— Думаешь, это все наконец-то закончится? — Спросил Эй-Джей у своего приятеля.

— Все когда-то заканчивается, — ответил тот. — Не переживай. Придет тот день, когда ты уйдешь с этого корабля.

— Хорошо. Только тогда заберу свою доску, — сказал Льюис.

— А кто сказал, что его спишут, как только мы вернемся?

— Ладно, если этого не будет, оставлю ее здесь, по ленд-лизу. Но никто не обидит нашего малыша, не пройдя через меня. Я ее заберу, так или иначе.

Карпов смотрел на большой экран из оргстекла, расцвеченный светящимися зелеными, синими и красными точками, отображающими все надводные объекты в зоне досягаемости.

— Я знал, что они решат надавать, — сказал он Роденко, исполняющему обязанности старшего помощника. — Это серьезная оперативная группа, и она движется в нашу сторону.

— Каковы ваши намерения, товарищ капитан? Вы собираетесь атаковать или избегать конфликта?

Карпов на мгновение задумался и глубоко вздохнул.

— Если мы намерены что-то менять, самое время и место начинать.

— Мы могли бы направиться на восток, если вам нужно больше времени на оценку ситуации, товарищ капитан.

— Да, мы могли бы направиться на восток, но что это изменит, Роденко? Они подняли самолеты в воздух, и они направляются к нам. На меня постоянно что-то летит с недобрыми намерениями. Мы только что отбились от лучшего, что имели американцы на «Вашингтоне». Теперь взяться за нас надумала эта мелочь. Что с боекомплектом ЗРК?

— Израсходована половина боезапаса комплекса С-400 и некоторое количество других зенитных ракет. Остаток боезапаса комплекса средней дальности «Кинжал» сто, остаток боезапаса С-400 — тридцать две[3]. Зенитные комплексы самообороны «Кортик» израсходовали двенадцать ракет, остаток пятьдесят две[4]. Общий остаток зенитных ракет сто восемьдесят четыре.

— Остальные корабли доложили о боезапасе?

— Так точно, товарищ капитан. «Орлан» обеспечивал прикрытие группы своими С-400[5]. Они израсходовали всего 16 ракет и имеют большой боезапас, всего 180 ракет 9М96Е и 9М96Е2. Они имеют дальность от 40 до 120 километров. Наши ракеты 40Н6Е имеют большую дальность, но ракеты «Орлана» более скоростные — до пятнадцати звуковых — и способны выполнять маневры с высокой перегрузкой. Эти чертовы штуки могут перенести 60G на уровне моря и 20G на высоте 30 000 метров!

— Превосходный корабль для противовоздушной обороны, — сказал Карпов. — Пусть постоянно следит за воздушным пространством.

— Один момент, товарищ капитан. Эти ракеты требуют прямого попадания. Им придется тратить одну ракету на каждую цель.

— У них нет осколочно-фугасных боевых частей?

— Не в этой модификации, товарищ капитан. У нас такие есть, но на «Орлане» их нет. Тем не менее, я могу гарантировать, что их цель будет уничтожена.

Карпов обдумал это и решил, что ему нужно также противолодочное прикрытие.

— «Адмиралу Головко» занять позицию по правому борту и обеспечивать противолодочную оборону. Я уверен, что Тарасов также не будет дурака валять.

— Разумеется, товарищ капитан.

— Поднять Ка-40 как можно скорее.

— Будет готов через десять минут, товарищ капитан.

— Хорошо. «Головко» не приспособлен для противовоздушной обороны. У них есть «Кортики»[6], но я намерен использовать его для удара по кораблям противника в случае необходимости. Это означает, что воздушное прикрытие на нас и «Орлане».

— На этот раз все по-другому, товарищ капитан. У нас есть компания.

— Да, и нет понимания, как офицеры и экипажи обоих кораблей отреагируют на ситуацию. Возможно, мы убедили обоих капитанов, но остальным экипажам предстоит многому научиться.

— Прошло много времени, пока мы в чем-то разобрались, — сказал Роденко. — И все равно никто действительно не понимает, как это случилось.

— Мы оказались не в нужное время не в нужном месте, — сказал Карпов. — Или можете думать наоборот, если так спокойнее. Я считаю, мы оказались в решающее время в решающем месте. Давайте посмотрим, что мы можем сделать.

— Так точно, товарищ капитан. С «Орланом» у нас имеется 364 зенитные ракеты. Считая также «Кортики» на «Головко», у нас более четырехсот ракет.

— Более, чем достаточно, — сказал Карпов.

— На данный момент да, товарищ капитан, — сказал Роденко с минимальным намеком в голосе. Он слишком хорошо помнил те напряженные моменты, когда боезапас зенитных ракет корабля сократился до нуля. — Когда мы прибыли во Владивосток, на корабле не осталось ни одной зенитной ракеты и только одиннадцать противокорабельных. И у нас нет дополнительного боекомплекта, который мы приняли тогда для стрельб[7]. Наши ракеты — единственное реальное преимущество.

— Я прекрасно это понимаю, — быстро ответил Карпов. — Итак, снова все тот же старый борщ. Нам нужно как можно больше сохранить боезапас, но поймите, что американцам тоже есть что сказать по этому поводу. Если они будут навязчивы, нам придется ответить.

Роденко кивнул.

— Мы подняли Ка-226 и провели воздушную разведку. На данный момент в регионе присутствуют значительные морские силы противника.

— Да… Я читал книгу Федорова. Николин также определил по данным радоперехвата, что это американская оперативная группа 38.3. Командующим должен быть адмирал Спраг.

— Я определил по меньшей мере шесть крупных надводных кораблей в составе ядра группы, товарищ капитан, а также две большие группы прикрытия, состоящие из легких крейсеров и эсминцев.

— Если книга верна, я могу сообщить вам их названия.

— Кроме того, они направили к нам самолеты, товарищ капитан. У нас около двадцати минут на принятие решения. РЛС «Фрегат» фиксирует более ста воздушных целей.

— Японцы атаковали нас вдвое большими силами.

— И на отражение их атаки у нас ушел весь боезапас, товарищ капитан. И даже при этом мы получили опасные повреждения. Если бы тот самолет ударил не в кормовую цитадель, все могло бы закончиться намного хуже.

Карпов вспомнил те моменты. Японцы атаковали корабль во всех направлениях, навстречу им летели ракеты, зенитные орудия добивали оставшихся… Но эффективность должна была составлять все сто процентов. Они должны были сбить всех. Если хоть один добьется попадания бомбой или торпедой…

— Я хочу предупредить их, — сказал он. — Вероятно, они не обратят на это внимания, но попытаться стоит. Я слишком обязан Федорову.

— Я понимаю, товарищ капитан. Но если бы не атаковали американский разведывательный отряд…

— Что сделано, то сделано, Роденко. — Карпов быстро подошел к посту связи.

— Они очень болтливы, — сказал Николин, следящий за эфиром. — У каждого по два имени.

— Прозвища, Николин. Американцы это любят.

— Так точно, товарищ капитан. Я полагаю, что определил ведущего. Позывной «Железный Майк».

— Можете обеспечить связь с ним?

— Так точно, товарищ капитан.

— Тогда сообщите им, что мы направляемся в бухту Сагами с дипломатическими целями. Мы не позволим вооруженным самолетам обойти себя и воспрепятствуем любым попыткам сделать это.

Николин настроил частоту и передал сообщение, однако голос на другом конце звучал не слишком вежливо.

— Он говорит, что им приказано расследовать гибель пяти американских самолетов, и они намерены сделать именно это. Его не впечатляет наша угроза воспрепятствовать им. Он требует, чтобы мы назвались.

Этого следовало ожидать, подумал Карпов. Назваться. И кто же мы, черт побери, теперь в этом мире? Следовало ли ему сказать, что он является представителем Советского Союза? Это могло бы обеспечить некоторое прикрытие на время, пока не будут сделаны соответствующие запросы. Как ему объяснить свои намерения пилоту с позывным «Железный Майк»? С тем же успехом можно было пытаться объяснить это собаке. То, что он был чем-то большим, более развитым и, безусловно, более сильным, чем люди, скрывающиеся за этими отметками на радаре, было для него очевидным.