— Как крысы с корабля, — сказал кто-то. — Боятся немцев, да?

Трояк пристально посмотрел на этого человека, но Федоров отмахнулся и они трое медленно спустились к шлюпке, покачивающейся на воде рядом с пароходом.

— Скатертью дорога! — Услышали они, как кто-то еще крикнул сверху. — Возвращайтесь к другим уродам из НКВД![62]

Федоров покачал головой. На лодке не было мотора, так что им пришлось грести. Трояк сел на весла, внутренне кипя от того, что матросы на «Америке» издевались над ними, но проглотил гордость и проигнорировал их. Они никак не могли объяснить свой поступок и заставить этих людей понять, что именно они делали. Он понимал, что план Федорова был к лучшему.

Они гребли прочь. Федоров увидел, как немцы добились двух попаданий в «Убеликов». Корабль сильно горел и заваливался на правый борт, угрожая опрокинуться. Они слышали слабые крики и призывы о помощи, и его разрывало от желания вернуться и помочь.

Не надо, сказал он себе, с трудом сглотнув. Нужно держаться и идти навстречу с «Анатолием Александровым». Судьба человека — это судьба человека. Этот корабль должен был быть потоплен. Нельзя было пытаться спасти весь мир от боли и смерти. Нужно было продолжать грести.

Трояк переключил рацию на защищенный канал и сказал в микрофон.

— «Дикий гусь» «Золотой жиле», прием. «Дикий гусь» «Золотой жиле», прием.

— «Дикий гусь», я «Золотая жила». Лейтенант Букин слушает. Видим ваш маяк посреди Каспийского моря. Как обстановка, прием?

— Лейтенант Букин? Арсений, ты хочешь сказать, что теперь старше меня по званию? Это Трояк. Мы были на одном из кораблей, последнем в колонне, но сейчас сели на лодку. Направляемся на восток, в море, чтобы уйти из их поля зрения. Федоров не хочет показывать местным больше, чем нужно.

— Вас понял, товарищ старшина. А вы что, думали оставить меня во Владивостоке? Рад снова вас слышать. Через несколько минут вас подберет катер на воздушной подушке. Орлов с вами?

— Мы еще даже не добрались до берега, чтобы начать его искать. Вы рано, но я был рад видеть «Иглы». Гребем на восток. Я оставлю маяк включенным, чтобы вы могли нас отслеживать.

— Держитесь, мы идем. Конец связи.

Трояк покачал головой.

— Лейтенант Букин? Когда я видел его последний раз, он был старшим матросом, а теперь перепрыгнул через мою голову. То-то он посмеется с того, что старше меня по званию.

Федоров усмехнулся в ответ.

— Если вас это утешит, то я могу прямо сейчас дать вам капитана за выдающиеся заслуги[63].

— Да нет, не надо, — сказал Трояк. — Я когда-нибудь рассказывал вам об охотничьей собаке моего отца по кличке Рядовой Личко? Прекрасный был пес, метил все, как из брандспойта. У нас был охотничий домик на Камчатке[64], и отец разрешал гостям использовать его на охоте. Один раз к нам приехал старый друг отца и спросил его о собаке. Ты говоришь о Рядовом Личко, спросил его отец? Да, это была лучшая собака с которой мы когда либо охотились, ответил тот. А, тогда жаль тебя разочаровывать, ответил отец, но он был так хорош, что мы сделали его Капитаном Личко, так что теперь он просто сидит везде и лает.

Федоров рассмеялся, поняв, что имел в виду Трояк.

— Да, у меня стойкое ощущение, что Букин будет какое-то время лаять на всех. Наверное, он все еще расстроен, что мы оставили его в реакторном зале во Владивостоке.

— Ничего, выживет, — сказал Трояк, а затем сел на весла, направляя лодку вперед. Прошел почти час, прежде, чем они увидели силуэт приближающегося корабля и услышали рев двух больших турбин в его кормовой части. Федоров намеревался добраться до «Анатолия Александрова» и собрать всех офицеров, дабы решить, как действовать дальше. Он повернулся к Трояку, следя за приближением катера на воздушной подушке.

— Мы можем попытаться обнаружить Орлова по маячку в куртке?

— Можно попытаться, — сказал Трояк. — Но наши шансы будут лучше у западного побережья. Это двадцать километров отсюда. В пассивном режиме дальность обнаружения системы «свой-чужой» составляет пять километров. Если бы он включил его на передачу, мы могли бы обнаружить его отсюда, но если нет, нам придется отправиться на берег.

— Адмирал Вольский сказал, что у нас будут для этого все средства, — сказал Федоров.

— Полная рота морпехов со средствами усиления, — сказал Трояк с удовлетворенным выражением на своем грубом лице. Он походил на бульдога, только что съевшего свиную отбивную. — У них есть даже бронетехника на катерах на воздушной подушке, и нам не придется беспокоиться насчет немецких самолетов. У нас будет много зенитных ракет.

— Наша маленькая армия вторжения, — пожал плечами Федоров. — Единственный вопрос, который у меня есть, заключается в том, следует ли нам ее использовать. Чем меньше советских солдат нас увидят, тем лучше.

— Почему, товарищ капитан? Мы просто скажем им, что нас отправили в качестве подкрепления. Что они еще смогут узнать?

Он прищурился, глядя на далекий горизонт на западе. Орлов был где-то там, так близко и так далеко. Где он был и как до него добраться, не вписав совершенно новую главу в историю войны? Все было не так просто, как он надеялся.

Федоров не мог поверить в то, что услышал.

— Корабль снова переместился во времени? В 1945 год?

— Не только «Киров», — ответил Добрынин. — На этот раз пропали три корабля. По крайней мере, так сказал мне адмирал Вольский. Карпов оставил письмо на том же складе, и оно появилось в 2021!

— Удивительно. Значит, извержение было настолько сильным, что открыло новый разлом? Но на этот раз на корабле нет стержня № 25. Как же они вернутся?

— Посмотрите на этот толстый жирный Ми-26 на крыше, — указал Добрынин. — Здесь происходит больше, чем вы думаете. Они обнаружили еще два регулирующих стержня из той же партии, что и 25-й. Они прямо здесь, с нами, и наш план состоит в том, чтобы добраться с ними до Тихого океана, чтобы встретить «Киров» и другие корабли.

— Но «Киров» переместился в 1945. Сейчас октябрь 1942. Придется ждать до самого конца войны.

— Именно, — сказал Добрынин. — Однако не надо смотреть на меня такими глазами. Не я придумал этот план, адмирал просто поставил меня в известность и поручил заняться спасением вас и Орлова.

Федоров тяжело вздохнул.

— Да уж, просто замечательно. Я беспокоился о судьбе одного человека, а теперь узнаю, что в 1945 на Тихом океане появилась целая флотилия! Орлов может быть очень важен и да, мы должны спасти его, но через три года появиться Карпов и это превзойдет все, что мы делаем здесь. Надеюсь, что он сможет удержать голову на плечах и не начнет новую войну! Он знает, что мы посылаем к нему Ми-26? Нет… — Федоров сам ответил на свой вопрос. — Откуда ему знать? Мы никак не могли сообщить ему.

— План состоит в том, чтобы доставить Ми-26 к побережью, возможно, на Сахалин, и укрыть в изолированном месте, где можно было бы дождаться появления «Кирова». Затем они попытаются установить с Карповым связь.

— Если они это сделают, — сказал Федоров с подавленным выражением. — Если им удастся выжить до 1945, если они будут точно знать, где появятся корабли, и если Карпов поднимает трубку. Господи, какой бред! За эти несколько лет может случиться слишком много всего. Японцы контролировали южный Сахалин до конца войны. Там размещалась их 88-я дивизия. Сколько людей вы отправите на Ми-26?

— Четверых. Остальное пространство будет заполнено топливом и припасами. Отсюда до Тихого океана очень далеко.

— Действительно, — покачал головой Федоров. — Мы добирались всю прошлую неделю по железной дороге.

Было найдено еще два регулирующих стержня! Но будут ли они работать как 25-й? Добрынин изложил ему план, но чем больше он слушал, тем больше ощущал, что план обречен на неудачу. Группе придется избегать обнаружения почти три года. Затем, в тот же день, когда появятся «Киров» и другие корабли, им придется как можно скорее связаться с Карповым, при том, что капитан не будет этого ждать. На самом деле…