Сколько там самолетов, думал он? Цели шли сплошным облаком, как это описал Роденко, плотным и широким. Несмотря на его упреждающий удар по американским авианосцам, им удалось поднять в воздух значительные силы палубной авиации. И все, что пройдет через заградительный огонь, прибудет как раз в разгар боя с линкором.
Расклад был прост. Они могли выпустить сотню снарядов ради одного попадания. Так говорил Федоров. Наш боезапас ограничен, но мы добиваемся попадания каждой выпущенной ракетой. На «Кирове» осталось еще двадцать четыре противокорабельные ракеты, но он знал, что каждая из них достигнет цели. Меньшие легкобронированные корабли, такие как крейсера и эсминцы, они разрывали на части. Но огромным линкорам они наносили тяжелые, но не смертельные раны. Что мы сделали с «Ямато», подумал он, но все равно не смогли его потопить… Я не могу тратить драгоценный боезапас на попытки пробить тяжелую броню этого корабля.
— Самсонов, «Москиты-2» настроены на выполнение «горки»?
— Так точно, товарищ капитан. Это лишь нужно выставить при целеуказании.
— Три ракеты настроить на «горку». Готовность к пуску. Я полагаю, первый залп ударил по их броне. Нам нужно лучшее огневое решение.
Второй залп «Айовы» лег значительно дальше, так как они изменили курс. На этот раз целых девять снарядов. Карпов улыбнулся, понимая, что он был прав. С помехами все было нормально. Американцы просто стреляли наугад. Это было проявлением шока и непонимания. Так действовали итальянцы, так же действовал и капитан «Кирисимы» Ивабути, преследуя нас в темноте.
— Носовые орудия к бою, — сказал Карпов.
— Так точно. Орудия к стрельбе готовы.
— Открыть огонь. Шестнадцать снарядов. Покажем им, на что способна высокоточная артиллерия.
Пришло время танцев с ударами.
Первые снаряды ударили перед самым носом, поразив всех на мостике «Айовы». Они падали парами, очевидно, стрельба велась из сдвоенного орудия, и по размерам всплесков Уэллборн понял, что их калибр был не менее 127-мм.
— Кто это стреляет, черт возьми? — Крикнул он, решив, что один из эсминцев выскочил на сцену, приняв его корабль за вражеский. Однако ни в одной четверти не было видно ни одного корабля. Они были совершенно одни в море, а небо тоже было чистым. Снаряды падали словно с самих небес.
— Вахтенный, есть ли какие-либо цели?
— Сэр, это верхняя палуба. Все чисто…
— Постойте! С главной мачты наблюдают корабль, пеленг 340!
Уэлборн ничего не увидел в том направлении, а в следующее мгновение раздался глухой удар и взрыв. Корабль получил попадание снарядами малого калибра. На правом борту вспыхнуло одно из сдвоенных зенитных орудий «Бофорс». Затем снаряды ударили по длинному наклонному форштевню корабля.
— Штурман, дистанцию до горизонта — живо! Рулевой, десять вправо.
Капитан увидел новый взрыв, прямо на башне номер 1. Дым развеялся, и он ощутил, как на сердце полегчало. Она была защищена 500-мм броней, и словно даже не обратила внимания на снаряд малого калибра. Напряженно подождав, он оглянулся через плечо на штурмана.
— Сэр, по показаниям с главной мачты до горизонта 19 с половиной миль.
Это невозможно, подумал капитан. Он все еще ничего не видел на горизонте, однако мачта «Айовы» имела высоту 50 метров над водой. Прибавить к этому высоту любой цели вдали, и можно будет правильно определить дальность до горизонта.
— В ярдах, черт тебя бери!
— Сэр, есть, сэр. Дистанция до горизонта… Три четыре три два ноль.
Капитан подошел к самому иллюминатору, поднял бинокль и пристально всмотрелся в далекий горизонт, наконец, заметив, как ему показалось, какую-то тень на чистой поверхности моря.
— Старший артиллерист, все орудия на три пять ноль! На дистанции 33 000 ярдов открыть огонь!
Еще один взрыв возвестил о попадании малокалиберного снаряда. Он знал, что у него есть считанные секунды. Мимолетный момент первого контакта, когда известная дальность до горизонта могла обеспечить точную дистанцию до цели. Он знал, что дальномерные расчеты тоже работают над этой проблемой, но «Большая дубина» даст залп прежде, чем они закончат. Вражеский корабль мог повернуть в любую секунду, и они потеряют и пеленг и дальность.
Затем огромные орудия грохнули снова. Оглушительный рев огненного шара сотряс воздух, подняв волны в сотне метров от корабля и буквально снес гейзеры от еще двух вражеских снарядов. За ним пришло облако белого дыма, и Уэлборн посмотрел на север, высматривая вражеский корабль. Это были морские орудия, подумал он, улыбаясь про себя. Они так привыкли полагаться на радар, что на одних оптических дальномерах работали на износ. Давайте, ребята, подумал он. Сделайте все как надо.
Карпов усмехнулся, видя на экране картинку, передаваемую от оптической системы высокого разрешения Ка-226. Он видел, как снаряды накрыли вражеский корабль и четко заметил несколько попаданий.
— Интересно, они вообще поняли, что это было? — Сказал он Роденко. — Слегка пожали им челюсть перед тем, как загнать пару ракет в дымовые трубы.
Но где были те бушующие пожары, которые он ожидал увидеть? Он знал, что все три ракеты поразили цель. Почему корабль не горел, как «Ямато»? Затем он увидел ослепительную вспышку и сначала подумал, что корабль взорвался, но он не взорвался. Он увидел как «Айова» дал залп главным калибром.
— Роденко, дистанция?
— 33 200 метров, товарищ капитан.
— Мы что, прошли горизонт? — Карпов потянулся к биноклю — да, он смог заметить яркую вспышку над поверхностью моря.
— Пятнадцать влево! Всем кораблям изменить курс.
— Есть пятнадцать влево, курс сорок градусов.
Он смотрел, как корабль выполнил резкий поворот, слышал, как Николин передает приказ Ельцину и Ряхину. «Орлан» немедленно повторил маневр за «Кировом», но «Адмирал Головко» по его правому борту все еще шел прежним курсом, когда раздался вой падающих снарядов. Огромные гейзеры взлетели в небо далеко от «Кирова» но между «Орланом» и «Головко» — три, затем еще три…
Что-то вспыхнуло, раздался взрыв, и глаза Карпова широко раскрылись от шока, когда он понял, что случилось. Он поднял бинокль и всмотрелся в тучу огня и дыма впереди. Затем налетел грохот вторичных взрывов от черно-красного облака на том месте, где только что был «Адмирал Головко».
— Господи…
Роденко посмотрел на экран, как и большинство персонала мостика. Фрегат разломился на две части. Острый нос задрался вверх и быстро оседал в море в клубах дыма. Центральная часть корабля просто исчезла, а кормовая опрокинулась и уже затонула. Они видели прыгающих в море членов экипажа, однако стена огня поглотила их. Через несколько секунд налетел приглушенный грохот взрывов, корпус корабля передал какие-то толчки и Карпов понял, что «Головко» продолжает взрываться под водой. «Адмирал Головко» погиб вместе с 200 членами экипажа, линии жизни которых закончились в этом кратком огненном шторме.
Карпов медленно опустил бинокль. Все что нужно — одно попадание из орудия такого калибра… Звучал в голове предупреждением голос Федорова. Он осознавал, что это было не более чем случайность. Они скользнули по горизонту и с линкора, должно быть, заметили высокую надстройку «Кирова». Они стреляли наугад, просто по нашему пеленгу на дальность горизонта. Они стреляли в нас и попали… Затем все мысли словно смело волной гнева.
— Сукины дети, — прошипел он.
Роденко пристально взглянул на капитана, увидев в его глазах потрясение и злобу.
— Сукины дети! Самсонов! Три «Москит-2» к пуску! Залп по готовности!
— Так точно! Залп!
В это короткое мгновение весь ход боя резко изменился. Карпов полагал, что сможет запугать весь Тихоокеанский флот США. Он считал, что покажет им, что такое реальная мощь, когда выпустил одну-единственную ракету. Он полагал, что запугает этим маленьких людей, но они не были маленькими людьми. Они прошли четыре года самой жестокой морской войны в истории человечества. За эти годы они потеряли один линкор — «Миссисипи», потопленный самим Карповым в еще одном приступе ярости, и два авианосца — оба «Уоспа» в начале и в конце долгой и страшной войны. Японцы уничтожили еще десять авианосцев, восемь крейсеров, девяносто эсминцев, и все же американцев это не сломило. Он вспомнил, что говорил ему Федоров об этой войне. За неделю они могли потерять больше, чем за всю десятилетнюю войну в Ираке. Американские морпехи прокладывали себе путь на заброшенных скалах в море и разбивали утесы, чтобы выкурить оттуда стойкого врага, ведущего изнурительную войну на полное истощение. Тысячи погибали за крошечные острова, и все же они продолжали сражаться.
