нужно будет опять потренировать малышей. Малышей! Да какие они «малыши», если их глаза уже повидали такое, чего прошлые поколения не увидели за всю жизнь.

Вот привезут парни патроны, упрошу выделить десяток-два для учебы. Отвертки отвертками, но пусть ребята научатся и стрелять. Все равно рано или поздно придется.

Внешнюю ограду облепили зомби. Охранники прохаживались с другой стороны методично добивая их кинжалами. Похоже, этим утром уборки предстоит еще больше.

Больше, чем прошлым.

Втроем и займемся как светать начнет, нечего остальным лицезреть это месиво.

Итак, уже даже Коля осматривает ограждения на предмет прорех и без напоминаний пополняет бревна на внутреннем периметре. Притихший такой, пуганый. Смотреть приятно. И Инна не перестала со мной разговаривать. Побаивается, может? Забавно, если так.

Хорошо, что Олега лишь слегка зацепило. Яна говорит, через неделю-две рука будет как новенькая. Чего не скажешь о самооценке, как-то добавил он сам. Я сказала, что надо было с Рустамом тренироваться вместо бумагомарательства – Олег записывал каждый день, проведенный здесь, в толстый ежедневник, похожий на старинный гроссбух, затянутый в крокодилову кожу. «Для истории». Ну, даже я где-то очень глубоко в душе продолжала верить, что ее будет кому написать.

Наверное, я все же задремала немножко. Иначе вряд ли бы настолько сильно перепугалась из-за поднятой тревоги. Иначе уж точно бы подняла ее сама заметив, что периметр лагеря медленно окружала стонущая, смердящая, жуткая толпа.

Сначала в ход пошли ножи и отвертки. Потом – пистолеты. И только потом уже автоматы.

К вечеру мы уже добрались до калашей.

Вонь такая, что подташнивало и слезились глаза. На левом плече уже гематома от отдачи калашникова. И все бы ничего, если б патроны не заканчивались так стремительно. Если твари будут прибывать и дальше…Они вскоре сломают ограду и нам придется бежать.

И тогда, когда Рустам вернется, то не только не найдет нас, но и возможно окажется в ловушке.

Вдобавок к укрепленной деревом ограде, едва сошел снег, мы взялись копать ров. Но имевшаяся на данный момент борозда уже была завалена окончательно мертвыми, послужившими мостом другим.

Они просто заберутся друг по другу. Сперва через одно ограждение, потом и через другое.

Погрузчик бы сюда да покрупнее, а лучше два. Но их нет, а значит нужно будет придумать, как…

Грохот не дал мне додумать мысль. Фрагмент внешней ограды ввалился внутрь, образовав пологий трамплин.

- Прорываются!

С вышки, на которой обосновалась я и еще один охранник, палить в то место было не удобно.

- Сань, ты здесь, а я вниз, - крикнула ему и скатилась со ступенек.

- Не смей! – заорал он вдогонку.

У него любимая девчонка. Из здешних, подрабатывала помощником повара на базе. И осталась, когда все началось. Маленькая, темненькая и так похожая на Анжелу. Ей есть что терять. Что до меня…

Позабыв о ноге, я подбежала к пробоине, поливая лезущих как муравьи зомби свинцом. Мерзкая жижа летела во все стороны, оседала на коже, но я и другие – Олег и Кирилл, один из охранников, едва замечали это.

Пули иссякли. Секунд, потребовавшихся на осознание хватило, чтоб оказаться на земле с навалившимися сверху сразу двумя зомби.

Я больно ударилась спиной, пострадавшая нога неловко подогнулась при падении и пылала огнем. Задыхаясь от вони, из последних сил отворачиваясь, отодвигаясь, не давая дотянуться до себя изуродованной башке, я все же сумела достать пистолет.

Всегда оставляй несколько пуль, Наташа.

Прицелилась в ближайшую клацающую остатками гнилых зубов голову и пальнула. И в другую тоже. Попыталась отодвинуть их, выбраться и не смогла.

В этот момент вновь раздался грохот. Оглушительный, повторяющийся снова и снова, будто небо решило-таки рухнуть на землю, возвещая об этом страшным громом.

Но надо мной все еще были звезды. Сияющие, далекие, безразличные ко всему и повидавшие сотни проигранных битв.

Таких, как эта.

От грохота закладывало уши. Пот мерзко струился по спине, груди, леденя кожу. В землю прямо возле меня одна за другой впивались пули, вздымая пыль. Что за…

Зомби валились рядом, валились сверху как подкошенные. Запах тех, что были на мне, перебивал мой, обманывая не убитых окончательно.

От тяжести, смрада, я едва могла дышать. Выбраться уже не пыталась, как и осмотреться. Не только потому, что вряд ли бы сумела, но поскольку в душе забрезжил робкий лучик надежды. Что, если…

- НАТАША! – это он. Точно он, мне не кажется. Канонада смолкла, а хриплый, полный гнева и ужаса крик повторился, - НА-ТА-А.

- Руста-а-м, - завопила изо всех оставшихся сил. Завизжала, завозилась, пытаясь все же вылезти из-под вонючей груды.

Знакомые ботинки. Отброшенные с меня трупы. Сильные руки подмышками, вытащившие меня и поднявшие на ноги. Огни повсюду. Измазанное, усталое любимое лицо. Ладони, сорвавшие с меня ветровку и лихорадочно ощупывающие.